побрал эту женщину, она заставила нас потерять уйму времени впустую. Думаю, нужно брать ее прямо сейчас – по крайней мере, обвинение в убийстве Веры Файндлейтер мы ей уже можем предъявить, а там, глядишь, и убийство Берты Гоутубед найдет подтверждение.
– Но, насколько мне известно, у нее есть алиби на время второго убийства, – усомнился шеф.
– Было, – мрачно ответил Паркер, – только вот подтвердила его девушка, которая сама была после этого убита. Похоже, она созрела для того, чтобы рассказать правду, и за это поплатилась.
– А еще нескольким людям просто повезло избежать той же участи, – добавил Уимзи.
– В том числе тебе самому. Значит, желтые волосы были париком.
– Вполне возможно. Выглядели они действительно неестественно. А во вторую нашу встречу на ней был плотный тюрбан до бровей – будь она даже лысой, никто не увидел бы.
– А шрам на пальцах правой руки ты не заметил?
– Нет, и не смог бы, потому что у нее все пальцы были унизаны перстнями до самых костяшек. Оказывается, в таком дурновкусье был глубокий смысл. Думаю, предполагалось накачать меня наркотиком или, в случае неудачи, заласкать до бесчувствия, а затем, скажем так, изъять из оборота! Чрезвычайно неприятный инцидент. Любвеобильный аристократ умирает в чужой квартире. Ситуация достаточно щекотливая, так что наверняка у родственников возникло бы желание замять ее. Думаю, причиной послужило то, что меня увидели в обществе Ивлин Кроппер в Ливерпуле. Наверняка Берта Гоутубед получила свою дозу того же зелья. Случайная встреча с бывшей хозяйкой после работы, пятифунтовая купюра, приятный ужин с изобилием шампанского, бедная девочка пьянеет, впадает в забытье, ее затаскивают в машину, приканчивают там и отвозят в Эппингский лес, подкинув сэндвич с ветчиной и бутылку из-под «Басса».
– Раз так, – сказал главный инспектор, – то чем скорее мы до нее доберемся, тем лучше. Инспектор, отправляйтесь немедленно, возьмите ордер на арест Уиттакер или Форрест и любое количество людей, которое сочтете необходимым.
– Можно мне с тобой? – спросил Уимзи, когда они вышли на улицу.
– Почему бы нет? Ты можешь оказаться полезным. С людьми, которые там уже есть, дополнительная помощь нам не потребуется.
Машина вихрем промчалась по Пэлл-Мэлл к площади Сент-Джеймс и дальше по Пикадилли. На середине Саут-Одли-стрит они проехали мимо уличного торговца, с которым Паркер обменялся почти неуловимым условным знаком. Немного не доезжая до входа в подъезд, они вышли из машины, и к ним тут же присоединился приятель привратника – любитель поиграть на тотализаторе.
– Я как раз собирался вам звонить, – сказал он. – Она только что пришла.
– Кто? Мэри Уиттакер?
– Да. Поднялась в квартиру минуты две назад.
– А Форрест тоже там?
– Да. Она пришла незадолго до нее.
– Странно, – сказал Паркер. – Еще одна блестящая гипотеза коту под хвост. Вы уверены, что это была Уиттакер?
– Ну, она обрядилась во что-то старомодное, напялила седой парик и тому подобное. Но рост у нее тот же, и фигура в общих чертах соответствует описанию. И на ней снова были очки с синими стеклами. Думаю, это она, хотя я, конечно, близко не подходил – в соответствии с вашими указаниями.
– Что ж, в любом случае нужно подняться и посмотреть. Пошли.
Теперь к ним присоединился и «уличный торговец», и они все вместе вошли в подъезд.
– Пожилая дама все еще в квартире миссис Форрест? – спросил у привратника третий детектив.
– Да. Я проводил ее прямо до двери, и она завела какую-то песню насчет сбора пожертвований. Тогда миссис Форрест быстро втащила ее внутрь и захлопнула дверь. С тех пор никто в вестибюль не спускался.
– Хорошо. Мы сейчас поднимемся, а вы проследите, чтобы никто не улизнул по лестнице. Уимзи, она знает тебя как Темплтона и, вероятно, еще не уверена, что ты с нами заодно. Позвони в дверь и, когда она ее откроет, поставь ногу на порог. Мы спрячемся за углом и будем готовы вмешаться в любой момент.
Все заняли свои позиции. В квартире послышался громкий звонок.
Однако лорду Питеру никто не открыл. Он позвонил снова и прижался ухом к двери.
– Чарлз, – вдруг громко крикнул он, – там внутри что-то происходит! – Лицо у него побелело. – Быстрее! Не хватало нам еще одного…
Паркер бросился к нему и тоже прислушался, потом выхватил у Питера трость и заколотил в дверь так, что шахта лифта отозвалась оглушительным эхом.
– Откройте дверь немедленно! Полиция!
Внутри не прекращались какие-то пугающие шумы: удары, бульканье… звук волочения чего-то тяжелого, шарканье ног… Потом – жуткий грохот, как будто на пол свалился какой-то предмет мебели, за ним – отчаянный хриплый крик, внезапно оборвавшийся.
– Ломайте дверь! – скомандовал Уимзи, пот градом катился у него по лицу.
Паркер призвал на помощь более мощного из двух сопровождавших их полицейских. Тот, разбежавшись, врезался плечом в дверь. Дверь дрогнула и затрещала. Оттеснив легковеса Уимзи в сторону, Паркер навалился на нее вместе с дородным полицейским. Теснясь в узком пространстве, они синхронно ударялись в нее раз за разом, пока та не поддалась и они не ввалились в прихожую. В квартире стояла зловещая тишина.
– Быстрее! – чуть не рыдал Питер.
Дверь справа была открыта. Заглянув в нее, они убедились, что комната пуста, и попытались распахнуть другую, которая вела в гостиную. Та приоткрылась, но всего на какой-то фут. Что-то массивное мешало ей открыться полностью. Тогда они навалились на нее изо всех сил, и препятствие сдвинулось с места. Уимзи перепрыгнул через него – это оказался поваленный шкаф, из которого высыпались осколки разбитого фарфора. Комната несла на себе следы ожесточенной борьбы: перевернутые столы, сломанный стул, разбитая лампа. Уимзи бросился в спальню, Паркер не отставал от него ни на шаг.
На кровати лежало обмякшее женское тело. Длинные седые волосы мокрой плетью свисали с подушки, голова и шея были в крови. Но кровь продолжала течь, и Уимзи закричал от радости: мертвое тело не кровоточит.
Паркер лишь мельком взглянул на раненую женщину и стремительно бросился в гардеробную за спальней. Что-то просвистело рядом с его виском, раздался злобный рык, потом пронзительный вопль – и все было кончено. Констебль тряс ушибленной рукой, Паркер держал добычу мертвой хваткой. Он сразу узнал ее, несмотря на съехавший набок обесцвеченный перекисью парик и ужас, смешанный с яростью, во взгляде голубых глаз.
– Ну, все, – сказал он спокойно, – игра окончена. Сопротивляться нет никакого смысла. Будьте благоразумны. Вы же не хотите, чтобы мы надели на вас наручники? Мэри Уиттакер, она же Форрест, вы арестованы по обвинению в… – Он на миг запнулся, и она это заметила.
– По какому обвинению? Что у вас есть против меня?
– Для начала
