Ноал между тем кувыркнулся пару раз между облаками, выпустил дым из ноздрей, задрал рогатую морду и дыхнул в третий раз. Сверкнуло, грохнуло, и на зрителей посыпалось… конфетти. Задрав к небесам потрясенные лица, делегаты тыкали пальцами в разноцветные фейерверки, расцветающие над ними, как фантастические цветы. «В одном чужой просчитался, – мрачно подытожил я, – салют надо ночью показывать». Впрочем, незнакомые с пиротехникой аборигены махали чепчиками и радовались, как дети малые.
В заключение парада Ноал профланировал пару раз мимо публики, демонстрируя клыки, когти, шипы и прочие устрашающие детали новой внешности. Всем, за исключением, может быть, Альфы и собакоголовых, стало ясно, что такого правителя надо будет принимать всерьез. Захлопав кожистыми крыльями размером с парус каждое, демиург заставил публику, пригибаясь и держась за шляпы, разбежаться по сторонам. Скрипнули по алмазной поверхности когти, взметнулись фонтаны искр и… Ноал оказался один на краю, неожиданно маленький и хрупкий в своем человеческом облике.
Аплодисменты посыпались на демиурга, словно дождь звонких монет. Он принимал их молча, как должное, только улыбка блуждала в уголках тонких губ.
– А теперь наш следующий претендент, Лиан, – объявила Альфа, когда буря эмоций несколько улеглась.
Ноал послушно передал арсте Торбук. Кинжал лежал, поблескивая в ее протянутых руках, поджидая меня. Каждый шаг давался с трудом. Да, раньше волчок повиновался моим желаниям, но теперь он слушается Ноала. Что, если я утратил контроль над игрушкой? Если бы у меня было время опробовать ее… Время хотя бы на одно маленькое волшебство… Но все, что мне предстоит, – кровь и прыжок в бездну. Смогу ли я?..
Глаза пробежали по рядам публики, ища знакомые лица. Сиреневая шевелюра Ла Керта торчала над головами людей, как маяк. Вэазар обеспокоенно хмурился, Машура рядом с ним махала ладошкой, Чиду ободряюще улыбался, Динеш кусал губы, Сконки и Финн перешептывались – ставки, что ли, на меня делали?
Торбук в моих пальцах казался непривычно тяжелым и холодным – тепло рук арсты и Ноала не согрели его.
– Пусть явится дракон! – выговорили губы женщины в голубом.
– Пусть!..
Уши не различали отдельные слова, так стучала в них кровь. Я знал, что медлить нельзя, что одна секунда нерешительности, и я никогда не сделаю того, что должен. Запястье пронзили холод и резкая боль, по узкому лезвию заструилась темная влага. Теперь! Теперь или никогда!
– Лиа-а!..
Крик Машуры унесло ветром. Мой собственный вопль загнало обратно в глотку. Не сообрази я захлопнуть рот, меня бы надуло, как лягушку через соломинку. Падал я, наверное, не слишком изящно – вокруг все вертелось, и до меня не сразу доперло, что это я сам кружился в воздухе, будто рваный пластиковый пакет. Хорошо хоть, Торбук все еще был в руке – я так сжал рукоять, что узоры на ней впились в ладонь.
«Хочу стать драконом», – подумал я, стараясь сфокусировать слезящиеся глаза на кинжале. От мельтешения земли, неба и облаков я совершенно потерял ориентацию и приобрел головокружение. «Хочу стать драконом!» – проорал я, едва слыша собственные слова – так быстро их сметало ветром. Или это я падал быстрее слов?
По-прежнему ничего не происходило, за исключением того, что меня перевернуло на живот, где я и стабилизировался в позе той самой лягухи. Следующий вопль вырвался у меня совсем не в тему:
– Мама!
Я различил трубы на крышах столицы и стада каких-то явно не млекопитающих, пасущихся за ее стенами и стремительно увеличивающихся в размерах. Так. Или у меня вдруг магически открылось орлиное зрение, или… Сколько секунд мне осталось? Мля, меня даже закапывать не придется, сам зароюсь… А Ноал землицу утопчет, танцуя на моих переломанных косточках… Нет! Ноал?! Никогда! Ни за что!
«Я – дракон!» – внятно, почти по слогам, подумал я, зажмурившись, чтобы не видеть приближающейся смерти. И тут же, не выдержав, заорал:
– Я – дра…
Душераздирающий рык где-то совсем рядом заставил дернуться и распахнуть глаза:
– А-р-р-р?
Падение внезапно замедлилось. Я скользил вниз по плавной дуге, а по ярко-желтому полю подо мной неслась черная тень, похожая на значок бэтмена размером со щитовую рекламу. В голове шелохнулась робкая догадка. Попробовал затормозить в воздухе – бэтмен в рапсе неловко зашлепал крыльями. Крохотные человечки на краю посевов, до сей поры застывшие, задрав головы к небу, бросились врассыпную. По полю пошли крупные волны, как от садящегося вертолета. Все-таки низко я упал, прежде чем у меня получилось…
Получилось! Ур-ра! Я испустил еще один, радостный рык и вывернул змеиную шею, дабы изучить нового себя. На лету это было довольно неудобно – сказывалось отсутствие опыта. Все же я различил тощий хвост, почему-то с полосками на конце, свисавший между когтистых лап. Грудь, поросшую пушистым белым мехом, тоже украшали полоски цветов национального флага. Что-то это мне напоминало… Ну точно! Машурины перчатки! Вот напасть. Не дракон вышел, а чебурашка плюшевый. Невезение у девчонки, что ли, заразное? Небось, и пламя-то выдохнуть не сумею…
Набрав высоту, я для пробы втянул полную грудь воздуха и дыхнул, метя в небеса. Ближайшие облачка вроде полетели быстрее, но этим эффект и ограничился. Стоп-стоп! А может… Может, я не обычное Чудо-Юдо? Не стереотипное? Кажется, в «Как приручить дракона» у пацана целая книжка имелась с классификацией чудовищ. Правда, я этот мульт только один раз успел посмотреть, да и то краем глаза – Сашка диск у друга занял. Что там было? Жуткая Жуть? Злобный Змеевик? Нет, не похоже… Помню что-то про монстра, плевавшего кипятком… или ядом? Может, это как раз моя специализация?
Но выяснять это придется по ходу дела. Настала пора отрабатывать свой номер, пока публика не устала ждать и не отправилась чествовать Ноала. Тяжело махая непривычно огромными крыльями, я направился к алмазной цитадели. Эх, удивить бы их чем-нибудь, вот только чем? Песенкой из «Крокодила Гены»? Ладно, придется импровизировать по обстоятельствам.
Заложив тряский вираж вокруг опрокинутой призмы, я еще раз критически оглядел свое отражение, ломающееся на зеркальных гранях. Даже морда, несмотря на соответствующих размеров зубищи, не имела устрашающего вида, или это кисточки на концах ушей портили картину? Полагаются ли вообще драконам уши? В этом я не был уверен…
Скрепя сердце и стиснув клыки, я вознесся над верхней площадкой замка. Лишенный возможности продемонстрировать огневую мощь, я решил набрать очки за счет эффектного появления в лучших традициях пиндосовских боевиков. Бесшумно, как «Черная акула», взмыл за спинами напряженно пялившихся вниз зрителей. Вихри от крыльев поднимались помощнее, чем от винтов вертолета. Чепчики у народа снова снесло – на этот раз сквозняком. Немногие присутствовавшие дамы, за исключением Альфы, с визгом схватились за широкие юбки – такой вот коллективный синдром Мэрилин Монро.
На бреющем полете я понесся над приседающей публикой, грозно скалясь и лихорадочно размышляя, чем бы ее еще поразить. И тут взгляд запнулся о черный прямой силуэт: надменно скрещенные на груди руки, скептически поднятая тонкая бровь, еще более тонкая гаденькая усмешка… Ноал был отнюдь не впечатлен моим выходом. Ну, заяц, погоди! Я тебе покажу, какими бывают настоящие драконы! Я поднатужился, изверг из новых легких, размером с бочку каждое, устрашающий рык… и почувствовал, как в районе живота вдруг все напряглось, потеплело и тут же радостно отпустило.
Неужели получилось?! Я выдохнул пламя? Вот и народ внизу вроде завопил, забегал… Я сунул длинную шею под крыло и глянул назад, дабы узреть плоды рук своих… точнее, своей утробы. Лучше бы сразу ослеп. По крыше цитадели разлилось дымящееся озеро странного желтого цвета. Вонючая жидкость быстро стекала с ближайшего края, орошая Илламеду горячим дождем. Участники конвента, морща носы, жались подальше от разлива. Не вымок никто только потому, что бдительные фер-диананды приняли удар стихии на себя и теперь застыли, как гигантские горгульи, заключенные в желтый лед.
– А я-то думал, кипятком писать – это просто фигуральное выражение, – ухмыльнулся Ноал, над которым я как раз заложил круг.
От позорища я забыл быть драконом и больно хлопнулся на алмазную поверхность неподалеку от Альфы.
– Интересное боевое уменье, – пропела женщина с косой, – вот только в следующий раз не стоит демонстрировать его на избирателях – сваренные в моче голосовать уже не смогут.
Я вскинул голову на арсту, уверенный, что она издевается, но красивое гладкое лицо было совершенно серьезным.
– Поблагодарим Лиана за его презентацию, – призвала Альфа и подала пример, пару раз почти беззвучно соединив ладони.
Из публики раздались жидкие хлопки, кто-то пронзительно свистнул – может, Динеш? На крышу со стеклянным звоном посыпался лед – это фер-ди встопорщили крылья, оживая. Интересно, броня хаоса только на мочу так действует или на все жидкости? В смысле – замораживает? И как повлияет на отношение ко мне собакоголовых тот факт, что я их только что обоссал? Пусть даже во имя спасения мира…
