— Ребенок в семь месяцев уже может родиться живым? — спросила она на одном из осмотров у врача.
— Разумеется, — ответил тот. — Но Вы не переживайте, у вас все отлично проходит и Вы обязательно доносите до срока.
— А если я не хочу до срока? — поинтересовалась Марина. — Можно же вызвать роды в семь месяцев?
— Можно, но зачем? — изумился доктор. — Для ребенка это не очень хорошо.
— Зато я на два месяца меньше буду мучиться, — парировала женщина. — Какая разница, если он все равно будет жить, зачем мне эти лишние два месяца?
Врач не нашел, что ответить и поделился с Анатолием Сергеевичем.
— Дочь, я начинаю подозревать, что у тебя не все в порядке с головой, — на следующий день заговорил Земов. — В кого ты такая получилась — ни стыда, ни совести? Любишь ли ты кого-нибудь, кроме себя?
— Что опять не так? — ощетинилась дочь. — Я делаю, что ты велишь, терплю домашний арест и невкусную еду, бесконечные осмотры, мое тело стало неуклюжим, а тебе все мало? В чем я еще виновата?
— Ты доносишь ребенка до сорока недель и это не обсуждается. Если я еще хоть намек на что-то подобное узнаю — тебе не понравится, я обещаю.
— И ты мне говорил, что я самое ценное и дорогое?
— Я берегу тебя даже от себя самой. Не знаю, как из чудесной доброй и ласковой девочки выросло… выросла ты.
— Яблочко от яблоньки недалеко падает, — хихикнула Марина. — О твоей бессердечности легенды ходят, папуля. Как ты конкурентов уму-разуму учишь, и сколько успевают прожить недоумки, которые пытаются тебе мешать.
— Эти времена давно прошли, дочь и не сравнивай отношение к чужим людям и отношение к родным. Твоя мать была самой доброй и нежной женщиной, какую я знал, жаль, что ты пошла не в нее.
— Может быть, если бы ты позволил ей жить с нами, я выросла бы другой, а теперь поздно пить боржоми, папочка. Что выросло — то выросло.
— Твоя мать умерла, давая тебе жизнь, ты прекрасно знаешь об этом. Я пытаюсь уберечь тебя от ошибок, которые совершил сам. Поверь, лучше предотвратить, чем потом на Луну выть от невозможности что-то исправить. У тебя будет ребенок, Марина. Самый родной для тебя человек — твой сын, нет ничего дороже детей, вот родишь и сама меня поймешь.
— Сомневаюсь. Пока мне от ребенка одни неприятности. Вон, моя мать умерла, когда меня рожала, где гарантия, что меня не постигнет та же участь? Ты эгоист, как все мужики, вам только удовольствие, а женщины должны муки терпеть! Мне не нужен этот ребенок, я вообще хотела от него избавиться!
— Твоя мама погибла из-за несчастного стечения обстоятельств, я был далеко и не смог помочь. С тобой я все время рядом и не допущу, чтобы случилось что-то плохое. Если бы я мог забрать твою боль — я бы это сделал, дочь, но природа создала именно так — женщины вынашивают и рожают и другого не дано. Но у тебя всегда будет самое лучшее медицинское обеспечение. Вот возьмешь на руки малыша и полюбишь, как я полюбил тебя, только ты оказалась у меня на руках. Не думай о плохом, думай, что внутри тебя растет человечек, твой сын. Над именем не думала еще?
— Павсекакий, а отчество Богданович, — Марина с вызовом посмотрела на отца. — Что, не нравится? Тебе ничего не нравится, не угодишь.
— Сама подумай, как мальчику жить с таким именем. Время еще есть, придумаешь что-нибудь более традицоннное.
— Я хочу в Москву, съездим? — перевела разговор дочь.
— Съездим, — кивнул отец. — Завтра с утра, если не передумаешь. Куда хочешь?
— Куда хочу, ты меня не пустишь, — капризно искривила губы дочь. — Просто погулять, закисла в четырех стенах.
— Хорошо, к десяти будь готова. Съездим в Детский Магазин на Лубянке.
— Заранее покупать вещи для ребенка — плохая примета! — возмутилась Марина.
— А мы не для этого ребенка покупать будем, а просто посмотрим, что есть и если что-нибудь понравится, то купим просто так. Я хочу одну из комнат сделать детской — просто так, для какого-нибудь ребенка, который может быть приедет к нам в гости.
— Кто это к нам собирается в гости с ребенком? — насторожилась Марина.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Никто, — ответил Земов. — Просто приготовим комнаты на случай, если вдруг кто-нибудь соберется.
— Опять ты что-то задумал? — дочь напряженно смотрела на отца. — Учти, я рожу вот этого, — ткнула она пальцем в заметный живот. — И на большее не рассчитывай! Если хочешь много детей, то отдай мне, что положено по наследству, потом женись. Пусть жена тебе рожает.
— Марина, — выдохнул Анатолий. — Думай, что говоришь! Если бы я хотел жениться, то сделал бы это давно. И, раз уж пошел такой разговор, ты тоже учти — тебе «положено» только то, что положу я сам. Доведешь — оставлю без копейки. В твоих интересах слушаться, не спорить и не затевать авантюр.
Он посмотрел на озадаченную дочь.
— Ты хочешь оставить меня без всего? — отмерла Марина. — Но ведь, по закону я твоя дочь, ты не можешь лишить меня денег!
— Господи, — поморщился Анатолий. — Я иногда сомневаюсь, что ты на самом деле получила это твое высшее образование, которое, на минуточку, обошлось мне в кругленькую сумму. Родители обязаны содержать ребенка до его совершеннолетия. Исполнилось восемнадцать — я больше ничего не должен, и все, что я даю, начиная с твоего восемнадцатилетия — это только моя добрая воля, так понятно?
— Но, наследство, — повторила Марина, не отрывая взгляда от отца.
— Наследство, — усмехнулся Земов. — Во-первых, для его получения должно пройти шесть месяцев с момента, когда я буду официально признан мертвым. На случай возникновения лишних мыслей в твоей голове уточню, что давно составил завещание, согласно которому при насильственной причине, любой насильственной причине, моей смерти, вплоть до сосульки, которая может на голову свалиться, все деньги и недвижимость отходят в три благотворительных фонда. А тебе останется машина, московская квартира и счет на сто тысяч евро.
— Папа!!! Ты… ты! Ты решил пустить меня по миру??!!
— А чего это ты вскочила? Я умирать пока не собираюсь или ты решила мне помочь в этом? — рассмеялся Земов. — Во-вторых, унаследовать можно только то, что будет находиться в моем владении на момент смерти. Поверь, я хорошо подготовился, чтобы моя смерть была не выгодна.
— Да ну тебя, — обиделась дочь. — Зачем ты мне все это рассказал?
— Просто так, для информации, — ответил отец. — Так что, едем завтра по магазинам?
— Едем, — вздохнула Марина.
Отец предусмотрел все, ей его никогда не обыграть! Конечно, она даже не думала, об устранении не в меру властного родителя. Пока. Но отец уже подстраховался, и думать об этом теперь и смысла не имеет, придется как-то подстраиваться, договариваться. Отец так хочет этого ребенка, но ведь она будет мать и сможет в любой момент отобрать ребенка, если захочет и любой суд будет на стороне матери. Точно, против этого даже он не сможет ничего сделать и если отец желает сам воспитывать внука, ему придется дать ей, Марине, все, что она захочет. Она подыграет отцу и будет изображать, что ждет ребенка и рада ему, чтобы у родителя потом не было повода доказать обратное. Мало ли что, вдруг ей на самом деле придется изображать убитую горем мать?
О, она сыграет так, что любой поверит, она умеет! А когда отец привяжется к внуку, тогда она и сделает следующий ход. Долго ждать? Подумаешь, два-три года! Зато потом ей уже никто и ничего не сможет указывать!
Довольная, женщина потянулась, охнула, схватившись за живот — пинается, паразит! — и направилась на террасу.
Анатолий Сергеевич задумался, глядя в окно.
Хорошую стерву вырастил, нечего сказать. Своего не упустит, надо — по головам пойдет, совсем как он сам в молодости. Правильно, что озвучил ей некоторые нюансы завещания, пусть думает в другую сторону, а то от безделья да под влиянием гормонов, она сейчас чего-нибудь учудит, а он потом разгребай.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Родит, надо ее замуж выдать, только мужика подобрать, чтоб сумел ее удержать, чтоб слова поперек сказать не смела, но бить дочь или издеваться над ней он не позволит, надо, чтобы она сама, как кошка к мужику прикипела и кроме него ничего не видела. Есть у него одна идея на этот счет…
