— Нет, я просто так. Пойдем в мамин театр, а то она меня не берет.
— В какой это мамин театр? — решил уточнить Влад.
— Я не знаю, она бабушке говорила, что идет в театр и очень туда хочет, потому что никогда не была. Я тоже не была и хочу, но мама сказала, что меня не возьмет.
— А как театр называется, Катя?
— Не зна-а-а-ю!
— Э, да ты совсем спишь… Укатали Сивку крутые горки.
Просыпаться ребенок не желал, и отцу пришлось нести ее до квартиры на руках. Дверь открыла Мария Алексеевна.
— Батюшки, умоталась-то как! — всплеснула она руками. — Неси в комнату, да не разувайся, так иди.
Влад донес дочку до кровати, бережно опустил. Прямо, дежа вю!
— А где Ася?
— За хлебом побежала, в гастроном на углу. Представляешь, всего накупили, а про хлеб забыли, — ответила Мария Алексеевна. — Надо раздеть, а то вспотеет.
Точно — дежа вю!
Бабушка осторожно и ловко принялась освобождать внучку от одежды, передавая вещи отцу, и тот покорно стоял, перехватывая курточку, свитер, джинсы.
— Мария Алексеевна, — наконец, решился Владислав. — Когда Ася идет в театр?
— А ты откуда знаешь? — удивилась мать. — Настя сказала? Так у нее и спроси.
— Не Настя — Катя, — признался Влад. — В какой театр она идет? И… с кем?
— Я скажу, а ты сцену устроишь?
— Нет, Мария Алексеевна, — заволновался Владислав. — Я обещаю, ни словом, ни жестом, ничем не покажу, что знаю! Просто скажите — когда и куда?
— Настя свободная женщина и может позволить себе сходить в театр с приятным ей человеком, — ответила Мария Алексеевна. — Был бы умнее, давно уже сам бы ее пригласил.
— Я думал, что не должен ей докучать, — возразил Влад.
— Все, пошли на кухню. Да вещи-то положи вон, на стул. Чего ты в них вцепился? Докучать не надо, это верно, а ухаживать — почему бы нет? Моя Настенька красивая молодая женщина, а каждая женщина хочет внимания.
— Мария Алексеевна, ну вот как понять, что делать? — взмолился Владислав. — Я ухаживал, она сбежала. Я отошел, дал ей время разобраться — она в театр с кем-то другим идет. Это ведь мужчина, я правильно понимаю?
— Значит, плохо ухаживал, значит, она не поняла, что это ухаживания, а не принуждение! Что ты, маленький, что ли, сам не можешь понять, когда ухаживание превращается в преследование? Ухаживать от души надо, от сердца, а не от того, что в штанах.
— Мария Алексеевна, — смутился Морозов.
— Что, неправду говорю? Той головой думал, вот и наделал делов. А теперь давай уже, правильную голову подключай или уведут Анастасию.
— Пожалуйста — когда она идет и в какой театр, на какую постановку? Я обещаю, что никакого скандала не будет и Ася меня даже не увидит.
— Зачем тебе это?
— Хочу посмотреть на своего соперника.
— Мама, я дома! Влад Катю не привозил, я ему звонила, он не отвечает?
— Привез, Катя спит, а мы чай пьем, — отозвалась Мария Алексеевна, глядя в несчастные глаза Морозова, и торопливо ему шепнула. — Современник, «Пять вечеров», вторник. Но если подведешь, на меня больше можешь не рассчитывать!
— Ты почему трубку не берешь, я изнервничалась вся, — возмутилась Ася, входя на кухню.
— Прости, телефон в машине оставил. Катя заснула, пришлось ее на руках нести, — ответил Владислав. — Машина возле подъезда стоит, не заметила ее?
— Не разглядываю машины. Хорошо погуляли?
— Да, было интересно. Надеюсь, Кате все понравилось, — Влад отставил чашку и поднялся. — Мария Алексеевна, спасибо за чай.
— На здоровье, — отозвалась женщина.
— Мама, я провожу, — Ася посторонилась, пропуская Влада, и ее обдало жаром, когда на долю секунды их тела соприкоснулись.
Владислав придержал девушку руками и протиснулся в прихожую.
— До свидания, Ася! Спасибо, что разрешила побыть с дочерью.
— Пожалуйста.
— До следующих выходных?
— Да, до свидания.
Прыгая через несколько ступеней, Морозов сбежал вниз и вышел в сырую промозглость московского ноября. Значит, Современник? Отлично, он непременно будет там во вторник!
Прежде чем вожделенный билет оказался в руках Морозова, пришлось сделать несколько звонков. Надо же, а спектакль-то популярный!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Можно было взять место в ложе, но Влад не хотел светиться — мало ли, вдруг Ася начнет оглядываться, в ложе не спрячешься. Лучше уж бельэтаж! Хотя, был риск, что непрошеный кавалер Аси мог взять билеты туда же, но эту задачу Владислав оставил на потом — если окажется, что этот недоносок соблазнился бельэтажем, он, Влад, что-нибудь придумает на месте. В конце концов, деньги всегда и везде решают все. Ну, почти всегда и почти всё.
Если бы Владислава прямо спросили — какого пуркуа он идет на этот спектакль, учитывая, что именно спектакль его совершенно не интересует, он, пожалуй, затруднился бы с ответом.
«Дерусь, потому что дерусь»! — кажется, это объяснение Портоса из какого-то советского фильма? Вот и он, Влад, идет, потому что не может не идти. Его Асю, Анастасию, Настеньку какой-то чудак на букву «м» ведет в театр, а он будет дома сидеть? Сидеть и воображать, как она выглядит, как обращается к спутнику, куда поедет после спектакля — домой, в ресторан или? Да он с ума сойдет!
Нет, показываться Асе на глаза в планы Морозова не входило — напугается, обидится, решит, что следит и давит. Нет, нет, только не это, он и так по грани ходит.
Он просто посмотрит… спектакль. Да. И заодно, постарается рассмотреть, кто это такой прыткий завелся возле его женщины? Так сказать, приглядит, чтобы тот рук не распускал и вообще…
Владислав сжал кулаки — как он сам до сих пор не додумался куда-нибудь пригласить ее? Вот же — пень олений! Женщина кроме работы и дома ничего не видит, конечно же, ей хочется развлечься, и он обязан был об этом догадаться! Ну, ничего, теперь он наверстает упущенное, только бы Ася не увлеклась этим… сослуживцем. Блин! Он этого не вынесет…
От непрерывных метаний разболелась голова, и Морозов неожиданно для себя решил съездить к отцу.
Александр Викторович до сих пор жил на даче на Николиной, как приехал туда в конце лета, так и остался. А мать, Татьяна Николаевна, зависла в Крыму, в новоприобретенном доме. Лично руководила ремонтом и пока возвращаться не собиралась, активно зазывая к себе мужа и менее активно — сына. Но мужчины не поддавались: интерес Влада в данный момент находился в Москве, и расставаться с ним мужчина не планировал. А отец вообще, кажется, ко всему потерял интерес.
Отец заметно сдал, все-таки, история с Земовыми его сильно подкосила, но работу не бросал, мотался в Москву, мылил шеи замам и начальникам отделов. Один раз проговорился сыну, что собирается отходить от дел и отдать все в руки наследника, но Влад отмахнулся, что у него сейчас и своих забот хватает, весь бизнес просто не потянет, и отец отступил.
— Владик? — Александр встревожено вглядывался в лицо сына. — Все в порядке?
— Да, все нормально.
— Хорошо, — отец облегченно вздохнул. — Я становлюсь параноиком, постоянно жду неприятностей.
— Тебе надо развеяться, не хочешь съездить в Евпаторию? Конечно, не бархатный сезон, но все лучше, чем в Москве и матери поможешь, она там развернулась, боюсь, одна не справится.
— Наверное, ты прав, надо отдохнуть, — вяло согласился отец. — Возьмешь на себя управление?
— У тебя что, нормальных замов нет? — насупился Владислав. — У меня самого сейчас не самый простой период и если я взвалю на себя еще и твою долю, то на личную жизнь совсем времени не останется.
— Ты там, с личной жизнью, поосторожнее, — напрягся отец. — Не забывай, ты лакомый кусок, оглянуться не успеешь, как облапошат, девки нынче пошли ушлые.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ну, ну, кто бы говорил, — пробурчал сын. — Как-нибудь, сам разберусь.
— Да я что, я только предостерегаю, — пошел на попятный Александр. — Все вокруг той, своей, как ее… ходишь? Не надоело?
— Не надоело, но тебя это не должно касаться, — холодно ответил Влад. — Я предупреждал, что если ты хоть намеком заденешь Асю…
