Резюме: это чушь, что герой-капитан подлодки на своем верном «мустанге» — подлодке С-13 — гонялся по всей бухте, то под водой, то в надводном положении, за следовавшим в сопровождении сильного боевого охранения вторым «Титаником» — «Вильгельмом Густлоффом», — наконец настиг его, подонка, и, засадив на глазах этого самого пресловутого «сильного боевого охранения» три торпеды ему в «бочину», отправил на дно «целую дивизию», а еще — сто восемьдесят экипажей подводных лодок, а еще — целую свору видных нацистских чиновников, удиравших из Восточной Пруссии.
Факт второй
Не было вообще никакой гонки подлодки С-13 по глади Данцигской бухты за «Вильгельмом Густлоффом».
Огромная махина «Вильгельм Густлофф», второй «Титаник», сам по себе хотя и скоростной, но мало маневренный, неповоротливый, а тогда, в тот самый свой последний рейс, еще и сверх всякой меры перегруженный беженцами (недаром при общесписочном количестве пассажиров и экипажа в 6937 человек на борту было более 10 000 человек — «под завязку» был загружен суперлайнер!), выходя на свободный фарватер из Данцигской бухты в условиях снежной бури, ночи, мелей, окружавших проход из порта Данциг к фарватеру, в открытое море (а Балтийское море вообще само по себе мелкое, тут не разгонишься и на глубокой воде!), просто не мог двигаться по бухте со скоростью, существенно превышавшей скорость любой черепахи. Весельные ялики, и то, скорее всего, ходят быстрее.
Факт третий
Назойливое упоминание адмиралами, генералами, а вслед за ними и бойкими тележурналистами уже сегодняшних дней светящихся иллюминаторов (то в них из-за ночи снежной бури ничего нельзя рассмотреть, то они нагло и вызывающе сияли в ночи) говорит только о том, что на «Вильгельме Густлоффе» (как и было объявлено германскими властями сразу же после потопления судна) плыли только беженцы и раненые.
Потому что в любом другом случае судно постаралось бы выскользнуть из Данцигской бухты как можно более скрытно и уж никак бы не демаскировало себя включенными иллюминаторами. Тем более, если бы на нем действительно были двести-сто и даже восемьдесят экипажей подводных лодок! Двести-сто и даже восемьдесят экипажей подводных лодок в январе 1945 года в «рейхе» представляли собой величину не тактическую, а стратегическую. И подвергать эту стратегическую единицу, стратегическую величину величайшей опасности, причем дополнительной, ненужной, ничем не оправданной опасности, сажая ее на крайне уязвимый с воздуха, с моря и из-под воды громадину «Вильгельм Густлофф», который и так «по завязку» забит пресловутой целой дивизией, и так сам по себе представляет уж очень лакомый кусочек? Нет, до такого идиотизма ни один германский военачальник никогда бы не додумался!
Для этого надо быть маршалом Жуковым Георгием Константинычем.
Только он, незабвенный маршал победы, приказывал посылать своих солдат разминировать противотанковые минные поля, чтобы они в этих полях проделывали своими телами, своими трупами проходы для саперов, которые, уже не опасаясь противопехотных мин, будут спокойно снимать противотанковые мины.
Только он, гениальный военный стратег, после войны, на пресловутых учениях в Тоцке, приказал взорвать над своими войсками атомную бомбу, чтобы потом сразу же после взрыва послать на это поле десятки тысяч своих собственных сограждан, соотечественников, одетых в военную форму. Для чего? А чтобы понаблюдать потом за ними, посмотреть, на деле проверить, что с ними со всеми будет? Вот сколько их сразу умрет? А сколько — через сутки? А сколько — через месяц? А сколько — через полгода, через год? Интересно же!
Только он своими действиями, своими методами, своими «приемами» изобрел такую форму ведения наступления, которую потом выжившие в этих наступлениях простые солдаты и офицеры прозвали «Жуковская трехрядка». Страшная суть этой «трехрядки» (только, ради бога, не путайте с гармонью и вообще с музыкой) была выражена русским народом в короткой формуле, которую человеческому уму невозможно придумать самому, «на досуге»: «...наступать на врага по собственным трупам, укрываться от врага собственными трупами и завалить, наконец, врага «до смерти» собственными трупами!»
Или на худой конец для этого надо быть генералом Петровым или адмиралом Октябрьским, которые, бросив на произвол судьбы стотридцатитысячную армию в Севастополе, удрали из Крыма. Один — на подводной лодке, специально, по его приказу не принимавшей участия в боевых действиях, а поджидавшей его в укромном месте. Другой — на торпедном катере, также заблаговременно «заныканном» в одной из многочисленных бухточек возле Севастополя. А напоследок эти «гаденыши» (в «грачевском», исключительно «грачевском» смысле) приказали взорвать штольни в Севастополе, заживо похоронив там до тридцати тысяч своих собственных сограждан, своих собственных героев-солдат, проливших за Родину и за них самих, между прочим, свою кровь.
Обосновав свой чудовищный, преступный приказ тем, что «в штольнях хранились боезапасы всего Черноморского флота». И севастопольские штольни были, взорваны. А в этих штольнях в этот момент находились от десяти-пятнадцати тысяч (по официальным данным) до тридцати тысяч человек (по многочисленным свидетельствам гражданских и военных специалистов, которые имели доступ в штольни и которые чудом остались живы при взрыве, чудом в этот момент оказались вне штолен). Причем, помимо раненых, здесь прятались от артобстрелов и бомбардировок немцев многочисленные жители Севастополя. Стотридцатитысячная армия была предоставлена самой себе, была брошена на произвол судьбы без какого-либо управления и впоследствии вся попала в плен.
Официальное и единственное объяснение этому преступлению, которое как было тогда, так и осталось по сегодняшний день без какого-либо изменения, — в штольнях еще и хранились боеприпасы всего Черноморского флота. Вот чтобы это богатство не досталось проклятым фашистам — штольни и взорвали! А то, что при этом уничтожили еще и тридцать тысяч раненых солдат и офицеров, ни в чем не повинных людей, более того, героев, которые кровь свою пролили, защищая Севастополь, — так это мелочь! Ну, уничтожили и уничтожили! Ничего страшного. На войне всякое бывает. А про женщин и детишек малых, число которых превышало несколько тысяч человек, — про это вообще никто и не заикается. Вроде как не было их никогда!
* * *
Немцы так не смогли бы!
* * *
Огромное пассажирское судно, битком набитое мирными жителями — беженцами из Восточной Пруссии и Данцига, а также многочисленными ранеными. Более девяти тысяч раненых и беженцев на судне, капитан которого, наивно понадеявшись на огромные красные кресты, нарисованные на бортах, трубах и постройках на палубе, оповещавшие всех, что это не военное судно, что это судно с гражданскими — женщинами, детьми, стариками, и ясно видные издалека, — капитан этого судна приказал не тушить иллюминаторов, чтобы все, еще не понявшие, наконец, поняли, что все это так и есть.
Бедный капитан!
Наверняка он ничего не знал про севастопольские штольни!
Командование, которое при малейшей опасности бросает свои войска. Офицеры, которые безжалостно и хладнокровно, без каких-либо эмоций уничтожают ни за что десятки тысяч своих раненых, своих собственных солдат, своих героев, проливших кровь в том числе и за них!
Что для них, для таких генералов и адмиралов, для таких офицеров, красные кресты на бортах иностранного гигантского пассажирского теплохода, перегруженного ранеными и беженцами, медленно плывущего с ярко включенными иллюминаторами, всем своим видом буквально кричащего, что на его борту мирные люди!
Ничего этого не знал капитан, поэтому и иллюминаторы были включены, и судно шло медленно, без охраны.
А крался бы в темноте да под прикрытием — глядишь, и не попал бы в него «снайпер»-Маринеско, просто промахнулся бы. Разве нет?!
* * *
И самое печальное и неприятное в этих фактах: и факте потопления госпитального судна «Вильгельм Густлофф», и факте хвастливого телерепортажа об этом по главному, государственному телеканалу, уже через шестьдесят лет после окончания мировой войны в Европе, — это то, что сам факт этот имел место быть 30 января 1945 года. И то, что в канун 60-летия окончания мировой войны в Европе (или, как это сейчас официально называется в Российской Федерации, — 60-летия великой победы) не смогли на главном государственном телеканале вспомнить никакого другого геройского факта из истории прошедшей войны, кроме как потопления госпитального судна с десятью тысячами беженцев и раненых на борту.
* * *
Кстати о бомбардировщиках. Увлекательные и поражающие воображение рассказы об армадах «юнкерсов» и пресловутых «мессеров», которые тоже почему-то бомбят, кочуют, густо пыля, из одних воспоминаний ветеранов войны в другие. Эти армады одна из главных ' причин неудач советских войск в войне и высоких, непомерно высоких потерь среди них. Даже песни об этом сочинили:
