младшей сестре и не зная об этом, Джером говорит, что не деньги взорвали его мозг.
— Ее собираются опубликовать! Всё началось с университетской статьи, превратилось в книгу, а теперь ее собираются опубликовать!
— Это замечательно, Джером. Я так рада за тебя. — Она желает своему другу, который однажды спас ей с Биллом жизнь во время снежной бури, всегда быть таким счастливым, но она знает, что так не бывает. Может быть, и к лучшему. Если бы так было, счастье ничего бы не значило.
— Как продвигается дело? Есть какие-нибудь успехи?
Холли рассказывает ему обо всем. Большая часть повествования касается Эллен Краслоу, но она не оставляет без внимания и Тома Хиггинса, выбывшего из списка подозреваемых. Когда она заканчивает, Джером говорит:
— Я бы отдал сто баксов, чтобы узнать, кто была та старушка, которая обчистила трейлер Эллен Краслоу. Да?
— Да. — Холли думает (и с улыбкой), что Джером мог бы позволить себе дать и тысячу, учитывая недавно свалившуюся на него удачу. Да и она, если уж на то пошло, тоже. Она ведь теперь богатая девушка, как в любимой ею песне Холла и Оутса[103]. — Для меня самое интересное — это все темнокожие, живущие в этом трейлерном парке. Неудивительно, потому что он находится на западной окраине Лоутауна, но старушка была белой.
— Что будешь делать дальше?
— Не знаю, — говорит Холли. — А ты, Джером?
— Я останусь в Нью-Йорке еще на некоторое время. По крайней мере, до четверга. Мой редактор — мне так нравится произносить это слово — хочет обсудить некоторые вещи, несколько изменений в рукописи, плюс он хочет устроить мозговой штурм по поводу концепции обложки книги. Он говорит, что руководитель отдела рекламы хочет обсудить возможное турне. Турне! Ты в это веришь?
— Верю, — говорит Холли. — Я так рада за тебя.
— Могу я тебе кое-что рассказать? О Барб?
— Конечно.
— Я почти уверен, что она тоже пишет. И, по-моему, у нее что-то получается. Было бы смешно, если бы мы оба оказались писателями.
— Не смешнее, чем у Бронте, — говорит Холли. — Их было трое. Шарлотта, Эмили и Энн. Все писательницы. Я обожала "Джейн Эйр". — Это правда, но особенно Холли, будучи несчастным подростком, любила "Грозовой перевал". — Не знаешь, что Барбара может писать?
— Наверное, поэзию. Почти наверняка. Она читает только это с тех пор, как стала второклассницей. Слушай, Холли, я хочу прогуляться. Мне кажется, я могу влюбиться в этот город. Во-первых, они осознали проблему — здесь действительно открываются пункты вакцинации.
— Ну, смотри, чтобы тебя не ограбили. Держи свой кошелек в переднем кармане, а не в заднем. И позвони маме и папе.
— Уже позвонил.
— А Барбаре? Ты с ней поговорил?
— Поговорю. Если она не слишком занята своим секретным проектом, чтобы ответить на мой звонок. Люблю тебя, Холли.
Он говорит это уже не в первый раз, но ей всегда хочется от этого плакать.
— Я тоже люблю тебя, Джером. Наслаждайся остатком своего великого дня.
Она заканчивает разговор. Закуривает сигарету и подходит к окну.
Надевает свою "шапочку для размышлений".
Много ей от этого толку.
4
Без четверти девять Родди Харрис возвращается со своего обычного вечернего понедельничного визита в боулинг-клуб "Вышибала". Они с Эмили заботятся о своем здоровье (часто способами, которые бы не одобрило тупоголовое общество), но его некогда крепкие бедра по мере старения стали довольно хрупкими, и прошло уже почти четыре года с момента, когда он в последний раз катал шары по дорожке из твердого дерева. Тем не менее, он по-прежнему ходит туда почти каждый понедельник, потому что ему нравится болеть за свою команду. "Золотые Старички" играют в лиге старше 65 лет. Большинство из тех, с кем он играл в боулинг, когда присоединился к "Старичкам", уже ушли, но осталось несколько человек, включая Хью Клиппарда, когда-то работавшего на факультете социологии. Хью уже под восемьдесят, он неплохо заработал на фондовом рынке и по-прежнему может потрясающе закручивать шары. Жаль только, что в сторону Бруклина.
Эмили выходит из своего маленького кабинета, как только слышит, как захлопывается входная дверь. Он целует ее в щеку и спрашивает, как прошел ее вечер.
— Не самым лучшим образом. Возможно, у нас возникла небольшая проблема, дорогой. Ты же знаешь, что я слежу за твитами и постами определенных людей.
— Веры Стайнман, — говорит он. — И, конечно, Даль.
— Я также время от времени проверяю Краслоу. Их там не так много, и они никогда не говорят об Эллен. Да и никто не спрашивает о ней. Не спрашивал до вчерашнего дня.
— Эллен Краслоу, — говорит Родди, покачивая головой. — Эта сука. Эта... — На мгновение слово, которое он хочет сказать, ускользает от него. Затем оно приходит. — Эта несговорчивая сука.
— Да, она была такой. И некто по имени ФанаткаЛоренБэколл интересуется информацией о ней в Твиттере.
— Спустя почти три года? Почему именно сейчас?
— Потому что я уверена, что ФанаткаЛоренБэколл руководит частным сыскным агентством. Ее настоящее имя — Холли Гибни, фирма называется "Найдем и сохраним", и ее услуги заказала Пенелопа Даль.
Теперь он внимательно слушает, нависая над ее вздернутым лицом. Он выше Эмили на семь дюймов, но она равна ему по интеллекту, а в чем-то и превосходит его. Она... нужное слово опять ускользает от него, но он ловит его, как всегда. Почти всегда.
Эмили хитра.
— Как ты узнала?
— Миссис Даль очень болтлива в социальных сетях.
— Болтушка Пенни, — говорит он. — Эта девушка, эта Бонни, была ошибкой. Хуже, чем этот чертов мексиканец, и у нас есть оправдание этому, потому что...
— Потому что он был первым. Я знаю. Пошли на кухню. Там осталось полбутылки красного вина с ужина.
— Вино перед сном вызывает изжогу. Ты же знаешь это. — Но он идет за ней.
— Только капельку.
Она достает вино из холодильника и наливает – чуть-чуть ему, себе немного больше. Они сидят лицом друг к другу.
— Возможно, Бонни была ошибкой, — признает она. — Но от жары у меня вернулся радикулит... и головные боли...
— Я знаю, — говорит Родди. Он берет ее руку через стол и слегка сжимает. — Моя бедная дорогая со своими мигренями.
— И ты. Я видела, как иногда тебе
