— Ваша честь, — у меня получается только блеять. Это пустая мольба. Я прекрасно знаю, что между мной и королём, он выберет короля, — моя рука…
Верховный судья Мендес бьёт кулаком в стену, его глаза широко распахнуты. Он открывает дверь.
— Хватит откладывать! Тебе нужны ладони, а не предплечья. Уведи её в покои отдыхать. Сегодня ночью ты создашь пустышку во благо своего королевства.
Глава 23
Мы с Лео смотрим на парад знатных леонесских родов на закате. Целая миля рядов растянулась перед дворцом. Каждая семья носит свои традиционные одежды своих фамильных цветов с вышитыми гербами. Все они здесь, чтобы выказать свою верность королю Пуэрто-Леонеса.
Род Каролина в серебряном и небесно-голубом, а род Харамильо в зелёном и тёмно-синем. Семнадцать из них были в прямой линии наследования и претендовали на трон до того, как их всех завоевали Фахардо. Род Севилья в красном и чёрном — лорд и леди едут в колеснице, повернувшись в разные стороны. Лорд Севилья радостно машет толпе и опускает руку в ведро с монетками, едва ли имеющими какую-либо ценность, но люди бросаются к повозке и благословляют его.
— Удалось что-нибудь выяснить про тех, кто послал убийцу? — спрашиваю, пока Лео наливает чай.
— Она говорит только, что действовала в одиночку. Её чары иллюзьонари рассеялись, раскрыв настоящую внешность. Она не сказала ни слова больше, несмотря на…
Он замолкает, и я заканчиваю за него.
— Несмотря на пытки.
Я ничего больше не говорю, но в моём сердце закипает ярость к Правосудию. К королю.
Лео открывает дверь только раз, чтобы получить платье, которое я должна надеть на бал этим вечером. Он помогает мне одеться и ещё раз промывает рану. Отходит на шаг назад, на его лице печальная улыбка вопреки всему произошедшему.
Траурный цвет для мориа — красный. Мы также погружаем в море мёртвые тела в алых одеждах, чтобы Госпожа теней могла бы заметить яркое пятно среди чёрных волн. Большинство леонессцев поклоняются Отцу миров. Они скорбят в чёрном, поскольку в нижнем царстве из шести небес только вороны могут приносить и уносить души. Поэтому странно, что Лео выбрал для меня чернильно-чёрное платье, суженное на талии, с корсетом из китового уса и атласными вставками, с шёлковыми юбками, расшитыми серебряной нитью, и высоким воротником из вороньих перьев. Избавившись от окровавленного наряда, я чувствую прилив сил. Мой разум сейчас яснее, чем был все дни до этого, благодаря болеутоляющему.
— Платье принесли ещё до того, как я открыл дверь, — говорит Лео, возвращаясь с чем-то красным в руках.
— Кто мог его выбрать? Оно слишком вычурное.
— Все и так будут смотреть на тебя сегодня. Зачем пытаться спрятаться?
Потому что я не хочу, чтобы все пялились на меня. Не тогда, когда мне нужно сбежать прежде, чем меня заставят обратить Марго в пустышку.
— Судья Мендес передал, — говорит Лео, показывая мне рубиново-красные перчатки.
— Я ещё никогда не получала столько подарков, — говорю с подозрением в голосе.
— Так сегодня же фестиваль, — зелёные глаза Лео мерцают, когда он достаёт из кармана крохотный ключик.
Лео снимает старую перчатку и надевает новые. Добротная красная замша до моих локтей, манжета из мелкой кольчуги с рубинами, которая защёлкивается на замок. Всего лишь самые длинные кандалы в моей жизни.
После парада знатных семей следует группа священников церкви Господина миров и их последователей. В самом конце экипаж королевской семьи. Король Фернандо и его молодая королева, увешанные драгоценностями. Платье королевы Жозефины напоминает облака, плывущие по небу, оно белое на её блестящей тёмной коже. Стоит ей высунуть руки в окошко, чтобы помахать народу, и толпа взрывается от обожания. На королевской чете праздничные короны — высокие, украшенные фиолетовыми кристаллами — фамильного цвета правящей семьи.
Я разочарованно выдыхаю. Принца Кастиана с ними нет. Время на исходе. Мои руки деревенеют от одной мысли, чтобы опустошить память Марго, превратить её в пустую оболочку той девушки, что некогда сражалась со мной плечом к плечу, что готова отдать свою жизнь ради своего народа.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
За королевской четой следуют трубачи, завершая торжественное шествие, однако фестиваль, чествующий уничтожение Госпожи теней Господином миров ещё далеко не закончен. Вновь звучат трубы, колокола, пение. Люди размахивают фиолетово-золотыми флагами Пуэрто-Леонеса, и это напоминает мне о дне казни Деза. Моё тело вибрирует от переполняющей энергии. Цель.
Я ещё раз смотрю в зеркало перед выходом, касаясь серебряного узора на платье. Задержавшись на нём, я чувствую искру, как будто маленькая молния на юбке. Это ощущение восторга, который я испытывала, когда мы сбежали от Чистильщиков и выжили. Головокружение от поцелуев под луной. Вдруг я понимаю. Это не серебро. Платина. Детский стишок всплывает в голове: «И четыре вены, что сверкают платиной, чтобы прошлое было навеки утрачено». Мои руки покалывает от прикосновения к металлу. Металлу, столь редкому, что я и мечтать не смела, что когда-нибудь он у меня будет. Это не от лекарств мне стало лучше… От платья.
Только один человек мог это сделать. Но зачем?
Моя магия откликается под перчатками. Реагирует. Смешивается. Разжигается. Мой разум чище, чем когда-либо в жизни. Только Серость осталась неприступным хранилищем.
Я тень. Капля чернил. Возмездие в ночи.
Я робари.
***
Когда мы входим в бальный зал, шепотки раздаются со всех сторон. Я бы хотела смотреть строго перед собой, но мои глаза сами рвутся найти принца в толпе. Он моя единственная ниточка, ведущая к оружию — последний человек (насколько мне известно), державший в руках деревянную шкатулку из воспоминания Лозара. Всё ещё есть шанс, что он может привести меня к нему. Я иду мимо ослепительных нарядов, зажжённых канделябров, сверкающих бокалов с кавой, льющейся рекой.
Дворец принимает не только знатные рода и состоятельных торговцев, но и иностранцев из ближайших королевств. Королевская семья Дофиники прибыла в традиционных одеждах из атласа и кружева, с длинными дредами, закрученными вокруг их голов.
Бальный зал не похож ни на что виденное мной прежде. Весь пол выложен мозаикой, символизирующей богатства королевства. Лео берёт меня за руку, и мы присоединяемся к толпе, проходящей дальше на празднества.
Ещё одно великолепное появление — правительницы эмпирио Лузо, континента к югу по морю от Пуэрто-Леонеса, по сравнению с которым мы выглядим маленькой страной. Императрица Елена и её королева-консорт возвышаются на причудливых носилках, которые держат на своих плечах шесть мужчин в золотых нарядах. У обеих королев смуглая кожа и волосы чёрные, как оникс, изящно заплетённые ниже плеч. Их шеи оплетают живые цветы, насыщенно-красные, как рубины, — я никогда таких не видела. Голову императрицы венчает корона, в то время как статус её королевской супруги подчёркивается массивным бриллиантовым ожерельем.
Все вокруг нас перешёптываются, сплетничая, почему правительницы Лузо пропустили приём в саду. Конечно, они не могли знать о намерениях Марго, но я улавливаю предположение, что императрица здесь не ради мирных переговоров.
— Как думаешь, почему король настоял на приглашении императрицы на фестиваль? — спрашиваю Лео.
— Эмпирио Лузо — самое богатое из известных государств, — шепчет в ответ Лео. — Но именно там мориа пытаются найти убежище. Лузо не переступали границ Пуэрто-Леонеса со времени нападения на мориа.
Нападение — милое словечко для резни.
— Леди Нурия поспорила со мной на десять либр, что они не появятся, — добавляет он. — Она думала, что прийти сюда будет позором для них.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я смотрю, как императрицу и консорта опускают на пол, где их встречают король и королева Пуэрто-Леонеса. Правительницы Лузо ждут, что леонессцы будут кланяться первыми, но очевидно, что чета Фахардо ждёт того же самого. Подбегает экономка и предлагает императрице и консорту напитки, которые они принимают, но не пьют.
