Они выехали на дорогу и стали спускаться вниз. Я стала судорожно пинать кик, чтобы успеть. Села, оглянулась назад, на дорогу, ничего не было видно за синим фургоном, который остановился за мной. Я тронулась, крутя головой в стороны — нужно было увидеть все и сразу: чтобы дорога была свободной, чтобы кто-нибудь из ошалелых автомобилистов не выехал задом с площадки и не ударил меня, чтобы «дачники» не попали под колеса… А тут еще этот пацан, который цеплялся за руль и норовил заглянуть на спидометр… Я открутила ручку газа, чтобы догнать удаляющуюся спину Алексея, и тут же обнаружила, что по невнимательности не сложила подножку. Я нажала на рычаг тормоза, чтобы остановиться и исправить оплошность. Дорога шла вниз, и кроссовая вилка сработала отлично…
Мне показалось, что Щенок взбесился, словно жеребец: меня подкинуло куда-то вверх, а в следующий момент я с удивлением увидела, как неумолимо и стремительно к моему лицу приближается асфальт. Что было бы с лицом, если бы я ударилась об асфальт, представить нетрудно, но в какой-то последний, самый распоследний миг перед этой страшной встречей об асфальт ударилось мое плечо. От удара стекло шлема захлопнулось и приняло на себя весь удар. «Урал» катком прошелся по моей левой ступне, которую словно обожгло и, окончательно освободившись от меня, скакнул с обрыва…
Перекатившись через спину, я вскочила, сгоряча наступила на ногу, слава Богу, она была цела, но горела, как в кипятке. Руки ходили ходуном, я задыхалась. Я метнулась к мотоциклу — он весь ушел вниз, под обрыв, в траве торчал только «хвост» с маленьким задним фонарем. Он стоял почти вертикально, и я даже не видела, во что упиралось переднее колесо. Двигатель по-прежнему работал. Из отверстия в крышке бака прямо на панель приборов тонкой струйкой тек бензин. Я спрыгнула в траву и повернула ключ зажигания, думая о том, что такая вот фигня и может стать концом так и не начавшегося приключения. Я посмотрела вниз — Алексей спокойно ушел за поворот и спускался ниже, он не видел меня. Я посмотрела наверх, но смотровая была слишком далеко, чтобы кто-то видел, что мне нужна помощь…
И вдруг я увидела мальчишку, того самого, с распухшей щекой. Он неуверенно тыкал в мою сторону рукой и простужено сипел:
— Эй, там это… Там мотоциклист упал… Эй!..
Его голос звучал так тихо, что его никто, кроме меня, его не слышал, но он вдруг побежал наверх, замахал руками, и наконец, обрел голос:
— Там ваш, ваш мотоциклист упал, слышите? Э-эй!
Оказалось, не все уехали вниз — Будаев, Андрей Кравчук и Юрка, стуча башмаками, бросились вниз.
— Ты в порядке, Алина? — крикнул кто-то, я утвердительно потрясла головой.
Мужики сгрудились у мотоцикла, похватались, кто за что мог — кто за бугель, кто за с руль, и с трудом вытащили мотоцикл на дорогу.
— Ну что там, вилка? Вилка цела?
Щенок уцелел, загнуло щиток, да свернуло с металлической стойки поворотник.
— Сейчас, сейчас… — в руках у Будаева появилась изолента, и он быстро примотал сломанный поворотник, чтобы он не болтался. Щелкнул ключиком, топнул киком и крикнул мне:
— Давай, быстро, садись!
Я, все еще дрожа как в горячке, села за руль. Трясущиеся руки едва справились с управлением. Первые метры мотоцикл выписывал по полосе замысловатые кривые, но потом я собралась и медленно, на первой скорости, скатилась в поселок. Алексей ждал на заправке. Я, хромая, подошла к нему и попросила холодный компресс, который был у нас в аптечке. Компресс мне выдали, но без вопросов не обошлось.
Алексей с ужасом смотрел, как на моей ступне наливается багровая опухоль.
— Ну ты и… варига!* Ехать сможешь?
— А куда я денусь? — ворчала я в ответ.
Варига так варига… А ноге, в принципе, не так уж и больно. Мне бы спокойно полежать полчасика с компрессом, глядишь, и опухоль была бы не такой большой, но кто же будет ждать? Вперед! Я выкинула компресс, натянула кроссовки и снова села за руль.
В этот день мы проехали до реки Снежной и заночевали на берегу Байкала. Это место нам подсказал Будаев — он как-то давно ездил здесь. Съезд на берег шел под железной дорогой через крохотный, похожий на бойницу, проезд. Зимой из-за ручья здесь намерзало столько льда, что прохода не было, да и сейчас кругом лежал лед, и по дороге текла ключевая вода. Я хотела съехать сама, но Будаев отобрал у меня мотоцикл, и мне пришлось идти следом. Мы заночевали на песчаном пляже. Парни поставили палатку, а мы вчетвером — Будаев с Юркой, Алексей и я — ночевали в маленьком фанерном домике, который здесь устроили рыбаки. Вадим, как всегда, достал бутылку водки, а Олег в первый раз продемонстрировал работу своего старого магнитофона.
— Комбат, батяня, батяня комбат! Ты сердце не прятал за спину ребят! — вопило за хлипкой дверью до тех пор, пока не закончилась бутылка.
И только тогда стало тихо, и я уснула…
На следующий день выяснилось, что нога распухла настолько, что не влазит в кроссовки. Я пожала плечами и надела резиновые сапоги.
Выехать на дорогу мне снова не дали, из-за чего я сильно разозлилась… Но вскоре злость моя прошла и наступило какое-то отупение, потому что, как выяснилось, Будаев и Мецкевич поставили себе на мотоциклы какие-то самодельные фильтры, из-за которых мотоциклы совсем не тянули и сильно грелись. Они все время останавливались и старались выяснить причину, а нам приходилось стоять рядом и ждать. Вот тут-то я и поняла, что больше без сигарет не могу. Надо сказать, что после смерти отца я не выдержала и снова закурила, но к весне бросила и держалась из последних сил вот до этого самого момента. Будаев сразу все понял.
— На, Алина, кури, кури…
Еще выяснилось, что у Будаева мотоцикл начал в больших количествах есть бензин.
Будаев качал головой и говорил, что с таким аппетитом мотоцикла у него просто не хватит денег доехать до дома.
А когда дорога отошла в сторону от Байкала, произошла авария, из-за которой наша и так небольшая скорость упала еще больше.
Олег стоял на обочине и ждал Вадима, который снова ремонтировался. Подъехавший вплотную к Олегу Женька не рассчитал и врезался в мотоцикл Олега. В результате мотоцикл нырнул с насыпи в болото, и доставать его пришлось общими силами с помощью веревки и известной матери. Когда мужики вытянули «бегемотика» из болота, то выяснилось, что Женька своей коляской снес подножку и цилиндр.
С лица Олега исчезла улыбка, он как всегда, быстро и сосредоточенно разобрал цилиндр, но утешить себя ничем не смог — загнуло шатун. До Улан-Удэ оставалось немного, и Алексей быстро придумал, что делать. Было решено, что Олега на буксире потащит Будаев, который при этом будет следить за тем, чтобы его мотоцикл не перегрелся. Сам же Алексей поедет вперед, в Улан-Удэ, просить помощи у Зверева.
Он уехал, а я осталась. Вскоре начался перевал, мужики еле-еле тащились, и мне надо было ждать их после каждого подъема. Я уходила вперед, а потом притормаживала в удобном месте. Так, потихоньку, мы к вечеру добрались до Улан-Удэ.
Алексея и Зверева на «Москвиче» мы встретили уже на посту ГИБДД.
Зверев проводил нас домой. Оказалось, что он живет в большом бревенчатом доме с огромным, заросшим травой подворьем. На этом подворье мы и провели весь остаток дня: мужики ездили за какими-то запчастями, ничего не нашли, вернулись, и Олег вдвоем с Женькой стали разбирать покалеченный мотоцикл. Олег был непривычно мрачен и озабочен. Притихший Женька помогал ему, как мог, и стойко сносил подколки.
На следующее утро мы с Алексеем пошли в министерство лесного хозяйства, получили допуск в леса Бурятии, потом зарегистрировались в спасательной службе.
Начальник спасотряда посмотрел на сроки в маршрутной книжке и удивленно покачал головой.
— Кто это вам такое написал?
— Новосибирцы…
— Себе бы они такое написали! Пять дней — это же нереально! Какой срок прибытия в Северобайкальск поставим?
— А что у нас стоит?
— Двадцатое…
— Давайте, двадцать пятого поставим.
— Хорошо. Имейте в ввиду, что в летнее время у вас будет в запасе еще три дня.
Только потом вас начнут искать.
Остаток дня мы изнывали от безделья под палящим солнцем во дворе Зверева. К вечеру Алексей встретил на вокзале журналистов. Я снова обратила внимание, что выглядят они среди нас, как яркие павлины среди стаи сереньких воробьев. Я стала спрашивать их об экипировке и выяснила, что химзащиту они нашли, и даже палатка со спальниками у них есть, вот только у Васи не было коврика. Я удивленно покачала головой, но что было делать? Из наших ребят мы уговорили взять коврик только Женьку. И то он взял какой-то чудной, старый коврик, обтянутый тканью.
Все остальные, даже Будаев с Юркой, утверждали, что уж в тайге-то они не замерзнут, там всегда лапнику можно нарубить! Сколько мы с Алексеем не убеждали их в том, что в горах лапника нет, зато есть холодные камни, — вразумить их не удалось.
