— Извините, Крис, — сказал я.
— Господи, — проговорил он, — какого черта, что происходит?
— Участвовал, знаете, в телепрограмме, на которую явился один тип, заслуживавший хорошей взбучки, ну я и врезал ему по морде. Вот и поднялась небольшая шумиха почему-то.
— Этого мне только недоставало, — пробормотал Глатц, а я кивнул парню из службы безопасности, сидящему в будке при въезде на ведущий в гараж наклонный пандус; полосатый шлагбаум поднялся, и мы с ревом понеслись вниз; я нажал на тормоза, и в конце спуска мне удалось выжать из покрышек весьма омерзительный визг.
Мистер Глатц уехал с несчастным видом, предвкушая скорую встречу с ордой бормочущих что-то каналий, все еще толкущихся наверху, у въезда на гаражный пандус.
В лифте я натолкнулся на Тимми Манна.
— Тимми, — сказал я жизнерадостно, — ты что-то сегодня рано.
— А, да, конечно, привет, да, Кен, — проговорил Тимми, как всегда демонстрируя присущее ему титаническое остроумие и язвительный ум, которые и делали его настоящим хитом передачи, выходящей в эфир в обеденное время; когда двери лифта закрылись, он потупил глаза.
Тимми был наглядный пример атавизма — или регресса — человеческой породы; старше меня, в прошлом ведущий передачи «Пока все завтракают», прическа в стиле, пугающим образом напоминавшем «кефаль»[114]. А низкорослостью он выделялся даже среди радиодиджеев.
Лифт загудел, пополз вверх, и я почувствовал, как мое хорошее настроение испаряется и у меня начинает сосать под ложечкой.
— Ах да, как я не догадался, — проговорил я, — ты здесь затем, чтобы вести мою передачу, так ведь?
— Только ее половину, — ответил он. — И то не наверняка.
— Не забудь подать заявление об аккордной оплате за переработку.
— Да уж.
— Где тебя носило, черт побери?
— Беседовал кое с кем о том долбаном звонке с угрозой смерти, — сообщил я главному менеджеру радиостанции Дебби, плюхаясь на диван в дальнем углу ее заново отделанного кабинета, где овальный розовато-лиловый ковер нежного оттенка отделял меня от новехонького пепельно-серого с хромом стола, за которым сидели еще и мой режиссер Фил и Гай Боулен, главный законник «Маут корпорейшн», — Привет, Фил, привет, Гай.
— Я не разрешала тебе там садиться.
— Верно, Дебби, потому что я и не спрашивал никакого долбаного разрешения.
Диван был большой, пухлый, вишневого цвета, но ничьих губ не напоминал[115]. Судя по запаху, новехонький.
— Так что там насчет звонка с угрозой тебя прикончить? — быстро спросил Фил, пока Дебби не успела раскрыть рот и сказать еще что-нибудь.
— Все разрешилось. Имела место жуткая ошибка, кое-кто перестарался. Я теперь знаю, чем это вызвано, и почти уверен, что все уладилось.
Фил и Боулен переглянулись. Боулен прокашлялся и спросил:
— Вы встретились с кем-то, кто за этим стоял?
— Скорей с альтернативным исполнителем, Гай, с тем, к кому перешло данное дело, когда ребята рангом пониже не достигли желаемых результатов. И явно зашли чересчур далеко.
— Кто это был? Кто? — потребовал ответа Фил.
— Не могу сказать. Поклялся держать язык за зубами.
— Это не… — начал Боулен.
— Позвольте обратить ваше внимание, что мы должны принять решение относительно радиопередачи, которой выходить в эфир уже через двадцать минут! — громко заявила Дебби, вновь привлекая таким образом внимание к себе.
— Дебби, — проговориля, — с «Горячими новостями» и заварухой с Лоусоном Брайерли дело обстоит так: я отрицаю все. Ничего не произошло. Все сплошная ложь. Выдумка, — Я посмотрел на Боулена и улыбнулся, — Такой линии я собираюсь придерживаться.
Он кивнул, затем улыбнулся в ответ, хотя и нерешительно.
— Но тебе предъявлено обвинение, — сказала Дебби.
— Ага.
— Мы можем отстранить тебя от эфира.
— Я знаю. А вы что, собираетесь?
Дебби взглянула на меня так, словно я только что нагадил на ее новый диван. На ее столе зазвонил телефон. Она метнула на него огненный взгляд и схватила трубку:
— Ты что, ни фига не понимаешь по-английски? Я же велела, чтоб никаких… — Но тут ее глаза прикрылись, и она приложила руку к виску, сдвинув очки на сторону, так что те соскочили с носа, она подхватила их и усталым взглядом уставилась в потолок, — Да, конечно. Извини, Лена. Соединяй.
Каждый из нас, троих мужиков, по очереди переглянулся с остальными двумя.
Дебби выпрямилась в кресле:
— Сэр Джейми…
— Chumbawamba со своим старым хитом «Tubthumping»[116]. Ну хоть что-то человеческое, в нынешние нелегкие времена просто бальзам на душу, правда, Фил?
— Врезал иному и с ног свалил, а он только весело вновь вскочил, — согласился Фил.
— Под этим подпишутся все: и миз Наттер, и мистер Прескотт[117], и я. Однако что это ты заговорил о мордобое, Фил?
— Да так, ничего особенного. — Фил небрежно махнул рукой, — Просто музыкой навеяло.
— Ну и прекрасно. А теперь настала пора для нескольких жизненно важных рекламных объявлений. Мы вернемся через пару минут, если к тому времени нас не сместят за в высшей степени аморальное поведение. И вернемся не одни, а в компании с Ian Duryand the Blockheads, распевая «Hit Me with Your Rhythm Stick»[118]. Шутка. На самом деле вы услышите Cornershop — «Lessons Learned from Rocky One to Rocky Three»[119]. И кончай ты с этим делом, Фил. — Я ткнул клавишу на панели эффектов, раздался скрипучий визг, призванный имитировать мотание головой.
— С чего это ты? — вздохнул он.
— Для поддержания разговора, Фил.
— Мрак.
Я рассмеялся:
— Знаю. Звучит, конечно, ужасно, только еще не вечер. Дальше будет вообще туши свет.
— Врубай рекламу, Кен.
— Врубаю.
Мы оба откинулись на спинки кресел и, пока крутилась реклама, расслабились, спустив наушники на шею.
— Пока все мирно, — проговорил Фил.
— Сухим из воды, — согласился я.
— И так каждый божий день, — Фил посмотрел наверх, где на стене висел портрет сэра Джейми, — Не удивлюсь, если сейчас он сам слушает нас по интернету.
Сэр Джейми лично позвонил главному менеджеру радиостанции Дебби со своего собственного архипелага где-то в Карибском море. Он только-только узнал, как пресса ухватилась за историю с «Горячими новостями», и вышел на связь, дабы сообщить свое мнение: крайне важно, чтобы я продолжал вести передачу, если только этому не воспрепятствует постановление суда, обязывающее меня отстранить. Клянусь, я ьпервые ощутил к Нашему Дорогому Владельцу нечто вроде симпатии. Он даже попросил Дебби передать мне трубку и сам мне сказал несколько слов. Заверил, что полностью, полностью меня поддерживает, на все сто десять процентов.
— Мне лишь остается верить и надеяться, — сказал я Филу, — что смогу оправдать доверие, оказанное мне Нашим Дорогим Владельцем.
— А не проверить ли, что желают сказать люди, которые к нам позвонили?
— Думаю, мы просто обязаны это сделать, Филип. Это наш долг перед слушателями…
— Угу, верно. Кен, как насчет того, будто ты побил на телевидении какого-то парня?
— Сэр, вы чудовищно дезинформированы.
— Значит, слухи не верны?
— Собственно, я говорил не о частностях, Стэн. Насколько можно судить по вашей речи, вы ежедневно поглощаете очередную дозу желтой прессы, а значит, вас невероятно дезинформируют в течение, ну, я полагаю, уже в течение многих лет.
— Хватит вилять, Кен. Так врезал ты ему или нет?
— Здесь я предпочту воспользоваться старинной уверткой дипломатов, заявив: что бы вы ни услышали обо мне, я не могу этого ни опровергнуть, ни подтвердить.
— Но это правда?
— Ах, Стэнли, что есть правда?[120] Правда одного человека есть ложь для другого; верования одного — ересь для другого; то, в чем один совершенно убежден, другому сомнительно; одной — джинсы в обтяжку, другой подавай клеш; понимаешь, о чем я?
— Ты намылился ничё не рассказывать, так?
— Стэн, я как рыба: набрал в рот воды. И не признаю ничего.
— Чиво?
— То, о чем вы, Стэн, по-видимому, спрашиваете, в данный момент находится на рассмотрении юридических органов либо вскоре туда поступит; собственно, в настоящий момент его точный статус относительно британской системы судопроизводства еще до конца не выяснен, однако лучше всего просто признать этот вопрос не подлежащим обсуждению.
— Ну, раз так, расскажи, что там светит той задрипанной шотландской команде, за которую ты болеешь.
Я рассмеялся:
— Теперь это больше похоже на разговор, Стэн. На котором из многочисленных аспектов полнейшей профессиональной некомпетентности мазил из «Клайдбэнка» мы остановимся? Выбор велик, а до конца передачи еще далеко.
