В конце концов следует при этом также учесть, что материальное и идеальное не могут быть так четко отделены одно от другого в практической жизни, как это представляется возможным в отвлеченном рассуждении. Например, когда люди живут в хороших квартирах, когда они и у себя дома начинают пользоваться кое-какими благами того прогресса, плоды которого окружают их на предприятии, когда переутомленные матери и жены не должны больше по вечерам работать на кухне, но могут, благодаря техническим усовершенствованиям, посвящать себя своей семье, – тогда уже многое сделано для раскрытия душевных сил.
Конечно, верно также, принимая во внимание повышение семейного бюджета, что в каждом отдельном случае хотелось бы увидеть, что люди стремятся к чему-то лучшему, чем только к дальнейшему повышению числа потребленных бифштексов и котлет. Хотелось бы, чтобы с ростом дохода люди приходили бы также к иной оценке своего собственного образа жизни. Все это, без сомнения, и правильно и важно, но не следовало бы забывать, что воспитывать людей в этом направлении не является задачей, к разрешению которой призваны, в первую очередь, министр хозяйства и политики-хозяйственники.
Духу приказать нельзя
Я не боюсь высказать свое мнение: я хотел бы видеть иной характер потребления, а именно, чтобы ясно видимые изменения в этом повышенном потреблении больше отвечали бы требованиям духовного порядка. Я, однако, отказываюсь давать приказания на этот счет. Совершенно очевидно также, что то, что сегодня кажется роскошью, превратится завтра в предмет повседневного потребления. Вместе с этими переменами, имеющими чисто материальный характер, изменяются и понятия относительно того, что является признаком высокого уровня жизни, что придает человеку вес в обществе и что является источником социального уважения.
В моем положении министра народного хозяйства от меня едва ли можно требовать, чтобы я принял на себя ответственность за душевное благополучие всего народа. В моей должности я вынужден выполнять совершенно специфическое задание. Это задание сводится к тому, что необходимо заставить народное хозяйство выявить столько энергии и показать столько достижений в производительности, чтобы люди могли жить без нужды и забот, чтобы они получили возможность приобретать имущество и становиться благодаря этому независимыми, чтобы они имели возможность в большей степени раскрыть свое человеческое достоинство. Именно тогда они не будут зависеть от милости других, а также и от милости государства. Мне кажется, что с достижением подобной цели министр народного хозяйства внес бы полностью свою долю в дело преодоления мнимого или действительного материализма[54].
При этом я отдаю себе отчет в том, что и в оценке всего материального несомненно есть какие-то границы. С растущей производительностью и с более высокой эффективностью труда человека мы когда-нибудь придем к фазе развития, когда перед нами встанет вопрос, что в сущности важнее или ценнее: работать еще больше или вести более удобный, красивый и свободный образ жизни, отказываясь при этом, быть может, сознательно, от потребления и использования ряда имущественно-хозяйственных благ. Но я полагаю все же, что «так далеко» мы еще не ушли вперед. Пройдет, вероятно, еще некоторое время, пока мы не достигнем такой степени развития, когда нам придется подойти вплотную к разрешению этого вопроса.
Конечно следует надеяться, что к тому времени народ достигнет того состояния «просветленности», при котором он сможет найти пути и способы для разумного использования своего удлиненного свободного от работы времени. Но некоторый опыт, также и в других странах, настраивает скептически и показывает, что удлиненное свободное время, предоставленное в результате требований, основывающихся на желании повысить материальное потребление (что само по себе противоречиво), не послужило ни душевному благу отдельного человека, ни его внешнему благополучию.
Специфические особенности положения в Германии
Специфический путь немецкой экономики должен поэтому носить на себе свой особый отпечаток. Перед нами стоит задача: лучше учесть и принять к сведению пожелания населения, будь то желания отдельных людей или целых групп, чтобы не действовать механически, а доставить удовлетворение наилучшим образом. Несомненно, что это – нелегкая задача.
Нельзя также отрицать, что указанная проблематика входит в область непосредственной моей работы. Я, как несущий ответственность за экономическую политику, имею дело с феноменом так называемой «социальной атмосферы», и при этом я ясно чувствую, как сильна угроза того, что из-за повсеместного отсутствия чувства меры, – намеренно вызываемого, – чувства разумности и правдивости окажутся окончательно подавленными.
У немецкого народа вообще имеется склонность терять чувство реальности, причем даже сравнительно легко. Это – несомненно слабость характера, которая как раз и в недавнем прошлом была причиной нашей трагической судьбы. Психологически вполне понятно, что с преодолением нужды и, пожалуй, даже высокой конъюнктуры в ряде случаев можно наблюдать признаки преступного задора и легкомыслия. Тем более следует подавить эти проявления, чтобы наш народ, который в беде проявляет достойные высшего удивления добродетели, действительно сумел перенести периоды благополучия. Неужели же он должен срывать незрелые плоды с дерева, когда уже недалеко до урожая?
Было бы, однако, совсем нелепо, если хозяйственная политика, учтя эту склонность и опасность, стала бы стремиться к торможению высокой конъюнктуры только потому, что люди. – нет, вернее, группировки людей, – из-за нее теряют чувство меры. Ведь нельзя же вместе с водой выплескивать и ребенка.
Аппетит приходит во время еды, и таким образом случилось, что вместе с успехами народного хозяйства появлялись все новые и новые желания. Те же самые люди, которые в 1956 году выражают недовольство своим экономическим положением, в 1947—1948 годах не смели и надеяться, что через восемь лет они будут иметь то, что у них есть сегодня. Это не препятствует им быть все же сегодня недовольными. Зависть – вот тот комплекс, который их мучает! Таков уж, очевидно, немец, что ему трудно перенести, что кому-либо другому, например, соседу или даже другу, живется лучше. Тогда он полон зависти и недоволен, вне зависимости от того, каково его собственное материальное положение. Этот особый вид отсутствия чувства меры представляет серьезную опасность для нашей страны. Эту опасность надо осознать. Долг всех дальновидных людей – бороться с ней.
