соцслужбами и врачами, мои девочки носили ему еду, я платила по его счетам, и деньги, которые вы от него получили, тоже мои. Думаете, он знал, в какой обстановке живет? Понятия не имел. Он видел все именно так, как видели это вы, потому что любой человек, находящийся с ним рядом, оказывался настолько сильно вовлечен в его фантазии, что сам становился их частью.
– Вы знали о нас? – удивилась Люся.
– Раньше я знала обо всем, что творится у него в голове. Ну, почти обо всем. До тех пор, пока эта болезнь не начала создавать в его сознании темные пятна.
– Но почему мы никогда не видели этих ваших девочек? – спросил Коля.
– Я понимаю, что это непросто осознать, но вы видели все только так, как хотел он. Олег был по-настоящему одаренным и уникальным человеком.
– Почему был? – осторожно спросила Люся.
– Его сегодня не стало! – Ольга Васильевна печально развела руками. – Думала, вы знаете.
– Когда мы уходили, он оставался с Корги.
– Корги, – женщина мягко улыбнулась. – Из всех своих персонажей он любил этого парня сильнее других. С его помощью он пытался отомстить миру за все свои обиды. Это его последняя состоявшаяся, пусть и неизданная, рукопись.
– Так, значит, это правда? – Коля не мог поверить своим ушам. – Всех этих людей, с которыми мы прожили рядом почти два месяца, не существует?
Ольга Васильевна кивнула.
– Для широкого читателя они существуют лишь в его книгах. Но благодаря Олегу они смогли выйти за пространство книжных страниц и несколько долгих лет скрашивали его одиночество.
Она замолчала, и повисла сложная, сосредоточенная тишина. Каждый из двойняшек думал о своем. Люся о Корги, об их любви и о прогулке по ночной Москве. Коля о том, как все-таки умер Гончар. Ему хотелось задать ей тысячу вопросов, но Люся его опередила:
– Подождите, но если вы говорите, что все это было внушением Олега Васильевича, то почему я тогда спокойно гуляла с Корги по Москве?
– Так ты же уже в него поверила! – Ольга Васильевна смотрела с серьезной уверенностью. – А когда мы в чем-то убеждены настолько, что не можем поставить сей факт под сомнение, оно начинает существовать на самом деле.
– Но тогда его должна была видеть только я.
– Да, конечно. Для окружающих ты была одна. Они не могли его видеть, ведь это было только в твоей голове.
– А вот и нет! – Люся оживилась. – Другие тоже видели его и говорили с ним. И на улице, и в клубе! Он существовал столь же равноценно, как и любой другой настоящий человек.
– Это странно. – Ольга Васильевна задумалась. – Такое было бы возможно, если бы ты умела переносить других в свой мир… Но это уникальное свойство, оно доступно лишь очень творческим и независимым от чужого виденья людям.
– Так, хватит! – Коля поднял ладонь, останавливая ее. – Извините, я не хотел бы показаться невежливым, но нам нужно все это осмыслить и как-то принять. Мое сознание взрывается, и, хотя ваше объяснение сильно меня успокоило, я не хочу больше ни слова слышать о каких-либо аномалиях или сдвигах сознания. Можно мы возьмем ваш номер и, если появятся новые вопросы, позвоним?
Ольга Васильевна кивнула.
– Яна запишет для вас мой телефон.
– Большое спасибо за чай и разговор. – Коля встал и похлопал сестру по плечу. – Идем.
– Подождите, – встрепенулась женщина, – я хочу вам кое-что отдать.
Глава 32
На следующий день Коля узнал, что поступил в университет на бюджет, поэтому из Москвы они все же не уехали и остались доживать на «Сходненской» оплаченный месяц.
События в доме Гончара начали постепенно отходить в прошлое, дикие воспоминания стираться, а необъяснимому находились оправдания.
Брат и сестра старались как можно меньше говорить об этом, называть имена или упоминать обстоятельства. В точности, как было у них с мамой: тому, что болезненно и необъяснимо, не место в жизни, которая продолжается, несмотря ни на что. Какой прок в слезах, если горю они не помогут? И какой смысл погружаться в тупиковые переживания о том, чего нельзя изменить?
Так учила их бабушка, и это было единственно верное решение.
Вскоре совершенно неожиданно и без предупреждения к ним заявился отец с огромным арбузом в руках и спортивной сумкой через плечо. Он сказал, что приехал поздравить Колю с поступлением, однако брат с сестрой сильно сомневались, что это настоящая причина его визита.
Помыв руки, отец сразу же отправился на кухню и, расстегнув сумку, выложил на стол пачку денег.
– Вот. Все на месте, можешь пересчитать.
Коля задумчиво покрутил деньги в руках:
– Где ты столько достал?
– Это твои, – немного смущенно сказал отец, – те самые.
– Значит, ты все-таки их нарочно забрал? – Коля осуждающе покачал головой. – Хотел вынудить нас согласиться на аферу с Гончаром?
Молча взяв арбуз, отец направился к раковине. Коля смотрел на него не отрываясь.
– Только ты просчитался! Не было у него никакого богатства. Он просто сумасшедший старик. Вот и все.
– Я думал, сумасшедший старик – это я. – Добродушно усмехнувшись, отец пустил струю воды и принялся мыть арбуз.
– В сравнении с ним ты нормальный и адекватный человек, – рассмеялась Люся. – Меня даже медитации твои больше не пугают.
– По крайней мере, вы пообщались. Признаюсь, я не думал, что он так быстро вас выгонит.
– Пап, он умер. – Люся протянула ему большую миску.
– Умер? – От удивления отец задел арбузом кран и забрызгал все вокруг. – А что случилось?
Люся поспешила вытереть пол, а Коля переложил арбуз в миску и отнес на стол.
– У него была опухоль мозга.
Отец задумчиво опустился на табуретку.
– Он говорил, что болен, но я не думал, что настолько. Жаль! Я надеялся, что он оставит вас у себя. – Подняв голову, отец перехватил Люсин взгляд. – Но это не то, что ты подумала.
– А что я подумала?
– Что я собирался от вас избавиться. Это не так. Просто хотел хоть что-то для вас сделать, но не получилось. Уже и не надеялся, что найду его. Но нашел же! Только, увы, поздно.
– Ты его искал? – Коля принялся сосредоточенно резать арбуз. – Ты же говорил, что это он проявил к нам интерес.
– Проявил, но после того как я его нашел.
– Ты так говоришь, как будто вы знакомы, – сказала Люся.
– Знакомы не были, но я о нем знал.
– Говори, пожалуйста, нормально, – попросил Коля. – У меня от этих загадочных фраз глаз дергаться начинает.
– Он вам ничего не сказал? – Отец был раздосадован. – Я думал, вы поэтому не пишете мне и не звоните.
