Она подошла к заколоченному окну и попыталась хоть что-то разглядеть через узкую трещину в доске. Но за окном была непроглядная ночная темень. Она вернулась к столу, села на свободный стул и тоже уставилась на керосиновый огонек в лампе.
Она потеряла счет времени. Не знала, прошло полчаса, час или два, когда дверь в бокс вдруг с шумом распахнулась. Все женщины удивленно повернули головы к двери: там стояли два солдата.
Один из них пальцем показал на Джордану.
— Тебя, — хрипло проговорил он по-арабски. — Идем с нами.
— Я?! — ошеломленно переспросила она.
Такое случилось впервые. Даже ежедневные записи на магнитную пленку делались в боксе. Ей давали вырезанную из газеты полоску с датой и заголовком дня из «Геральд Трибюн» и больше ничего. Она прочитывала это в микрофон и добавляла несколько слов о себе и детях. После этого магнитофон уносили. Она могла только догадываться: пленка нужна, чтобы убедить Бейдра в том, что она и дети еще существуют.
— Да, ты! — повторил солдат.
Остальные женщины испуганно смотрели на нее.
— Не волнуйтесь, — быстро проговорила она. — Быть может, пришло известие, которого мы так ждем. Я скоро вернусь и все вам расскажу.
Она встала и направилась к двери. Солдаты повели ее к боксу начальства. Открыли дверь, пропустили Джордану и закрыли, сами остались снаружи.
Она стояла и с непривычки щурилась от яркого света. Здесь освещение было не керосиновое. Где-то тарахтел мотор-генератор. Электричество. По радио звучала арабская музыка.
Лейла с Рамаданом сидели за столом рядом с третьим человеком, которого она не узнала, пока он не встал и не повернулся к ней с приветствием:
— Госпожа Аль Фей, — он поклонился.
Она посмотрела на него с большим удивлением.
— Месье Ясфир?!
Он улыбнулся.
— Гляжу, вы запомнили мое имя. Я польщен.
Она пропустила реплику мимо ушей.
— Надеюсь, вы устроены вполне удобно, — сказал он любезно. — К сожалению, мы не в состоянии ответить на ваше щедрое гостеприимство в полной мере, но делаем все, что в наших возможностях.
— Месье Ясфир, — ответила она холодно, — может, перестанете пудрить мне мозги и перейдете к делу!
Взгляд Ясфира сразу стал жестким.
— Я чуть не забыл, что ты американка. — Он протянул руку назад и взял со стола листок бумаги. — Прочитаешь в микрофон вот это заявление.
— А если я откажусь?
— Было бы весьма печально. Заявление, которое тебе надлежит наговорить на ленту, есть наше последнее усилие спасти вашу жизнь и жизнь детей.
Она перевела взгляд на Лейлу. Лицо Лейлы ни о чем не говорило. На столе перед ней стояла наполовину опорожненная бутылка кока-колы.
— Я сделаю это, — сказала Ясфиру Джордана.
— Пройдем туда, — от отвел ее в дальний угол комнаты, где на столике между двух стульев находился магнитофон. Взял микрофон и дал ей. — Читай не торопясь и разборчиво. Очень важно, чтобы каждое слово на пленке было понятно. — Он нажал пуск. — Давай!
Она посмотрела на текст и стала громко читать:
«Бейдр, я читаю это последнее послание, и они хотят, чтобы это знали мы оба. Есть информация: каждая партия товара, отгруженная в соответствии с соглашением, была конфискована Соединенными Штатами. Считают, что виноват в этом ты, и ты должен дополнительно уплатить десять миллионов долларов не позднее понедельника, который последует после получения этой записи. Неуплата в срок, а также дальнейшие конфискации товарных партий будут означать расторжение предыдущей договоренности и повлекут за собой незамедлительное приведение в исполнение приговора. Только ты можешь предотвратить казнь твоей семьи».
Она прервала чтение и в ужасе посмотрела на Ясфира.
Жестом он велел ей продолжать чтение.
«Также стало известно, что ты обратился за помощью к своему принцу и другим видным арабам. Мы не сомневаемся в том, что вы там успели убедиться к настоящему моменту: арабский мир с нами. Советуем не тратить больше времени на поиски помощи, которую никто тебе не окажет».
Ясфир выхватил из ее руки микрофон и проговорил в него:
— Это наше последнее предупреждение. Других не будет. Только действия.
Он нажал на «стоп».
— Не может быть, что вы поступите так! — сказала Джордана.
Ясфир улыбнулся.
— Нет, конечно, — ответил он. — Но твой муж очень тяжелый человек, как тебе известно. Он должен поверить нашей угрозе. — Поднялся со стула. — Ты, должно быть, устала. Выпить хочешь?
Она сидела в оцепенении и молчала. Все это вдруг перестало быть доступным ее пониманию. Это было больше, чем обычное похищение с целью выкупа; тут была политическая подоплека, то, с чем ей раньше сталкиваться не приходилось. У Джорданы в голове не укладывалось, каким образом Бейдр сумеет удовлетворить все их немыслимые требования. Это было просто невозможно.
Ее ожидала смерть. Теперь она это знала. И, странным образом, угроза эта утратила для нее лично всякое значение. Даже если б она осталась жива, никакой жизни для нее не было бы. Она сама разрушила все свои шансы, которые могли у нее быть на возвращение любви Бейдра.
А потом ее обдало холодом. Дети! Они-то чем могли навлечь на себя эту беду? Они не должны расплачиваться за грехи родителей.
Она встала.
— Я, пожалуй, выпью, — сказала она. — Нет ли вина?
— Есть, — он повернулся к Лейле. — Принеси бутылку.
Лейла многозначительно посмотрела на него, затем не торопясь встала. Неохотно сходила в другую комнату и вернулась с вином. Поставила бутылку на стол и хотела сесть на место.
— Два стакана, Лейла, — сказал Ясфир.
Подошла к буфету и вернулась к столу с двумя обыкновенными стаканами, поставила их рядом с бутылкой.
— У нас нет штопора, — сказала она.
— Не страшно. — Ясфир взял бутылку, подошел к умывальнику в углу комнаты. Резко ударил горлышком бутылки о край фаянсового таза. Горлышко отлетело, как срезанное. Он проделал это мастерски, пролив лишь несколько капель вина. С довольной улыбкой вернулся и наполнил два стакана. Один протянул Джордане.
Как зачарованная, смотрела она на густо-красное вино в стакане. Она не шевелилась. Цвет ей напомнил кровь. Ее кровь. Кровь ее детей.
— Бери же, — хрипло произнес он.
Голос достиг ее сознания через сковавший ее паралич.
— Нет!!! — неожиданно взвизгнула она, выбивая стакан из его руки. — Нет!!!
Стакан полетел ему на грудь, залив красным вином сорочку и костюм. Он поглядел на себя, затем опять на нее, взгляд его вспыхнул звериной злобой.
— Курва! — вскричал он, закатив ей оплеуху, которая сбила ее с ног.
Она не чувствовала боли, только тупое оцепенение. Комната завертелась вокруг нее. Потом она увидела склоненное над ней его лицо и руку. Она зажмурилась, когда боль обожгла ее лицо, сперва одну щеку, потом другую. Ей показалось, что вдали она слышит смех Лейлы.
Потом ожоги прекратились, и она ощутила руки, срывающие с нее одежду. Слышала, как рвалась ткань, когда он спереди разодрал юбку. Она открыла глаза. Вдруг комната начала наполняться солдатами.
Ясфир стоял над ней с красным от натуги лицом, рядом с ним была Лейла. Глаза ее были полны злорадства. Медленно повернула голову. Два солдата, что привели ее сюда, смотрели на нее, с ними рядом были оба охранника, что вначале остались за дверью. Позади них стояли другие солдаты, которых она раньше не видела. У всех на мордах была написана только скотская похоть и ничего больше. Один лишь Рамадан продолжал сидеть на стуле, презрительно отвернувшись от безобразного зрелища.
Внезапно она осознала свою наготу. Прикрылась руками от их бесстыжих глаз.
Лейла опять рассмеялась.
— Потаскуха прячет то, что так гордо раньше выпячивала! — Она опустилась на одно колено и схватила Джордану за запястья, стараясь развести ее руки в стороны и прижать к полу. Оглянулась на солдат.
— Кто первым употребит сучку моего отца?
— Жену твоего отца! — закричала Джордана по-арабски, вырываясь из рук Лейлы. — Мы были обручены по Корану пред Аллахом!
В комнате сразу стихло, в поведении солдат незаметно произошла перемена. Они неловко переглядывались, затем попятились к двери.
— Струсили! — закричала на них Лейла. — Испугались, что не хватит силы на эту потаскушку?
Солдаты, не оглядываясь, один за другим выходили из бокса. Остался Ясфир — стоял и смотрел на них обеих. Потом и он отвернулся и пошел, сел за свой стол. Трясущейся рукой поднес к губам стакан вина и залпом осушил его.
Вдруг Лейла отпустила руки Джорданы и встала. Взглянула на двоих мужчин, сидевших у стола, затем прошла в дальний конец комнаты. Села на стул около столика с магнитофоном и тихо сидела, ни на кого не глядя.
Первый раз за это время Рамадан пошевелился. Он опустился на колени рядом с Джорданой и, приподняв ее за плечи, осторожно помог встать с пола.
