Сейчас Гракко стащил через голову фартук и, как привык это всегда делать, аккуратно сложил его, прежде чем засунуть в бак с грязным бельем. Потом взял щетку из конского волоса и тщательно обтряхнул штаны и рубаху, наблюдая, как мука мелкими пылинками повисает в воздухе. Потом сунул руку в карман и достал долларовый банкнот, что дал ему Геллер, мужчина с темными пятнами на лбу. И прочитал, что там было написано аккуратным почерком. Да, так он и думал. Вполне подходящий момент: финальный этап плана, последняя добавка к готовому рецепту – как выпечь из чувства мести горький хлеб и вбить его в глотку врагу.
Он взглянул на свои дорогие брейлевские часы, сделанные в Италии, подарок отца, тоже булочника. Часы были простые, но изящные, цифры четко и ясно смотрелись на темном циферблате.
Время идти.
Гракко закурил сигарету, secundo[95], и прежде чем спичка погасла, поджег записку Геллера и бросил ее в печь, где она закрутилась и превратилась в пепел. Натянул тяжелое пальто и закутал шею шарфом, потом надел серую мягкую шляпу «федора». Перчатки у него были матерчатые и вытертые до основы, проношенные до дыр на большом пальце правой руки, но он пока что не мог себе позволить купить новые. Булочная приносила очень скромный доход – все из-за войны. И, конечно, работу на Геллера он делал вовсе не за деньги, если не считать того, что этот шпион дал ему целый доллар за батон стоимостью в пятнадцать центов.
Лука Гракко вышел на улицу как раз в тот момент, когда с неба начал сыпаться снег, устилая тротуар точно так, как он сам посыпал сахарной пудрой bigne di San Giuseppe, знаменитые римские воздушные пирожные, которые пекут в марте накануне дня Святого Иосифа.
* * *
– У тебя есть доказательства? Действительно есть?
Но Мерфи был истинным Мерфи, его так просто не собьешь. И он продолжал быстро трещать, как будто сыпал стаккато:
– Я всю ночь за ним следил! Всю ночь! Как он пошел в «Риальто» на Сорок Второй стрит. Помните, там все еще идет «Газовый свет»[96]. А ведь сколько месяцев уже прошло! Но все равно, на нее хочется смотреть снова и снова. Она пре-крас-на! Вам не кажется? – Он говорил об Ингрид Бергман. – Конечно, очень красива. Бросьте, Томми. Нет другой такой же красивой актрисы. Согласны?
Джек Мерфи давно работал на Тома Брэндона. Когда они были в армии, то имели звания пониже. Но высокий статус босса или командира мало что значил для Мерфи, если не считать того единственного случая, когда его награждал сам президент Рузвельт. Мерфи тогда покраснел и произнес слово «сэр». Брэндон тоже там присутствовал и до сих пор удивлялся этой демонстрации показного уважения.
Мерфи покачался на стуле. Брэндон уже подумал, что вот сейчас он плюхнет ноги в своих роскошных двуцветных – черных с белым – «оксфордских» полуботинках прямо ему на стол. Но тот не плюхнул.
– И что же, как вы думаете, произошло потом, босс? – Этот маленький кудрявый человечек – туго напряженный, как сжатая пружина, – кажется, даже не спрашивал, а утверждал. – Ну вот, билетер в кинотеатре усаживает его на самые дешевые места – а эта дешевка от «Гимбелз»[97] уже их с головой выдает! – потом пианист играет пару мелодий, потом гаснет свет, бац! – и уже начинается новостная программа.
Мерфи провел ладонью по своим кудрям – рыжим, конечно.
– Мы говорили о доказательствах, – напомнил ему Брэндон.
– Я помню, босс. Но вот послушайте. Нет, правда, дальше пошли новости. Сюжеты насчет Битвы за Дугу.
Это было страшное немецкое наступление в Арденнах, начавшееся в декабре 1944 года. Союзники уже добились кое-какого успеха, но сражения все еще продолжались.
– И что было дальше? – Этот человечек вытянул указательный палец, как пистолет, направил его на своего начальника и продолжил: – И в тот момент, когда диктор упомянул германское верховное командование, этот тип снял шляпу.
Брэндон, более всего похожий на облысевшего продавца обуви из своего родного Чикаго, был крайне удивлен.
Но Мерфи этого не заметил. Или, скорее, заметил, но ему было на это наплевать. Он продолжал, глядя в потолок:
– Означает ли это, что он немецкий шпион и агент Хауптмана? Означает ли это, что он диверсант или саботажник? Нет. Я этого не утверждаю. Я просто говорю, что нам надо продолжать за ним следить.
Под словами «за ним» он имел в виду некоего американца немецкого происхождения, который проживал в Куинсе и имел до войны какие-то темные связи с Американской нацистской партией, а недавно его засекли – прямо как в оптическом прицеле бомбардировщика, – когда он фланировал мимо одного завода в Нордене, недалеко от того места, где сейчас заседали эти двое.
Так что Мерфи шел по следу, прямо как Сэм Спэйд[98], когда гонялся за тем неверным мужем.
Брэндон согласился:
– О’кей. Конечно. Продолжай.
А на улице шел снег, и ветер со стуком раскачивал оконные рамы в этой большой и убогой на вид комнате – в офисе официально не существующей конторы.
Она была расположена в шестиэтажном здании на Таймс-сквер, сложенном из песчаника и не имевшем лифта, и смотрела окнами на Брилл-билдинг, где создавалось так много замечательной музыки. Майор, вернее, отставной майор Том Брэндон любил музыку, любую. Музыку, сочиненную на Тин-Пэн-элли[99], классическую, джаз, Гленна Миллера, храни Господь его душу[100], погибшего всего месяц назад, когда тот летел в Европу выступать перед войсками. А вот Джек Мерфи любил – догадайтесь сами! – ирландские народные песни. Чтоб там были волынки, свистульки, дудки, концертино, гитары. Он и сам исполнял всякие дурацкие баллады, особенно после пары стаканчиков ирландского виски «Бушмилл». Голос у него был ужасный, но он оплачивал в баре счет за всех парней, так что Брэндон и остальные ребята из этой конторы едва ли могли жаловаться.
Из конторы, которая официально не существовала.
Точно так же, как официально не существовали и Брэндон с Мерфи, и остальные четверо парней, что сидели в этой жалкой и аскетически обставленной комнате с облезающей со стен краской. Нет, сама операция УСС[101], этой разведывательной организации, была вполне реальной, такой же реальной, как ее начальник – Дикий Билл Донован (кличка которого говорила сама за себя), – но ведь УСС создавалась как военная разведка, и не ей полагалось слишком уж разгуливаться внутри страны. Здесь ловлей шпионов занималась другая контора, это была сфера действий Дж. Эдгара Гувера[102] и его не таких уж специальных агентов. Сферой деятельности УСС являлись зарубежные страны.
Но несколькими годами ранее случился некий инцидент. Как только началась война, Гитлер решил нанести удар по самой Америке. И приказал своему шефу разведки разработать план саботажа, операцию «Пасториус», названную так по первому немецкому поселению в Америке. В июне 1942 года немецкие подводные лодки высадили на восточном побережье Штатов две группы нацистских диверсантов. Одну группу – на Лонг-Айленде, другую – во Флориде. У них имелся большой запас взрывчатки и детонаторов. Диверсанты должны были помимо всего прочего нанести удары по важным экономическим объектам: по гидростанции у Ниагарских водопадов, нескольким заводам фирмы «Алюминиум компани оф Америка», по шлюзам на реке Огайо возле Луисвилла, по железнодорожной ветке около Хорсшу-Кёрв в Пенсильвании, по Хелл-Гейт-Бридж в Нью-Йорке и по Пенн-Стейшн в Нью-Джерси.
План провалился, шпионы и диверсанты были выявлены, однако не силами ФБР, которое сначала отрицало, что заговор имеет место, но потом в конце концов приняло сообщение Береговой охраны, что на территории США появились вражеские агенты. И, тем не менее, Бюро не имело никаких успехов в деле выслеживания этой агентуры. На самом деле они даже не верили руководителю этих немецких групп, когда того поймали и он во всем сознался. Ему потребовалось несколько дней, чтоб убедить сотрудников ФБР, что он сам и его люди – вполне реальная вещь.
Рузвельт и Донован были в ярости по поводу неспособности Гувера предпринять надлежащие меры. Президент, не сообщая об этом Министерству юстиции, согласился с тем, чтобы УСС открыло свой офис в Нью-Йорке и начало проводить здесь свои операции. Брэндон лично отобрал себе людей, в частности дерзкого и нахального Джека Мерфи и других, и создал свою контору.
И добился со своей командой некоторых успехов. Они поймали итальянского агента, подававшего сигналы паруснику, который вез в Бруклин груз динамита для подрыва и потопления грузовых судов, возивших джипы и другие машины союзникам в Европе. Они захватили немецких и японских граждан, пытавшихся фотографировать военные объекты. Предотвратили попытку отравить водохранилище в Кроутоне – это была совместная акция людей, симпатизировавших Муссолини и нацистам.
Они поймали и Хауптмана, если это действительно был шпион, а не просто нахал, который имел наглость снять шляпу, когда в первый раз уселся в кинотеатре «Риальто».
