Рорк запрокинул ей голову и заглянул в глаза.
– Но ты ничем не расстроена?
– Нет, я не расстроена.
Значит, просто в задумчивости, решил он, взял ее за руку и повел вниз.
Саммерсет уже развел огонь и включил гирлянду на елке. Гостиная, на взгляд Евы, выглядела потрясающе. И несмотря на ее элегантность, исключительный вкус и стиль в отделке, роскошь антиквариата, картин, богатое цветовое решение, эффектное сочетание старого с новым, это был дом, ее дом.
– Ева, что такое?
Она покачала головой и села на подлокотник кресла – дома ведь и такое возможно.
– Утром я была у Шарлотты с Деннисом. И все думала, как у них красиво, спокойно, уютно, чувствуешь себя легко и непринужденно. И тут у нас то же самое. Странно, да? У них елка, и у нас елка. Хотя… не знаю, сколько у нас в доме елок? Их, наверное, и сосчитать-то нельзя.
– Двадцать.
– Вот. У нас двадцать елок. – Ее вдруг поразила эта цифра. Двадцать елок. – Серьезно?
– Да. – Рорк улыбнулся – и собственной потребности наполнить дом праздником, и ее реакции. – Как-нибудь мы с тобой обойдем дом и все их посмотрим.
– Это займет кучу времени. Ну так вот, у них камин – и у нас камин. Но дело не в этом, понимаешь? Дело в атмосфере. Раньше такая атмосфера вызывала у меня зависть. Я умела ее распознать. Идешь в чей-то дом, чтобы кого-то допросить или известить о несчастье, а то и чтобы арестовать, – а попадаешь в эту домашнюю, уютную атмосферу.
– Мне это чувство хорошо знакомо. – Что, наверное, и объясняет все эти елки, и не только, подумал он.
– Когда я сюда переехала, я думала, вот дом, и он всегда будет твоим домом. Даже не знаю, когда это переменилось, когда он стал моим. Нашим домом. Это поразительно!
– Сперва был просто дом, и он мне очень нравился. Но до тебя родным домом он мне так и не был. – Вслед за ней Рорк обвел взором всю гостиную. Свечи, зажженный камин, мерцание елочной гирлянды, богатые оттенки, блеск дерева. – Я обставлял эту комнату из соображений уюта, презентабельности – а отчасти потому, что мог себе позволить ту или иную вещицу. Мне было важно иметь такую гостиную, такой дом. Мой дом. Но, пока не появилась ты, этого ощущения у меня так и не возникло.
– Я тебя хорошо понимаю. Это важно – и то, что ты про это говоришь, и то, что я это понимаю. – Ева помолчала. Рорк тем временем открыл бутылку. – Ты же знаешь, какие они – Шарлотта с Деннисом. Так органичны вместе – как и должно быть. Честное слово, если бы я не любила тебя и если бы не доктор Мира, я выбрала бы себе Денниса.
Рорк рассмеялся, она опять покрутила головой и взяла из его рук бокал.
– Я мог бы, кстати, его на работу взять, – предложил Рорк.
– Не знаю, не знаю… Он – человек-сюрприз. Ладно, на самом деле все не совсем так. Просто… просто он… Что-то в нем такое есть, что берет меня за душу. Я и не знала, что у меня такая чувствительная душа.
– Но это же прекрасно!
– Он принес эти дурацкие перчатки и нелепую шапку и стал на меня натягивать, словно я малый ребенок. Понимаешь? Человек, который зачастую не в состоянии правильно застегнуть себе кофту, нашел мне шапку и перчатки, потому что на улице холодно! Конечно, я их после этого не снимала. Он такой добрый, и они так замечательно ладят!
Пораженная собственной сентиментальностью, она умолкла и перевела дух.
– Я тоже так хочу. То есть… когда мы проживем вместе столько, сколько они, я хочу, чтобы у нас было так же.
– Милая моя Ева! – Он запечатлел поцелуй на ее лбу. – У нас каждый день так, и даже лучше.
– Наверное. Я иногда удивляюсь, как это я жила, не чувствуя ничего этого. А потом вдруг приходишь к этой паре… Мне надо поговорить с Мирой о той девушке. О Делонне.
– А-а. – Он наконец сел. – Себастьян голос подал? Я так и подумал, когда ты не подключила меня к поиску.
– Она теперь Лонна, а Себастьян, между прочим, скромно умолчал о том, что помог ей в свое время выправить новые документы и даже провести все по архивам. Лонна Мун. Они с мужем владеют этим небольшим, но шикарным клубом. «Пурпурная луна», знаешь?
– Знаю такой.
– Случайно, ты не собственник здания?
– Нет, но про этот клуб я слышал. У них неплохой репертуар. – Он нежно погладил ее по бедру. С любовью. Как родной человек. – Надо идти.
– Надо. Да, пора. Попробую кое в чем разобраться. Я только хотела сказать, что, когда я ее слушала, смотрела на них двоих, это очень напоминало мне нас с тобой. Она состоявшаяся певица, не какая-то неудачница, но он все равно о ней беспокоится – из-за того что она столько всего пережила. Ей до сих пор кошмары снятся.
Глаза Рорка – невероятно синие – встретились с ее глазами. И можно уже было ничего не говорить – все и так было сказано.
– Смотрела я на них, слушала – и в каком-то смысле видела нас с тобой. Приятно было на них смотреть. О его прошлом я ничего не знаю, но что-то там наверняка есть. Он человек волевой, по-настоящему волевой, и видно, что тоже хлебнул. Но сумел-таки встать на ноги. Они друг друга прекрасно дополняют. Так вот… – Она снова глубоко вздохнула. – Хочу, чтобы ты знал: если когда-нибудь ты разучишься застегивать на себе кофту – при условии, что ты вдруг полюбишь эти кофты на пуговицах, – то я тебе помогу.
– Ты изо дня в день даешь мне куда больше, – прошептал он и, переполняемый нежностью, приподнял ее с подлокотника и усадил к себе на колени.
Она свернулась калачиком, абсолютно счастливая.
– И у них до сих пор есть секс. Это видно.
Он с усмешкой вздохнул.
– Я предпочел бы не ломать себе голову на этот счет.
– Я тоже. Я просто говорю, что если человек надевает разные носки или не на ту пуговицу застегивается, это не значит, что у него нет секса. – Она подняла голову и нашла его губы.
– Вы, конечно, можете тут сидеть и потакать своим прихотям, – проговорил от дверей Саммерсет – тем тоном, каким говорят родители, застукав детей, таскающих перед обедом печенье. – Но ваши гости уже здесь. Я только что впустил их в ворота.
Дворецкий удалился, а Ева закатила глаза.
– «Потакать своим прихотям»? Вот человек, чья проблема в том, что он не нашел себе какую-нибудь дуру, которая стала бы потакать его прихотям, хотя бы от скуки.
– Я не стал бы так уверенно это заявлять.
Ева ответила недоуменным взглядом, но по блеску в его глазах было понятно, что он что-то знает.
– О-о! Вот не надо. Серьезно! Не надо мне ничего говорить.
Она встала и поняла, что теперь действительно хочет вина.
Рорк тоже поднялся и поприветствовал доктора Миру с мужем, которых Саммерсет церемонно ввел в комнату.
– Шарлотта, вы чудесно выглядите! – Они расцеловались в щеки, а с Деннисом обменялись сердечным рукопожатием. – Рад вас видеть.
– Спасибо, что не поленились сделать крюк, – заговорила Ева.
– А мы тут как раз вино открыли, – спокойно произнес Рорк, не давая Еве сразу уткнуться в свои записи. – Что вам налить?
– Что сами пьете, то и мне налей. А тебе, Деннис?
– И мне тоже. – Тот в своей мечтательной манере с улыбкой оглядел наряженную елку. – Красавица какая! И очень здесь к месту. У вас весь дом такой праздничный! Как подъезжаешь – сразу окунаешься в Рождество.
– Деннис обожает Рождество. – Мира снисходительно посмотрела на мужа. Рорк пригласил их расположиться на диване поближе к камину. – Все эти огни, музыка, суета… Сладости.
– У меня есть любимое печенье. Которое Чарли печет. С корицей, орешками… мммм.
– Вы печете печенье! – изумилась Ева.
– На Рождество – да, после чего половину сразу прячу, иначе Деннис другим ни крошки не оставит. Спасибо, – повернулась она к Рорку, поднесшему ей вино. – С нетерпением ждем вашей вечеринки. У вас она всегда удается.
Теперь она повернулась к Еве.
– Итак. Я видела, ты мне послала отчет, но я не успела прочесть. Не ознакомишь вкратце?
– Да, конечно. Может быть, лучше в кабинет поднимемся?
– Деннис не будет возражать, если мы о работе поговорим. Правда, Деннис?
– Правда.
Он удобно развалился на диване, как будто приготовился смотреть что-то развлекательное. На взгляд Евы, он всегда и везде чувствовал себя комфортно. Во всяком случае, такой у него был вид. Всегда в своей тарелке, всегда сообразно моменту.
– Я люблю, когда они говорят о работе. Завораживает, скажи? – обратился он к Рорку.
– Полностью согласен.
– Тогда ладно. Вкратце. Нэшвил Джонс подался в бега.
Брови у психолога поползли вверх.
– Ясно…
– Мы сегодня днем допросили Филадельфию Джонс. Я ее всячески подводила к той мысли, что заманил и убил наших девочек их братишка, причем начал с Шелби Стубэкер и Линь Пенброк.
Ева, по обыкновению, меряя комнату шагами, поскольку так ей лучше думалось, изложила свою версию.
– То есть ты предполагаешь, что убийства совершил младший брат Джонсов и что у него были необходимые навыки для того, чтобы спрятать тела в старом здании, которое он считал своим домом. А старший брат явился соучастником.
