21
Когда гости отбыли, Ева с Рорком сели ужинать. На сей раз – в столовой, поскольку все равно находились внизу. Еще один потрескивающий камин, еще одна горящая огнями елка. И великолепный сытный суп с хрустящим хлебом с толстым слоем масла, сдобренного зеленью.
– Тебе никогда не хотелось иметь брата или сестру? – спросила Ева.
– Мне дружков хватало. Я не хотел бы делить отца и Мег с кем-то еще.
– Да, я тоже никогда не думала о братьях и сестрах. Это зачастую так все усложняет! Сколько конфликтов случается на этой почве! Нет, бывает, конечно, когда все ладят – возьми, к примеру, Пибоди: у нее братьев и сестер вагон, и все нормально. Она этим даже довольна. Для нее это неотъемлемая часть жизни. Представляю, сколько они дрались, пока росли, но, наверное, без этого никогда не обходится. Я так думаю.
– Наверное.
– И еще это чувство соперничества. Кому что досталось, все ли по справедливости, кто-то хочет куска побольше – или просто твоего.
– Думаешь, и у Джонсов та же история?
– Не знаю. Просто рассуждаю. Семья – это минное поле, даже в дружных семьях бывают подводные течения. Вот у нас с тобой все шло как шло. Все просто и ясно, отвратительно, болезненно… собственно, этим все и исчерпывается. Так же было и у некоторых наших жертв. Не у всех, но у некоторых. Потому ты и собираешься устроить в том здании то, что ты задумал, правда, пока это еще место преступления.
– Да, у нас все шло как шло, – согласился Рорк. – Причем когда это касается лично тебя, ты считаешь, что это просто жизнь, при всей ее жестокости.
– И даже когда ты вырвался и всего лишь оглядываешься назад, для тебя это тяжело. А когда смотришь на кого-то другого, кто прошел через то же самое…
– Особенно на того, кто беззащитен. Мне кажется, слова Денниса об абсолютном зле – чистая правда. Мы оба с тобой этого зла хлебнули по полной. Но когда это происходит с ребенком, все во сто крат страшнее. Но если в тебе есть силы остановить зло, творимое по отношению к другому, если у тебя есть средства это сделать, то ты можешь изменить мир к лучшему.
– Думаю, Джонс как раз остановил зло, даже не догадываясь, как далеко все успело зайти. Вряд ли он смог бы с этим жить, если бы знал. И тут уже неважно – брат, не брат…
– То есть, в твоем представлении, он хороший человек.
Она покачала головой.
– В моем представлении он просто человек, причем такой, который трудился, чтобы изменить мир к лучшему. Этого я от него не отнимаю. Но что, если дело пошло так, как мне видится? Ну, или почти так? Тогда это неправильно! Ведь все эти годы родители, братья, сестры девочек жили в неведении. С пустотой. О’кей, ладно, может, он действительно не знал. Но мне кажется более вероятным, что он и не хотел знать. С чего он взял, что Лонна была первой? И единственной?
– Я посчитал бы, что он просто не смог себе такого вообразить, – рассудил Рорк, отламывая ей кусок хлеба. – Родной брат, к тому же младший. Невозможно поверить, что он убийца, что то, чему ты стал свидетелем и помешал, было не в первый раз.
– Может, и так. – Ева впилась зубами в мякиш. – Может быть. И все равно это называется закрывать глаза. А кроме того, допустим, он не мог себе даже представить, как все было, но как он допустил, чтобы девочка жила с этим кошмаром, в полном неведении, что с ней произошло, с неспособностью это принять?
– Тут я с тобой соглашусь. – Он тронул ее за руку, совсем легонько. – С тобой точно так же – и даже хуже – обошлись в приюте. Зная, что с тобой творил Трой, они поставили свою миссию выше твоих интересов. И даже твоей жизни.
Он никогда не забудет, подумала она. И не простит. И это справедливо. И она не забудет.
– А Джонс поставил благополучие брата – а может, и свое дело – выше интересов и благополучия ребенка. Эта девочка нуждалась в помощи. Справедливость ей должны были воздать пятнадцать лет назад.
– Я с тобой согласен, поэтому спорить не буду. Но я понимаю, как и почему он это сделал. И ты тоже.
Она снова качнула головой.
– Но это не значит, что все так и надо было оставить. Он сделал из убийцы мученика и оставил множество людей страдать на протяжении долгих лет.
– Кровь не водица, так, кажется, говорят.
– Да, я именно эти слова уже говорила Пибоди. Если наши предположения верны, то он сделает то, о чем говорила Мира. Вернется. А моя задача – встретить его во всеоружии.
Поднявшись в кабинет, она принялась скрупулезно выискивать всю информацию, имеющую отношение к Нэшвиллу Джонсу. Его финансы – тут она послала по электронной почте вопрос своему любимому помощнику окружного прокурора, есть ли у нее шанс получить ордер на замораживание его банковских счетов, – состояние здоровья и обращения за медицинской помощью, образование, поездки.
Что касается поездок, то, насколько можно было судить, практически все они были так или иначе связаны с работой, вплоть до самых давнишних. Семинары, конференции, миссионерские поездки. Распространение слова или поиск новых слов для распространения и способов этого распространения.
И ее еще называют помешанной на работе? Из того, что она узнала о Джонсе, следовало, что у него вообще помимо работы никакой жизни не было. Когда-то она тоже была такой, ей это было знакомо.
Ева прогнала поиск по публикациям о нем самом и основанном им приюте. После этого внимательно их прочитала в поисках любой подсказки насчет того, куда он сейчас мог отправиться. И никаких намеков ни на любимые места, ни на какое-то убежище – типа какого-нибудь маленького домика в лесу.
Тем не менее она отобрала все, что могло представлять хоть малейший интерес, и подшила к делу, потом проделала ровно то же самое в отношении братишки, который, по ее убеждению, умер здесь, в Нью-Йорке, а вовсе не за тридевять земель, в кишащих хищниками джунглях.
К ней присоединился Рорк.
– Он никогда никуда не ездил один, – сказала Ева, многозначительно ткнув вперед пальцем. – Ни разу. Во всяком случае, никаких следов этого я не нашла. Даже к старшей сестре – ее, кстати, тамошние коллеги уже проверили. Свой паспорт Джонс не забрал, значит, на ферме в Австралии не прячется. Сестра, между прочим, сама настояла, чтобы проверили все ее звонки и переписку, так что мы точно знаем, что с ней он не связывался.
– Внешность не всегда обманчива, – заметил Рорк. – Некоторые люди просто законопослушны.
– Некоторые. Когда младший братишка куда-то уезжал, это всегда было либо со старшим братом, либо с сестрой, либо с родителями. В тот единственный раз, когда он ездил в миссионерскую поездку, в составе молодежной группы, отец играл роль провожатого – или как там у них это называется. Всегда, всегда его кто-то сопровождал. Так что это путешествие в Африку – не более чем один сплошной миф. Типа он отправился наконец лишиться невинности. И все – ради Христа.
– Можно и так это назвать. Слушай, ты же все равно уже пришла к заключению, что ни в какую Африку братишка не ездил!
– Умозаключения не являются доказательством, и мое – не исключение. Но оно лишний раз убеждает меня в моей правоте. Смотри. Вот я путешествую. Я имею в виду – теперь. Я куда-то езжу. Мы же ездим туда, где нет никаких трупов и никаких убийств?
– Да, время от времени. И кстати, раз уж ты заговорила, это именно то, что я хотел тебе предложить – уехать куда-нибудь на несколько дней после праздников. Туда, где не будет трупов.
– А-а.
Рорк провел пальцем по ямочке на ее подбородке.
– Как всегда, полна энтузиазма. Я думал полететь в какие-то теплые края, где голубое небо, голубое море, белый песок и дурацкие коктейли с зонтиками.
– А-а, – сказала она, теперь уже другим тоном.
– Я знаю твою слабость. – Он легонько ее поцеловал. – Пусть будет наш остров, если только у тебя нет тайной мечты о другом тропическом рае.
Не у каждой есть муж с собственным островом, подумала Ева. И она уже почти свыклась с этой мыслью. Потому что белый песок и синее море притягивали ее, как рыбу.
– Наверное, я смогла бы выкроить несколько деньков, если, конечно, не будет ничего горящего.
– Горящее – точнее, горячее – мы себе сами организуем. Там, на острове. И кстати, я на всякий случай уже пометил у тебя в календаре. В предварительном порядке.
– Мой календарь живет своей жизнью.
– И соответственно, ты тоже.
– Да. А вот он – нет, – добавила она, ткнув в фотографию Джонса. – Его работа – вот его жизнь, и я его понимаю. Но первое впечатление было о нем как о человеке уравновешенном и вполне довольном жизнью. В отличие от младшенького. Они его опекали, постоянно держали под крылом. Никаких самостоятельных поездок, как я уже говорила. Во всяком случае, следов их я не нашла. Ни определенной работы, а если и была, то только под их надзором. Ни намека на любовные отношения – если не считать Шелби с ее знаменитыми минетами.
– Это не в счет.
– Никто не упоминает о каких-то друзьях, никто из сотрудников ничего о нем сказать не может – в лучшем случае что-то невнятное. Совершенно невразумительная личность. Бесплотный дух. Слушай, который сейчас час в Зимбабве?
