тут походи по месту преступления, побеседуй с понятыми, с ребятами из следственной бригады. А как я освобожусь, мы тоже поболтаем, договорились?
– Договорились, – согласился я.
– Да ты пьяный что ли? – внимательно присмотревшись ко мне, вдруг сказал Николай.
– Выпил перед сном рюмку коньяку для здоровья, – пояснил я, стараясь держаться как можно увереннее и спокойнее.
Ястребцов окинул меня недоверчивым взглядом.
– Ну что ж, ладно, работай, – с сомнением произнёс он. – Ребят своих я предупредил, что журналист придёт.
– А кто убит? – уже стоя на пороге, поинтересовался я.
– Учитель из второй школы, Королёв. Соседи услышали из квартиры крик и позвонили в полицию. Наряд труп и обнаружил.
– А к убитому мне пройти можно, или там у тебя эксперты сейчас работают?
– Пройти можно, экспертную группу я на утро, на шесть часов заказал. Только не трогай там ничего, будь другом. Это в конце коридора, налево, – прибавил Николай на мой немой вопрос.
Спальня оказалась маленькой комнаткой два на три метра. Вся мебель в ней состояла из старого шифоньера, занимавшего чуть ни половину помещения, и оттого казавшегося неестественно, уродливо огромным и шпонового комода у окна, покосившегося набок таким образом, словно кто‑то сильно ударил по его краю. И дверцы шифоньера, и ящики комода были растворены настежь, по всей комнате в беспорядке валялась одежда. Вероятно, тут торопливо искали что-то… Сам покойник лежал на узкой металлической кровати с медными набалдашниками, которая, видимо, во время борьбы, была вытолкнута на середину комнаты. Это оказался человек лет пятидесяти пяти, худой и длинный как жердь. На коже в области шеи и груди проступали изжелта‑чёрные пятна – следы побоев. Вытянутые вдоль тела руки были перебиты в нескольких местах, на груди виднелись характерные вмятины, свидетельствующие о сломанных рёбрах… На сухом желтушном лице, вопреки ожиданию, застыло не страдальческое, а какое‑то апатично‑брезгливое выражение. Покойный был полностью обнажён, однако нагота не бросалась в глаза – кто‑то аккуратно до пояса укрыл его толстым махровым полотенцем. Эта деталь особенно удивила меня. Странно: бандиты пытают, а затем зверски убивают человека, затем, ища что‑то, в спешке поднимают вверх дном всю комнату. И посреди этого аврала они находят время для того, чтобы позаботиться о моральном облике жертвы?
Осторожно переступая через разбросанные вещи, я подошёл к кровати и склонился над трупом. Пресловутая записка, визитная карточка убийц, лежала рядом с телом, в луже запёкшейся крови. «Хватит взяток!» – разглядел я накарябанную едва разборчивым почерком фразу.
Я ещё раз огляделся кругом. Ветхая рассохшаяся мебелишка, истёртые полы, замызганные обои… Да уж, мздоимство не очень‑то обогатило Королёва… Почему же бандиты поставили его в один ряд с судьёй Обуховым, державшим в кулаке половину города, и миллионером Пахомовым?
Закончив осмотр убитого и сделав несколько снимков места преступления на смартфон, я вышел в коридор, и прямо на пороге столкнулся с одной из понятых – уже замеченной мной старушкой в полушубке, ситцевом платке и валенках на босу ногу. Резко открыв дверь из комнаты, я ненароком сильно толкнул бабку, и она упала бы на пол, если б не ухватилась обеими руками за дубовую вешалку. Подав бедняге руку, я помог ей вернуть равновесие, одновременно рассыпавшись в извинениях. Она молча смерила меня сердитым взглядом своих прозрачных голубых глаз и, резким движением оправив задравшийся при падении подол полушубка, поспешила к выходу. Я кинулся следом.
– Извините ради Бога, можно поговорить с вами? – нагнал я её в прихожей.
– Не наговорились ещё, что ли? Час с лишком нас здесь держали, – сухо проворчала старуха, поправляя платок перед облезлым зеркалом у двери. – Не молода я уже по ночам тут с вами шастать.
– Я по другому вопросу. Я вообще не из полиции, а из газеты, из «Терпиловской правды». Пишу материал об убийстве. Если хотите, и ваше имя там упомяну.
Но к газетной славе моя собеседница оказалась равнодушна.
– А, тогда тем более нечего мне с вами беседовать. Вон, – раздражённо мотнула она головой в сторону комнаты, – с милиционерами поговорите, мы с соседом, Михаилом Ильичом всё рассказали им, что знали.
– Я буквально минуту у вас отниму, не больше, – взмолился я.
– Она окинула меня быстрым взглядом. Видимо, мой потрёпанный вид смягчил её.
– Что ж, если минуту, то ладно, – снизошла она. – Что вы хотите узнать?
– Я про убийство хотел расспросить. Что тут ночью случилось?
– Ну что случилось? Около двух часов проснулась я от крика. Узнала голос учителя, но поначалу особого значения этому не придала – у него, знаете, не в порядке нервы, иногда он кричал по ночам. Но крики не прекращались, и мне к тому же показалось, что я слышу ещё такие звуки, как будто мебель двигают. Ну тогда я ноль два и набрала. Вот и вся история.
– Вы говорите, учитель часто по ночам кричал?
– Бывало… Ну чего с него взять, больной он человек. Днём‑то нормальный, вежливый. А по ночам иногда случалось это с ним.
– Вы жаловались на него?
– А чего жаловаться? – удивилась женщина. – Ну болеет человек. Тут его надо пожалеть, а не на него жаловаться. Мы люди привычные, уж если как‑то войну пережили, то и с этим как‑нибудь справимся…
– А вы не спрашивали его о болезни?
– Спрашивала… – она задумалась… – Он всё отмалчивался, отшучивался. Однажды только сказал, и то как бы между делом, что привидение по ночам ему является.
– Какое привидение?
– Да уж не помню… Вроде бы девочка или девушка какая‑то. Говорил, что всегда она в белом платьице к нему приходит. Мол, из угла выйдет и пальчиком его к себе медленно‑медленно так манит… Весь аж побледнел, когда рассказывал, такой, видать, страх у него был!
– А давно начались у него эти галлюцинации?
– Не знаю… – равнодушно пожала плечами старушка. – Он об этом не рассказывал, а я особо и не спрашивала. Вообще, жил он уединённо. Не ездил никуда, друзья и родственники не навещали. Вернётся с работы, да и сидит один у себя. Гена, муж мой покойный, царство ему небесное, раком‑отшельником его называл.
Поблагодарив её, я вернулся в квартиру. Что ж, с понятыми разобрались, теперь надо побеседовать с полицейскими. Я отвёл в сторону одного из патрульных, обнаруживших труп – полного рыжего сержанта с оплывшим глянцево‑розовым лицом. Но ничего нового не узнал. Приняв вызов от диспетчера, они вместе с напарником поспешили на место преступления. Квартира оказалась не заперта, из щели под дверью пробивалась полоска света. Зайдя внутрь, они обнаружили в спальне труп хозяина…
Николай всё ещё был занят с коллегами на кухне, и, дожидаясь его,
