Таррин почувствовал, как внутри у него похолодело:
— Насколько все плохо, Гарольд?
— Достаточно плохо. Я получил повестку в суд от Сената. Там уже знают, что у нас есть агент по кличке «Липучка». Кто-то втемяшил им в головы, будто мы руководим одним из кланов организованной преступности. И, надо полагать, кому-то совсем не нравится факт, что правительство США официально предоставляет средства для...
— Кретины! — взорвался Таррин. — Да любой, у кого хоть чуточку мозгов, прекрасно понимает, что мафия не может существовать без нескольких ключевых людей в правительстве, которые всем руководят! Если в Сенате вдруг запахло жареным, то почему бы им не поохотиться на мафиозных ставленников в Вашингтоне, или Нью-Йорке, или Чикаго — да во всех правительственных учреждениях, где бы они ни находились и какого уровня бы ни были?! О, наша страна невероятно прагматична. Но не говори мне...
— Дело вовсе не в этом, и ты прекрасно знаешь, — устало прервал Броньола. — Нельзя заставить политика думать прямолинейно, а тем более в год выборов. Вопрос на самом деле касается морали правительства, но много ли ты видел политиков, которые готовы обсуждать столь щекотливую тему — и не только накануне выборов? Цель оправдывает средства. И сейчас ты стал удобной мишенью.
Таррин глубоко вздохнул.
— Знаешь, Гарольд, всякий раз, когда ты заводишь разговор о политиках, у меня возникает чувство, будто все мои вопросы и возражения безнадежно уходят в толстенный слой ваты. Вот почему мое уважение к Страйкеру растет с каждым днем. Он никогда не увиливает от прямых ответов, в отличие от любого чиновника из нашего правительства.
Он услышал, как на другом конце провода щелкнула зажигался, и понял, что его собеседник прикурил сигару. Конечно, Броньола — хороший человек, но сейчас он просто сбит с толку всей этой мышиной возней в правительственных кругах. И раздражал отнюдь не человек, с которым он разговаривал, а те силы, которые двигали им.
— Ты прав, приятель, — наконец подал голос Броньола. — Прав ты — это я ошибаюсь. Так что еще не все потеряно, учти. Многое может перемениться... После обеда, перед заседанием подкомитета Сената, у меня назначена встреча. И на ней я собираюсь сообщить всем этим обеспокоенным господам, чтобы шли они куда-нибудь подальше. Пусть не суются в чужие дела. Ты выполняешь свою работу и играешь в свои игры. Никто, кроме тебя, не имеет права заказывать музыку.
— Спасибо, Гарольд. Береги себя. Твоя жизнь всем нам ох как нужна!
— Постараюсь, буду держаться за нее двумя руками. Но послушай меня внимательно. Тут и вправду задействованы очень значительные силы. И наш друг по имени Липучка может оказаться прав на все сто процентов. Дело пахнет керосином. И этот запашок способен вызвать самые кошмарные последствия.
— Все точно, Страйкер пометил многих официальных лиц в Вашингтоне. Если ему верить, у нас есть неплохой шанс пронаблюдать, как в скором времени благонамеренные конгрессмены быстренько переоденутся и превратятся в зауряднейших боевиков.
— Я повторяю, — безразличным тоном произнес Броньола, — может начаться кошмар.
— Значит, ты со мной согласен?
— Разумеется, согласен! Неужели ты считаешь...
— Тогда хватит об этом.
— Вот и правильно. Передай Страйкеру привет от меня. Но не жди отсюда никакой реальной помощи. Я сейчас хожу по лезвию ножа. Меня могут уволить, посадить в тюрьму, спалить мой дом — причем в любой момент. Ты понимаешь? Мысленно, Липучка, я с тобой. И буду молить Бога, чтобы он не отвернулся от тебя. Но это все, что я способен сделать в данной ситуации.
— Я понимаю. И все-таки выйди на своего связника в Питтсфилде. Объясни, какая у нас обстановка, и спроси, готов ли он незаметно сотрудничать с нами.
— Со Страйкером — тоже?
— Нет, Страйкер — это тихая игра. Сейчас подобная реклама нам — как нож по горлу. Может быть, потом... Тебе ли объяснять?!
— Естественно. Все? Разговор закончен?
— Да. Хотя, постой! Передай привет Энджи и скажи, что я буду занят еще некоторое время. Скажи ей... Впрочем, ничего не говори. Просто объясни, что планы чуточку переменились и пусть не волнуется, если я не появлюсь.
— Заметано. Но твоя дама меня прямо восхищает. Да, Липучка! Не многие смогли бы выдержать такое, а ей это неплохо удается. Так мне кажется.
— Мне тоже. Сообщи ей, хорошо?
— Не люблю, когда меня о чем-то просят дважды.
Линия разъединилась, и Лео Таррин, откинувшись на спинку кресла, некоторое время размышлял об этом хитром разговоре.
Итак, что же он узнал нового? Жизнь покуда не катилась к своему концу — она попросту входила в фазу сущего кошмара. Ценная информация.
Он подошел к окну и посмотрел на восток, силясь различить первые проблески утренней зари. Нет, еще слишком рано. Еще не проклюнулся над горизонтом слабенький росточек нового дня. А когда это случится, прагматичная Америка с удвоенной силой возьмется утверждать моральные устои, явленные в мир, казалось бы, от Бога. И это будет подлинный кошмар.
Так пообещал Гарольд Броньола. Очень славный человек.
И все же Лео Таррин больше склонен был прислушиваться к тем словам, которые произносил Мак Болан. И не только слушать. Ежели понадобится, он готов был верить им до самой смерти.
Глава 5
Первые отблески рассвета едва затрепетали в ночном небе над Лонг-Айлендом, когда Билли Джино, начальник службы безопасности, взбежал по широкой изогнутой лестнице к крыльцу роскошного особняка и замер перед телевизионными камерами, зорко фиксировавшими каждого, кто оказывался возле дверей.
— Важное сообщение, — доложил Билли. — Срочно впустите.
За дверью послышался шум, и она растворилась. Едва переступив порог, Джино свирепо уставился на парня, открывшего ему:
— Дэвид здесь?
— А где ему еще быть? — равнодушно откликнулся охранник.
Тот, кого искали, находился в утренней комнате — обширном зале с окнами на залив. Здесь Дэвид Эритрея по обыкновению завтракал. Вообще же он служил личным секретарем и «бизнес-менеджером» у Оджи Маринелло — дряхлого владельца дома. Поговаривали, будто Дэвид никогда не спал, а весь его завтрак на протяжении вот уже многих лет состоял лишь из стакана апельсинового сока да неполной горсти мелких сухариков. Всякий раз, чуть на востоке занимался рассвет, Эритрея принимался за еду. И это был скорей не просто завтрак, но некий знак того, что наконец-то миновала еще одна, как всегда тягостная и отвратительная, ночь.
Во сне старика Маринелло терзали кошмары. И тогда преданный Эритрея каким-то собачьим чутьем улавливал перемены в состоянии босса, неслышно мчался по спящему дому, чтобы разбудить Оджи и утешить его, словно малое дитя. Так продолжалось с тех самых пор, когда одной страшной ночью в городе Джерси-Сити некто Мак по прозвищу «Ублюдок» швырнул в Маринелло гранату.
Глава службы безопасности нашел Эритрея на его обычном месте, в кресле у окна. Рядом стоял его обычный завтрак. Парень из высших слоев общества, Дэвид всегда выглядел одинаково, говорил одни и те же слова и никогда не нарушал заведенных традиций. Возможно, он казался чересчур надменным и напыщенным, однако никто не отваживался сказать ему это в лицо.
— Привет, Билли, — ласково покивал Эритрея. — Какая тревога способна одолевать человека в столь прекрасное утро?
Прямо наваждение! Этот парень словно обладал колдовской способностью проникать в чужие мысли! А ведь до этого еще никто ни разу не сумел разгадать, что кроется за маской абсолютной невозмутимости на лице начальника охраны, заядлого игрока в покер.
— Кто-то оставил автомобиль на подъездной дороге, — тихо доложил Джино. — Никто не видел и не слышал, как он подъехал. Появился там в течение одной минуты.
Эритрея окинул его долгим испытующим взглядом.
— Вызови полицию, и дело с концом, — наконец спокойно произнес он.
— Э-э... я не уверен, что это наилучший выход.
— Не уверен? Почему?
— Я послал ребят проверить. Это здоровенный рефрижератор. Да. Рефрижератор с мясом.
Эритрея поднес стакан с соком к губам и пробормотал:
— Ну и что?
— Человеческим мясом.
Дэвид хладнокровно осушил свой стакан, зажег сигарету и только после этого пробормотал:
— Ну ладно. Тогда загоните его внутрь.
Джино кивнул, готовый уйти, и тут Эритрея быстро добавил:
— И пусть его сначала проверит сапер. Держитесь подальше, пока он не подтвердит, что все чисто.
— Будет исполнено, сэр.
— Кроме того, вызови Барни Матильду и его группу. Я хочу, чтобы он занялся этим. Передай, пусть через час представит мне полный отчет.
— До него ехать минут двадцать, господин Эритрея. Не хватит времени...
— В течение часа, Билли.
Начальник службы охраны послушно заспешил прочь.
Как же, через час! Это тебе не осушить стакан апельсинового сока, Дэвид. Нужно ведь вызвать саперов, умников из отдела идентификации, произвести тщательный осмотр автомобиля и его гнусного содержимого — и все это за один час! А тебе, Дэвид, только и останется ждать, когда готовые результаты будут поданы на блюдечке с голубой каемочкой. И так всегда... Впрочем, приказания начальства обсуждать не полагалось. Хоть в лепешку расшибись, а сделай.
