Уведите их, — между тем раздается тихий голос Великого Хана, — они мне больше не нужны. После совета, отдадите их нашим воинам…
И хан махнул рукой, приказав нескольким своим телохранителям убрать пленниц.
Когда же тех увели, Зудар поднялся со своего места.
Так он простоял несколько мгновений.
Старик всей своей продубленной ветрами степей кожей почувствовал разлившееся вокруг напряжение.
Это же напряжение начали ощущать и остальные, они стали поглядывать друг на друга и переглядываться между собой.
Но хан все стоял молча, будто набираясь сил, для своих следующих слов.
И вот Зудар заговорил.
— Я отказываюсь от права на месть Империи, — негромко произнес он, — если убийство моего сына было спланировано ими заранее, то имперцы точно будут ждать нашего скорого ответа. И значит наши войска там ждет подготовленная ловушка и засада. А это лишние смерти, тысячи смертей воинов моего народа. А потому… я распускаю армию и приказываю вам забыть о мести Империи…
И орк, опустошенный гибелью своего сына…
А теперь старик это видел прекрасно.
…опустил голову, после чего развернулся и собрался уйти с площади перед шатром Совета.
Кизух сидел и хлопал глазами.
Он ничего не мог понять.
В таком же полуобалдевшем состоянии находились и многие из сидящих в круге совета ханов.
Но не все.
— Теперь вы видите, — встал со своего места главный визирь, высокий худой орк, с длинным вытянутым злым лицом, — наш «Великий» Хан уже давно не тот, каким мы привыкли его видеть!!!
И орк в расшитом золотом нарядном халате, изготовленном эльфами, указал рукой в сторону Зудара.
— Он не готов мстить даже за собственного сына, что уж говорить об остальных его подданных. Мы, наш народ, под его правлением, ослабли. Любой может напасть на нас, а мы будем думать лишь о том, как сохранить наши жизни и что противник уже знают о нашем ответе и готов к нему. Так мы и превратимся из великого Степного Народа в тех, с кем перестанут считаться даже дикие зургулы (маленькое племя землепашцев и торговцев на окраине степи). Даже они начнут похищать наших женщин и угонять наши стада.
Среди сидящих вокруг ковра ханов начал нарастать недовольный гул.
Сам же Кизух подумал.
«Ты хоть видел этих зургулов?» — и старик покачал головой, представив картину мелкого степного землепашца, который едва был по пояс любому орку, когда тот пытается кого-то угнать.
И эта мысль хоть и заставила старика мысленно усмехнуться, но само направление реплик визиря ему пришлось не по нраву.
«Если он готов сказать такое в присутствии всего совета…» — эта проскользнувшая в его голове догадка навела на то, что все уже давно спланировано.
«И не только это», — подумал старый орк.
И украдкой огляделся вокруг.
«Если визирь затеял захват власти, то они уберут всех, кто не согласится признать его права на трон Великого Хана, а у меня не так много бойцов, чтобы суметь хотя бы выбраться их лагеря».
Похоже, такие же мысли старик заметил в глазах еще нескольких орков, так же осматривающих остальных.
Но вот что плохо, и это пожилой хан определил сразу, среди находящихся за круглым ковром Совета было множество тех, кто, в отличие от него, точно знал о том, что сейчас происходит.
Ну а визирь тем временем продолжал свою пламенную речь.
— Я нашел для нашего «Великого» хана все доказательства подлости и коварства имперских подхалимомов, мы привели ему тех, кто мог подтвердить наши слова. А он… Что сделал он?
И визирь вопросительно осмотрел остальных правителей, а потом сам же и ответил на свой вопрос.
— Он не захотел даже разговаривать с ними. Он просто отпустил этих девок. И не просто отпустил, а сохранил им жизнь… Он забыл традиции нашего народа… Он забыл, что такое кровная месть… Он забыл, как должен вести себя настоящий мужчина… Как должен вести себя Великий Хан!!!
После своих слов худой орк с яростным лицом обличительно указал в направлении уходящего Зудара.
«Переигрывает», — спокойно констатировал Кизух, понимая, что и его самого уже никто не отпустит.
Была тут парочка ханов, которая давно претендовала на его земли, граничащие с гномами.
И они явно, судя по тому, что видел старик, сейчас находились на стороне мятежника.
Да и вполне заметная поддержка многими другими ханами взбунтовавшегося визиря стала очевидна после его столь пламенной речи.
Даже некоторые из тех, кто до этого момента еще с сомнением относился к словам визиря, сейчас уже с большим презрением посмотрел в сторону стоящего спиной к кругу совета Хану.
Между тем худой орк, встав в гордую позу, громко спросил.
— Ты готов держать ответ перед советом, «Великий» хан?
Мало бы кто не сумел заметить язвительные контекст в словах визиря.
Великий Хан и должен держать ответ. Одно это в любое другое время стоило бы ему головы…
Но не сейчас.
Все взгляды были направлены в спину остановившегося крупного орка, который сейчас медленно повернулся в их сторону.
После чего Зудар окинул каким-то спокойным и совершенно холодным взглядом сначала стоящего прямо напротив него визиря, а потом и сидящих за ковром Совета ханов.
Вот это ледяное спокойствие и заставило насторожиться Кизуха.
Пара секунд молчания.
— Ну, а ты готов держать ответ перед своим ханом? — раздался холодный и равнодушный голос, от которого у пожилого орка побежали мурашки по коже.
И, судя по всему, не только у него.
Ведь худой визирь, даже помимо воли, сделал непроизвольный шаг назад.
Но только это его не спасло и никак ему не помогло.
Буквально в следующее мгновение, после того, как Зудар задал этот свой вопрос, обезглавленное тело визиря завалилось прямо в центр ковра совета, а его голова подкатилась к ногам хана.
Сам же Зудар спокойно посмотрел в уже мертвые, но при этом широко открытые глаза своего бывшего визиря и негромко, но так что его услышал чуть ли не каждый сидящий поблизости, произнес.
— Я отказался от мести Империи, но никто не говорил, что я откажусь от мести за моего сына…
И тут он поднял глаза.
Кизух был не уверен в этом, но ему показалось, что Хан заглянул в душу одновременное чуть ли не каждому сидящему перед ним правителю.
И холод пробежал не только по его венам, заставив сжаться сердце.
— И за его смерть воздастся каждому причастному к ней…
И будто эти слова послужили спусковым механизмом. На ковер
