Актер. — Да где же они там? Засыпало их бутылками, что ли? Напились и заснули?
Слышится шум шагов.
Актер. — Чу! Идут! Уже несут!
Действие 6
Входят Луиза, Макс и Рекс. Они несут ящик с вином и поднос с закуской. У всех троих растрепанный вид.
Актер. — Ну наконец-то! Вас только за смертью посылать! Что это вы там делали? А?
Макс. — Мы… мы пробовали!
Рекс. — Да, мы пробовали.
Луиза. — Пробовали… немножко. (Поправляет блузку).
Актер. — Что пробовали? Вино? Прямо там, в погребе?
Макс. — Ну, всегда лучше попробовать на месте.
Рекс. — Да… вдруг что-нибудь не так? Продегустировать… Чтобы не возвращаться потом…
Актер. — Ну и как? Все в порядке? Не слишком кисло?
Рекс. — Нет, что вы! Очень сладко!
Макс. — Медовый вкус, старик! Тебе повезло. Не то, что нам, бедным газетчикам. Вот так и приходится пробовать — урывками, по случаю.
Актер. — И ты, Луиза? Ты тоже пробовала вместе с ними?
Луиза. — Я? Нет, что ты, дорогой. Я не пробовала. Наоборот…
Актер. — Наоборот? Как это?
Луиза. — Ну, инициаторами были они!
Актер (подозрительно). — Инициаторами? Дегустации?
Луиза. — Да…
Макс. — Ладно, старик, замнем для ясности. Вы же еще не женаты. Нехорошо быть таким подозрительным по отношению к новым друзьям.
Актер. — Друзьям?!
Макс. — И спасителям! И собутыльникам! Лизка, накрывай!
Луиза ставит на стол поднос и бутылки с вином.
Макс. — Так какие же, батюшка, у нас будут правила? Так сказать, регламент соревнований?
Отец Филарет. — Очень простые, дети мои. Незамысловатые и примитивные. Других вы недостойны. Бутылка пускается вкруговую. Каждый пьет по стакану. Кто раньше заснет — тот и проиграл.
Макс. — И все?
Отец Филарет. — А вот вообразите! Все. Несложно сие и необременительно. Да, и еще. Если у кого развяжется язык — ну, тот мой клиент.
Рекс. — В каком смысле?
Отец Филарет. — В смысле исповеди! Прощу вам все грехи, вольныя и невольныя! А может, и не прощу! По настроению. Что-то в последнее время я человек настроения, знаете ли.
Макс. — О кей! Рюмки к бою!
Все садятся за стол. Открывают и разливают первую бутылку. Пьют по очереди, по кругу.
Актер. — Рекомендую, господа: коллекционный Шато-Лафит!
Макс. — Да… ароматное винишко!
Рекс (прислушивается к ощущениям). — Хорошо пошло.
Отец Филарет (причмокивает). — Дар божий!
Луиза. — Такое приятное! Ах! А меня ты таким не угощал!
Актер. — Берег для нашей свадьбы, цыпа. И это только начало!
Луиза. — Требую продолжения!
Актер. — Сейчас, крошка! Нумер второй нашей программы! Шато-Ротшильд! Уникальная штучка!
Макс. — Так… Наливаем… по братски… (разливает вторую бутылку).
Отец Филарет. — Ну, во имя отца… (пьет), и сына, и святого духа…
Макс. — Да, черт возьми, как жаль, что у меня не хватило таланта стать народным артистом РФ! Только газетчиком. Весь пар, как говорится, ушел в свисток…
Рекс. — Не всякому дано. Кстати, полагаю, можно уже не соблюдать очередности!
Макс. — Да, каждый пьет, как хочет… но чур до дна!
Актер. — Вино хорошее, но тостов маловато!
Луиза. — А я хочу танцев!
Актер. — Рано!
Луиза. — Ну плииз… третью?
Макс. — Наливай!
Актер. — Рекомендую — жемчужина нашей кол… кол… коллекции! Шато-Икем! Выдержка хрен знает сколько лет! Превосходно подходит к барбекю, рыбе и незваным гостям!
Макс. — Мы званые! Мы сами себя позвали! Итак, тост: за нашего славного хозяина! Чтоб он снялся в фильме «Уральский стригун-2», а также три, четыре и пять! Чтоб он этому хренову Канну вообще все ветви пообломал, охапками к себе возил, голыми бы их всех там оставил!
Актер. — Макс… Макс… Я вот так недавно тебя узнал, а, представь, полюбил как брата! Есть в тебе что-то симпатичное такое… Как увидел, подумал — симпатичный парень! Может не стоит его убивать? Может, его как-то по другому надо использовать?
Макс. — Да меня и так все используют. Мной редактор все дыры затыкает… Вот недавно снимал этого… который по прозвищу Зверь… зверюга проклятая… Хотел его около роддома поздравить с рождением ребеночка, и супругу его, а он мне раз, и в зубы! За что? Я вас спрашиваю, милостивые государи, господа, товарищи?
Рекс. — А я снимал этого, который старый герой-любовник. Романтичный такой. Хотел его поздравить с тем, что он выползал на бровях из ресторана с двумя проститутками и снять на память… А он приподнялся с бровей и мне в зубы… А охрана добавила… За что? Друзья, граждане?
Луиза. — Жуткие истории…
Актер. — Весьма однообразные, я бы сказал. Надо еще выпить! За мир во всем мире! (Открывает новую бутылку).
Отец Филарет. — Мир и благополучие дому сему! Многие лета!
Макс. — Кстати, батюшка… вы еще в порядке?
Отец Филарет. — Ни в одном глазу! Как стеклышко. Милостив господь.
Макс. — Вы вроде бы обещали нас исповедовать?
Отец Филарет. — А разве ты уже дошел до кондиции, сын мой?
Макс. — Я тоже абсолютно трезвый. Абсолютно. Но во мне проснулось религиозное чувство. После вина оно во мне всегда просыпается. Я хочу исповедоваться. И немедленно!
Отец Филарет. — Я чувствую, недостойный сын нашей церкви, но вполне достойный отпрыск наших СМИ, что ты еще не дозрел. Тебе надо еще выпить, чтобы быть в форме.
Макс. — Только вместе с вами, батюшка! На брудершафт!
Макс и отец Филарет наливают себе полные стаканы и пьют залпом.
Отец Филарет. — Господи, дай мне силы противостоять зеленому змию!
Макс. — Хорошо пошла! Старофранцузское!
Отец Филарет. — Покайся, сын мой! Покайся, и спасешься!
Макс (откидывается на стуле). Кажется я и впрямь дозрел… До раскаяния! Итак, покаяние. А-ля Тенгиз Абуладзе. Я, Максимилиан, не помню отчества, и никому не нужна фамилия, родился, учился… в школе очень средней… но попал в универ маленького городка… стал журналистом… мечтал о славе… приехал в столицу… перепробовал тут все желтые листки… перефотографировал всех звезд… Знаете, как паталогоанатом режет мозг на куски и думает: где же тут мысль? Так и я рылся в грязном белье наших знаменитостей и все думал — где же здесь искусство?
Отец Филарет. — Продолжай, сын мой… А потом?
Макс. — А потом перестал думать и начал просто работать, как все. Строчить пером, как раньше говорили. Понял, что знакомством с нашими звездами можно гордиться только до тех пор, пока на самом деле с ними не познакомишься. Женился, дети пошли, затянуло. И вот я здесь, перед вами! Вот так я и дошел до жизни такой.
Актер. — Даже я растрогался! А ведь я столько уже слышал подобных историй, и даже играл таких героев. Ну как, батюшка — отпустите ему грехи?
Отец Филарет. — Раскаиваешься ли ты в содеянном, сын мой?
Макс. — Очень раскаиваюсь. Но изменить, к сожалению, уже ничего не могу.
Отец Филарет. — Отпускаю тебе грехи! Иди с миром. Не говорю — не греши впредь, ибо знаю — будешь грешить. Работа у тебя такая.
Макс. — Как это вы хорошо сказали, святой отец! Понимаете вы нашего брата. Сами не грешили сочинительством?
Отец Филарет. — Я… гм… нет…
Макс. — Может, стихи писали в семинарии? Сознайтесь! Какие уж тут секреты?
Отец Филарет. — Ничего я никогда не писал, сын мой. Даже вместо подписи крест ставил.
Актер. — Славная исповедь! Скучная, зато искренняя. А что же наш второй гость? Господин Рекс? Так, кажется?
Рекс. — А я чего? Я ничего. Вот Макс уже все сказал.
Отец Филарет. — Нет, надо чтобы все прошли через это! Покаешься, и спасешься! А не покаешься, так и шиш.
Луиза. — Батюшка, а ведь я вас уже где-то видела!
Отец Филарет. — Вероятно, в церкви, дочь моя? Часто ли ты молишься?
Луиза. — Каждое воскресенье! Но я вас видела где-то еще… не могу вот только вспомнить, где.
