Ее муж, схватившись за горло и пытаясь остановить хлещущую кровь, непонимающе смотрел на измазанные края бутылки в руках противника. В глазах стремительно темнело, голова закружилась, а ноги стали ватными…
– Ага, тварь! Так тебе и надо! Ха! – дико заржал Пуля, задрав голову вверх, к невысокому потолку. Потом снова уставился на заваливающееся набок тело, под которым мгновенно образовалось огромное бурое пятно, пропитывающее одежду лежащего мужчины и ковровое покрытие, устилающее пол.
Молодая женщина, из-за которой и начался весь сыр-бор, бросилась к мужу, размазывая по щекам соленые слезы и еще не веря в произошедшее.
Николай одним махом перепрыгнул через пытающуюся встать Лилю, к которой уже бежала выскочившая из комнаты Надя. В доме царили такая суета и неразбериха, что удивляло, как кто-то еще был в состоянии принимать решения. Николай Иванович подскочил к пребывающему в победной эйфории Пуле и со всего размаха засадил тому в левую скулу, сбив пьяного парня с ног. Пуля от удара отлетел на старую советскую стенку, впечатался спиной в стеклянную дверку от секции и расколол ее вдребезги, добавив к общему гвалту еще и шум разбившегося стекла. Тряхнув головой, будто пытаясь вернуть ясность мыслям, пьяный парень, покачиваясь, поднялся, так и не выпустив из рук окровавленный осколок бутылки.
На полу опустившаяся на колени перед истекающим кровью мужем Света пыталась остановить кровотечение, но ничего не получалось – кровь выливалась из раны толчками, совпадающими с ударами слабеющего сердца, потом то окончательно прекратило биться. Девушка зажимала рану руками, чувствовала кожей, какая горячая кровь, и искренне обрадовалась, когда та перестала течь, не поняв сразу всех последствий происшедшего…
Степан, до сих пор не примкнувший ни к одной из сторон и все время очумело смотревший на происходящее, заметил, как Мишка достал из-за пояса пистолет и стал целиться в спину Николая Ивановича. Рогов подскочил сзади к бывшему однокласснику, втянувшему его в передряги, и резко ударил снизу вверх по руке с пистолетом. Грохнул выстрел, пуля ушла вверх и впечаталась в верхнюю антресоль стенки.
Младшая дочка Николая, Надя, вздрогнула от неожиданного резкого звука, но продолжила начатое дело – она подняла ревущую Лилю и оттащила ее к своей комнате, хотя сама еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться.
Девочке еще никогда не было так страшно, как сегодня. Раньше она не сталкивалась с этой стороной взросления и никогда не задумывалась над тем, что заигрывания с мальчиками могут вылиться в нечто подобное, хотя мама ее частенько предупреждала и рассказывала, как должна вести себя девушка.
Мама у Лилии была строго воспитана – считала, что девушка должна быть скромной, послушной и домовитой. Когда Лиля попросила разрешения подработать летом официанткой в одном из пляжных кафе, мать была резко против, считала, что приличной девушке нечего там делать. Но отец, выслушав все доводы дочки, все же разрешил ей подработать, поскольку считал, что так у девочки исчезнут все иллюзии относительно зарабатывания денег, что та научится ценить результаты своего труда и с умом распределять ресурсы.
– Пойдем быстрее… – торопила Лилю Надя и тянула ее в свою комнату.
Николай резко оглянулся на выстрел, еще больше разозлился, но предпринимать ничего не стал, так как Степа, выбив из рук бандита пистолет, уже скручивал Мишку.
Вдруг от тела лежащего неподвижно окровавленного Ивана донесся пронзительный крик.
– А-а-а! Он меня укусил!
– Черт! – вмиг протрезвел Николай и перевел взгляд на подскочившую Светлану, которая держалась за окровавленное предплечье правой руки. Тварь с белесыми глазами, которая раньше была ее мужем, медленно поднималась из лужи собственной крови, отчего казалась еще страшнее, и в растерянности крутила головой, будто выбирала, на какую из жертв напасть.
– Степан, где пистолет? – рявкнул Николай, сообразивший, что до ружья просто не успеет добраться.
– Возле дверцы!
Мужчина пошарил по полу взглядом и, увидев очертания «макарова», бросился к нему. Подхватив пистолет с пола, несколько раз выстрелил в поднявшегося зятя, а потом, недолго размышляя, и в Пулю, который начал приходить в себя.
– Степан, отойди-ка! – в наступившей тишине, прерываемой только тихими всхлипами Светланы, голос Николая прозвучал как гром среди ясного неба.
Рогов послушно оттолкнул от себя упирающегося Миху и сделал несколько шагов в сторону – не дай бог рикошет, хотя от «макарова» рикошетов не бывает, но береженого бог бережет.
– Колян, ну ты чё?! – вмиг переменился в поведении Михась, будто и не он несколько минут назад целился в спину хозяину дома. – Давай по-пацански все решим… Мы ж не чужие люди… Кореша все же!
– Я, по-моему, честно предупреждал, что под моей крышей все люди в полной безопасности, вы же решили побеспредельничать. А с беспредельщиками разговор короткий! – Николай Иванович несколько раз выстрелил в Миху, выпустив две пули ему в грудь и одну в голову. Хотя мог бы и поберечь боекомплект, но хозяин дома был в бешенстве и действовал больше на эмоциях.
Степан исподлобья глядел на Зиновьева, который вот так, легко, убил двух своих приятелей.
– Теперь моя очередь?
Николай удивленно поднял бровь:
– А тебя за что? Ты не беспредельщик. И вообще, что ты делал в этой компании? У тебя же высшее образование на лице написано, и интеллигентность в крови так и сквозит. Не удивлюсь, если ты Шекспира в оригинале читал.
Степан с облегчением выдохнул:
– Давайте трупы уберем, потом расскажу, а то сейчас как-то не до повествований.
– Пап-па… – всхлипывала Светлана, демонстрируя укус и со страхом глядя на окровавленный труп своего мужа, который казался ненастоящим. Будто это не Ваня лежал, весь измазанный в крови, бледный… мертвец. Это была его копия, но не он.
Николай в мгновение ока поник, прекрасно понимая, чем все это закончится, да и Степан тоже сразу понял, что девчонка умрет и превратится в такую же тварь… Все происшедшее было так нелепо и неправильно… И от этого становилось еще обиднее и горше. Перед глазами так и стояло лицо соседской дочки, которое парень видел в окне.
– Пап, мне страшно… – ревела девчонка, с надеждой вглядываясь в лицо отца и явно ожидая, что тот сейчас что-то придумает, спасет ее. Он же может, он ведь сильный… Он всегда ее защищал. И сейчас защитит. Он же ее отец…
Но Николай только стыдливо прятал глаза, не зная, что ответить дочери, и боялся даже самому себе признаться в своей беспомощности.
– Ну, чего ты боишься? – ласково проговорил Степа, переводя взгляд с угрюмого лица Николая на заплаканные глаза Светы. – Сейчас я тебе укол сделаю, и все будет хорошо. У меня же противоядие есть. Потому меня Миха с Пулей при себе и держали.
При этих словах лицо хозяина дома засветилось надеждой, но тут же снова осунулось – он понял, что Степан хоть и умело, но лжет.
– А оно у тебя действительно есть? – с надеждой спросила Света.
– Конечно! – кивнул Степан. – Только сумка у меня в машине. Ты пока рану промой и перебинтуй, а я сейчас… Я мигом!
– А как же Ваня? – Глаза девушки снова наполнились слезами. Она была готова разрыдаться…
– Ему уже ничем не поможешь…
Степан растерянно развел руками и стремительно вышел из комнаты, за ним последовал и Николай Иванович.
– Никакого противоядия нет, правда ведь? – подошел мужчина к Степану, который как раз закуривал возле машины.
– Нет, – вынув изо рта сигарету, ответил парень. – По крайней мере, у меня.
Зиновьев согласно покачал головой, бормоча себе что-то под нос.
– Что ты ей вколешь?
– Смотри сам, Николай Иванович. Либо обезболивающее, либо снотворное. Я склоняюсь ко второму. Пусть девчонка уйдет во сне, без страха и слез.
– Добро. Так и сделай. Спасибо тебе, что успокоил ее, – поблагодарил Николай парня и положил свою ладонь ему на плечо. – Не могу я теперь Светке в глаза смотреть. Не уберег я дочку… Эх!
Докурив, Степан порылся в своих вещах, извлекая коробку с медикаментами, среди которых была упаковка обезболивающего в ампулах. Мужчина достал одну ампулу, надломил шейку и набрал лекарство заранее вынутым из той же коробки прозрачным пластиковым шприцем.
– Что это?
– Обезболивающее.
– А снотворное?
– А снотворное в чай лучше подсыпать. Вот. – Степан протянул несколько таблеток Николаю.
…Девушка умерла примерно через час, тихо, во сне, сковавшем ее зараженное неизвестной болезнью тело. Только вздохнула тяжело и, испустив дух, обмякла.
Николай поднес к виску дочери дуло пистолета и мягко спустил курок. Грохнувший выстрел заставил всех вздрогнуть.
