— Есть много таких, кто будет рад закрыть глаза на последствия ради мгновенной выгоды, — сказал Г'Кар. — Это часть исторического процесса.
— И что же мы видим, исходя из истории? — кипятился Шеридан. — Исходя из истории, сильнейший обрекал более слабого на страдания ради достижения своей собственной цели.
— Естественно, — рассудительно ответил Г'Кар. — Разве вы этого не знали?
— Так было в прошлом, — возразил Шеридан. — Мы же считаем себя более цивилизованными. Мы же должны были хоть чему-то научиться. Мы должны были понять, что нельзя позволять убийцам и чудовищам поступать так, как им захочется. — На мгновение он остановился и посмотрел в окно, как будто пытаясь заглянуть за горизонт Минбара. Казалось, он видит корабли центавриан, летящие в глубинах космоса в поисках новой жертвы. Шеридан покачал головой, и когда он снова заговорил, его голос стал расстроенным и тревожным: — Если мы и научились чему-то во время Войны Теней, так это тому, что даже самая добродушная раса может превратиться в деспотов, если оставлять их выходки без внимания. Но вот мы снова столкнулись с врагом, который набирает силу, накапливает оружие, заручившись нашим доверием, а пацифисты из Альянса убеждают нас ничего не предпринимать.
— Они считают, что это их не касается, — наконец, подала голос Деленн. — Проблема в том, Джон, что ты слишком многого достиг в других областях, действуя ради Альянса. Переговоры, проведенные тобой, преследование пиратской торговли, различные экономические модели, которые ты ввел… Посредством этого и многого другого ты сумел внести беспрецедентное ощущение процветания и экономической стабильности в систему. Когда людей устраивает их материальное положение, когда они ни в чем не нуждаются… им трудно бросить свои уютные жилища и ринуться в глубины космоса, чтобы сражаться. Они слишком многим обладают, чтобы пойти на риск потерять все это.
— Если они не могут оторвать свои задницы для того, чтобы сразиться с центаврианами, то пусть убираются ко всем чертям, — бросил Шеридан. Он наклонился над столом и покачал головой, выглядя еще более расстроенным и встревоженным, чем за все последние годы. — Они по-прежнему трусливо отводят взгляд в сторону. Они полагают, что если просто позволить Приме Центавра захватить ту или иную планету, то этого будет достаточно, чтобы их успокоить.
Они думают, что все само собой уладится. Они не понимают, что ничего не происходит просто так, само собой… и ничего не изменится до тех пор, пока центавриане считают, что им можно делать все, что взбредет в голову!
Всего шесть лет. И раздражение — это все, что он получил за последние дни? Деленн никогда еще не испытывала к Лондо Моллари такого презрения.
— Я говорил с бракири. С дубаи. С геймами. Снова и снова, этот список такой же длинный, как и список миров, захваченных Центавром, — продолжил.
Шеридан. — Никто не хочет в этом участвовать. Они приводят повод за поводом, объясняя, почему это не кажется им хорошей идеей. И ты права, Деленн, все сводится к одному и тому же: «Это их не касается». — Он покачал головой: — Если бы мы сидели, сложа руки, когда Тени готовились напасть на Вавилон 5, то в галактике все было бы по-иному. Эти проклятые пацифисты…
— С каких это пор стремление к миру стало плохим?
Мальчишеский голос заставил Шеридана прервать свою гневную речь. Все присутствующие повернулись к говорившему, хоть и знали, кто это.
Дэвид Шеридан стоял, прислонившись к дверному косяку, улыбаясь своей особенной улыбочкой, которая может быть только у подростков.
— И вот он здесь… великий агитатор, — произнес Гарибальди с таким видом, будто он сам неоднократно этим занимался.
— Привет, дядя Майк.
Гарибальди испустил страдальческий стон, как будто ему только что пронзили ножом сердце. Замер посреди комнаты, а потом внезапно метнулся и схватил Дэвида за шею. Дэвид испустил вопль боли, когда Гарибальди дернул его за длинные волосы и прохрипел:
— Не называй меня «дядей Майком»! Я ненавижу, когда меня зовут «дядя.
Майк»! Ты ведь знаешь, что я ненавижу, когда меня называют «дядя Майк»!
— Прости, дядя Майк! — простонал Дэвид, задыхаясь от смеха.
— Ты похож на панка. Тебе надо постричься.
Гарибальди отпустил его, повернулся к Шеридану и ткнул в мальчишку пальцем:
— У тебя растет настоящий разбойник, у которого нет никакого уважения к старшим, в том числе и к любимому крестному.
— Да что ты говоришь, — сочувственно произнес Шеридан.
— Дэвид, я думала, что ты был на уроке у мастера Вултана, — сказала.
Деленн.
— Был. Вултан решил сделать перерыв.
— Иными словами, стоило ему хоть на мгновение отвести взгляд в сторону, как ты удрал.
Дэвид молча пожал плечами.
Деленн вздохнула, и в этом вздохе была знакомая смесь любви и раздражения.
— Это твой сын, — сказала она Шеридану.
— Приятно это слышать, — заметил Г'Кар. — А то ходили слухи…
— Ваше чувство юмора, Г'Кар, как всегда неуместно, — с мрачной усмешкой заметил Шеридан.
— Настоящих комиков редко признавали при жизни.
— Еще пара таких замечаний, и я устраню эту проблему, — многозначительно предупредил Шеридан.
— Вы похожи на стариков, которые все время вспоминают старые добрые времена, — сухо заметил Дэвид. — Очень интересно, особенно, если учесть, что, когда я вошел сюда, все выглядело до черта мрачным.
— Язык, — рефлекторно сказала Деленн.
— Простите. Чертовски мрачным.
Она закатила глаза, набираясь терпения.
— Вы же не могли сменить тему разговора, просто потому, что я здесь? — спросил Дэвид.
Взрослые неловко переглянулись.
— Все в порядке, — продолжил он, явно не интересуясь ответом на свой вопрос. — На самом деле я уже несколько минут стоял снаружи.
Гарибальди указал на Дэвида и сказал Шеридану:
— Этот парень закончит жизнь за решеткой. Давай я заберу его с собой на.
Марс и несколько лет поучу уму-разуму. Вы его не узнаете.
— Если его волосы отрастут еще длиннее, то я в любом случае его не узнаю, — заметил Шеридан.
— Ты так и не ответил на мой вопрос, папа, — сказал Дэвид, не обращая внимания на его последние слова. — Ты сердишься из-за действий пацифистов, которые не желают развязывать войну с Центавром. Но разве они не правы? Взять хотя бы ту же войну Земли с Минбаром. Из-за агрессивности землян, которые открыли огонь по минбарцам и убили Дукхата, минбарцы пришли в ярость, и началась бессмысленная война, унесшая миллионы жизней.
Деленн внутренне затрепетала. Дэвид был вправе говорить об этом. Все действительно так и было, и Деленн, склонившаяся над остывающим телом Дукхата, была одной из тех, кто принял то роковое решение о нападении на людей.
Животные! Слова, выкрикиваемые в отчаянии, принадлежали ей и до сих пор звучали у нее в голове. Но Дэвид никогда об этом не слышал. Эта тайна, это мгновение, которое ей никогда не забыть, как бы она этого ни хотела, была похоронена в глубине ее души.
— А потом, — продолжил Дэвид, не обращая на смятение матери, — родной мир людей был бы уничтожен, если бы минбарцы внезапно не сдались. Причины были самые разные, но результат был один и тот же: стремление к миру. Так что, очевидно, что те, кто ищет мира, поступают правильно. Как же вы решаете, когда настало время для мира… и когда — время для войны?
— Это сложный вопрос, — признал Шеридан.
— Ну, на самом деле, сам-то вопрос несложный. Сложно на него ответить.
Шеридан посмотрел на сказавшего это Гарибальди и сухо произнес:
— Благодарю тебя, Майкл, за удачное пояснение.
— Пустяки.
Деленн шагнула вперед и положила руку на плечо сына.
— Это зависит от ситуации. Иногда стремление к миру выглядит лучшим решением всех проблем…. а иногда это просто признак слабости.
Шеридан утвердительно кивнул.
— Есть те, кто использует мир как оружие. Как средство отвлечения или как помеху для своих противников, в то время как они продолжают разрабатывать планы будущих завоеваний.
— И вы думаете, что сейчас именно такой случай?
— Ты должен видеть всю панораму, — сказал Шеридан. — Ты не должен ограничиваться одним, или даже несколькими действиями. Ты должен выяснить всю их историю, чтобы иметь ясное представление о том, чем они являются.
Основываясь на этом, ты можешь понять, что будут делать дальше.
— Что касается Лондо и центавриан, — мрачно сказал Гарибальди, — то они намерены отправиться туда, куда им захочется. Сейчас они как шестисотфунтовая горилла.
— Кто? — Дэвид в недоумении посмотрел на него.
— Горилла. Это старая шутка. Где сядет шестисотфунтовая горилла? Ответ: там, где захочет. Понял?
— Кажется, да, — Дэвид замялся, а потом спросил: — А что такое горилла?
