В это время с дюны скатывается на залив густой, белый, как молоко, туман. Всё словно растворяется в нём — и дюна, и недалёкий берег, поросший соснами. Даже дорки уже не видно. Остаются только они трое в лодке, да торчат из воды концы сосновых кольев.
— Не бойся, — говорит дядя Кубилюс. — Это с моря волна холодного воздуха набежала. А туман как пришёл, так и уйдёт. Рыбацкий труд — это тебе не конфеты сосать. Нелёгкое дело.
А Ромас и не думает, что лёгкое. И ничего он не боится. Одного ему хочется: чтобы поймали они сегодня много-много рыбы! Он шарит багром по песчаному дну и вдруг чувствует, что крюк за что-то зацепился. Поплевав на ладони, как заправский рыбак, он поудобнее перехватывает шест.
— Поднимай! — командует дедушка и тоже берётся за багор.
Ромас тянет изо всех сил — и ни с места. Словно на дне схватили багор и держат.
— Может, кол зацепили? — спрашивает дядя Кубилюс, посасывая свою трубочку.
— Ну-ка, дружно! — Дедушка тоже тянет изо всех сил. — Ещё разок! Ещё! Ага, пошёл!
Мешок отрывается ото дна и медленно ползёт вверх. И с Ромаса, и с дедушки градом льёт пот.
— Ну-ка, взяли! Да ещё разок!
Из воды показывается сетчатый мешок. Дедушка подхватывает его, переваливает в лодку. Видно, что мешок битком набит угрями. Будто нарочно их сюда натолкали.
— Вот это да! — Дядя Кубилюс от удивления даже вскакивает, трубочка его падает на дно лодки. — Ого-го! Так много сразу мне ещё ловить не доводилось!
Дедушка развязывает мешок, и лодку затопляет рыба — извиваются, сворачиваются в кольца угри. Здоровенные, в руку толщиной. Конечно, есть и поменьше, и другая рыба тоже есть: лещи, судаки, окуни. Даже здоровенная щука глотает воздух зубастой пастью. Ох, как же её много, этой рыбы! Как раз столько, сколько хотелось Ромасу.
Вытряхнули один мешок, подплыли ко второму, к третьему. Тут уж и сам дедушка не удержался.
— Ну, Ромас, такого улова за один раз и я не видывал! Молодец!
А Ромасу приятно, что его хвалят. И он торопит:
— Давайте скорее к другим ловушкам поплывём. Будет сегодня рыба!
Дядя Кубилюс кричит:
— Эйчинас! Давай сюда!
Совсем близко затарахтел двигатель дорки, и вот она выплывает из тумана, берёт их на буксир. Дедушка укладывает рыбу в ящики, передаёт на палубу, Эйчинасу. И они снова плывут по заливу.
Правду сказал дядя Кубилюс: как быстро навалился туман, так быстро и развеялся. Вот уже снова виден берег, сосны, откосы дюны, голубое небо. А там, впереди, — мыс Грабшто с ольшаниками и березняками, где так много земляники. Уже июль. Быстро спеет ароматная ягода на жарком солнышке…
— Теперь можно и передохнуть, — говорит Ромасу дедушка. — Нам ещё четыре ловушки проверить надо. До обеда работы хватит. Пока плывём, поспи, внучек. И мы отдохнём.
Почему не воспользоваться добрым советом? Ромас удобно устраивается на широкой кормовой лавке-банке, свёртывается калачиком, укутывается в куртку, которую дал ему дядя Куб ил юс.
Он долго смотрит в круглые щучьи глаза. И вдруг щука подмигивает ему и улыбается. Она вовсе не сердится, что очутилась в лодке.
«Чему ты радуешься, щука?» — спрашивает Ромас.
И щука тихим и тоненьким рыбьим голосом отвечает:
«А тому, что ты меня поймал. Ты настоящий рыбак. К такому и в ловушку попасть не стыдно».
От сна пробуждает Ромаса голос дедушки:
— Просыпайся, пора! Уже причал близко.
Открыл Ромас глаза и не может сразу сообразить, где это он находится. Потом видит рыбу, чуть ли не вровень с бортами завалившую лодку, слышит надсадное тарахтение мотора: дорка с трудом тащит тяжёлый груз — и тут же всё вспоминает. Солнышко уже высоко над головой. День погожий, тёплый. Весёлый день.
— Почему же вы меня не разбудили? — хмурится Ромас, собираясь обидеться на дедушку и дядю Кубилюса.
— А зачем? Ты нам добрый почин сделал, а дальше мы уж сами! — улыбается дядя Кубилюс, попыхивая трубочкой.
Когда они подошли к причалу рыбозавода, рыбаки с других дорок глазам своим не поверили:
— Где ж вы столько взяли? Ну и ну! У нас и половины вашего не наберётся.
А дедушка громко, чтобы все слышали, отвечает:
— Так у нас кто за капитана-то? Ромас! Рыбак что надо! Лёгкая у него рука, счастливая. Сказал: будет рыба — и пожалуйста!
Ромас разглядывает свои ладони — руки как руки. Но если дедушка говорит, значит, и вправду счастливые.
Лети, чайка!
Дануте ворвалась во двор, словно за ней бешеная собака гонится. Оглядывается во все стороны и кричит:
— Ромас!
— Чего тебе? — Ромас стоит за колодцем, в садике, и грызёт яблоко.
— Тебя Вилюс ищет!
— Зачем?
— Чайка у него.
— Какая ещё чайка? — Ромас морщится: яблоко очень кислое.
— А вот такая! Молодая. Крыло у неё подбито. Дай яблочка!
— На! — Ромас срывает с ветки и протягивает Дануте яблоко. — Только кислое оно.
Получив яблоко и отдышавшись, девочка уже спокойнее объясняет:
— Понимаешь, продать он тебе эту чайку хочет. Пошли!
Дело в том, что Ромас неожиданно получил от брата Миколаса новенький рубль. Целый рубль! Держи, сказал Миколас, мороженого себе купишь. Ромас, конечно, похвастал ребятам, что у него есть серебряный рубль. У Вилюса глаза загорелись: врёшь! Тогда Ромас сбегал домой и сунул ему под нос — на, смотри!
Вилюсу даже не по себе стало: и зачем этой малявке рубль?! Наверняка на какую-нибудь ерунду потратит! Уж он-то, Вилюс, знает, как следует распорядиться такой суммой: можно, к примеру, капроновую леску купить, целый моток! А потом порезать на куски и с ребятами на разные интересные штуки меняться… Нет, надо этот рубль у Ромаса выманить. Вот только как?
Целых два дня ломал себе Вилюс голову, ничего придумать не мог.
А сегодня поймал на берегу залива раненую чайку. И решил: попробую! Велел Дануте сбегать за Ромасом, а сам уселся на перевёрнутой лодке и стал ждать. Расчёт был верен. Ромас и Дануте стрелой примчались к заливу.
Сидит Вилюс на старой, дырявой лодке и держит в руках чайку. Как только подошёл Ромас, Вилюс показал ему чайку и спросил:
— Может, купишь?
Глаза у чайки испуганные. Жалобные такие, словно помощи ждут.
— Не дави её так, — просит Ромас. — Ей же больно!
— И кто это бедняге крыло подбил? — Дануте потянулась было погладить чайку, но Вилюс — бац! — её по пальцам.
— Не лезь! — И снова Ромасу: — Гони свой серебряный и делай с ней что хочешь. Вылечишь, будет у тебя собственная чайка.
Жалко Ромасу птицу.
— А её можно вылечить? — спрашивает он.
— Плёвое дело! Ну так как? Покупаешь? Если берёшь — бери, а не берёшь — нету у меня времени разговоры с тобой разговаривать.
— Бери! — шепчет Дануте чуть не со слезами. Ей тоже очень жаль чайку. — Бери. Вылечим. Я тебе помогать буду.
Но Ромас всё ещё не решается: рубль-то и самому может пригодиться.
— Значит, пожалел свой рублик? — издевается Вилюс. — Или берёшь?
— Беру!
— Ну так тащи сюда!
Ромас тоже понёсся домой, словно за ним бешеная собака гонится. В комнате дедушка, и Ромас сбивчиво рассказывает ему о том, что случилось. Очень ему жалко чайку.
— Конечно, жалко, — понимающе кивает головой дедушка и треплет внука по плечу.
Вилюс получает рубль и суёт Ромасу чайку. Он доволен. Ромас тоже доволен. Осторожно прижимает к груди спасённую птицу и в сопровождении Дануте отправляется домой.
Осмотрев подбитое крыло, дедушка говорит:
— Вот и правильно! Мы её выходим. Одной чайкой на земле больше будет.
Только теперь Ромас по-настоящему радуется. Хотя всё ещё немного жаль ему своего новенького рубля…
— Так… сначала подвяжем крылышко… — Дедушка достаёт бинт, выстругивает палочки.
Вернулась с работы мама, увидела весь этот лазарет и сердито спросила:
— Это что же вы тут собираетесь делать?
— Чайку будем лечить, — ответил Ромас.
— Ну-ка марш из комнаты! — прогнала их мама. — В сарае вам места мало?
В сарае, куда они перебрались с дедушкой, и в самом деле отличное местечко для птичьей больницы.
Дедушка не меньше Ромаса рад, что они смогут помочь чайке.
— Давай-ка застелим ящик чем-нибудь мяконьким, и пусть себе сидит, пока крыло не заживёт, — предлагает он.
— А когда заживёт? — интересуется Ромас.
— Тогда и придумаем, что делать дальше. Пока вот что — отправляйся-ка с Гедрюсом на рыбалку. Чайка — птица вечно голодная.
На ужин больная получает двенадцать окуньков. Но аппетит у неё плохой. Наверно, ей больно. Поэтому она проглатывает только четырёх. Самых маленьких.
Назавтра дела идут лучше. Чайка быстро поправляется. Через день она уже не хочет больше сидеть в своём ящике, скачет по всему сараю, волоча подвязанное крыло. Ромас, Гедрюс, Дануте и Рута несут около сарая постоянную вахту. Здесь всё время слоняются коты. Ясное дело, о чём они мечтают.
