Яуберт заметил, что она продолжает говорить о муже в настоящем времени. Завтра, после бессонной ночи, это пройдет.
— Ваш муж интересовался политикой?
— Политикой?! — По-видимому, Маргарет Уоллес совершенно не понимала, о чем он ее спрашивает.
— Мистер Уоллес был членом какой-нибудь политической партии? — уточнил Гриссел.
— Нет, он… — Голос вдовы дрогнул. Яуберт и Гриссел терпеливо ждали. — Он был аполитичным. Даже голосовать не ходил. Он говорит, что все политики одинаковы. Они хотят только одного: власти. А на народ им наплевать. — Морщина на лбу Маргарет Уоллес сделалась глубже.
— А может быть, он помогал наладить жизнь обитателей бывших гетто — тауншипов? Рассылал пособия?
— Нет.
— А его компания?
— Нет.
Яуберт попробовал зайти с другой стороны:
— Не знаете ли вы, не было ли у него в последнее время осложнений на работе?
Она тряхнула темно-рыжей гривой:
— Нет.
Моргнули разные глаза. Яуберт понял: вдова всеми силами старается сдержаться, не расплакаться. Он поспешил ей на помощь:
— Мы уверены, миссис Уоллес, у этой страшной трагедии должно быть какое-то логическое объяснение, какая-то причина, повод.
— Кто мог убить его? Разве в нашей стране мало совершается убийств и других страшных дел? Джеймс не был идеалом, но…
— Миссис Уоллес, возможно, произошел несчастный случай. Или же его пытались ограбить. Обычно в такого рода делах мотивом являются деньги, — сказал Гриссел.
Или секс, подумал Яуберт. Но с этим придется подождать.
— Не знаете ли вы, не был ли кто-нибудь должен вашему мужу? Скажем, другая компания.
Маргарет Уоллес снова покачала головой:
— Джеймс был очень бережлив. Даже не играл в азартные игры. В прошлом году мы ездили в Сан-Сити вместе с его сослуживцами из «Промейла». Он взял с собой в казино пять тысяч рандов и обещал: когда проиграет их, остановится. Так он и поступил. Наш дом не заложен, слава богу.
Гриссел откашлялся.
— У вас был счастливый брак, — заявил он.
Маргарет Уоллес посмотрела на Гриссела и нахмурилась:
— Да, наверное. Случались мелкие разногласия. Джеймс любит крикет. И иногда после ночи, проведенной с друзьями, приходит домой навеселе. Я не всегда отношусь к его… слабостям с пониманием. Бывает, что и набрасываюсь на него за это. Но тем не менее мы не расстаемся. Дети… в последнее время вся наша жизнь вращается вокруг детей. — Она бросила взгляд в сторону спальни, где сейчас детей, наверное, утешает ее мать.
Затянувшееся молчание становилось невыносимым. Его нарушил Яуберт. Ему показалось, что его голос звучит искусственно и нарочито сочувственно.
— Миссис Уоллес, по закону вам придется опознать тело мужа в морге…
— Не могу, — глухо ответила она, из последних сил стараясь не заплакать.
— Кто может опознать его вместо вас?
— Кто-нибудь с работы. Например, Вальтер Схютте. Финансовый директор. — Она продиктовала номер телефона, который Яуберт записал.
— Я ему позвоню.
Яуберт и Гриссел встали. Маргарет Уоллес тоже встала, но нерешительно. Она уже предчувствовала, какая ночь ее ждет.
— Если мы можем чем-то вам помочь… — искренне начал Гриссел.
— Мы справимся, — сказала Маргарет Уоллес и снова горько разрыдалась.
Блондинка по имени Элизабет Дафне ван дер Мерве сидела в спальне, на стуле.
На другом стуле сидел Яуберт. Гриссел, Лау и О'Грейди примостились на краю большой двуспальной кровати, скрестив руки на груди, словно судьи.
Яуберт сразу увидел, что волосы у свидетельницы крашеные. Она не была красавицей: лошадиное лицо, большие карие глаза с длинными ресницами, маленький носик. Видимо, совсем недавно она плакала: тушь «поплыла», оставив на щеках черные потеки. Если бы не рот, Лиззи ван дер Мерве еще можно было бы назвать симпатичной. Но нижняя часть лица окончательно все портила. Передние зубы немного выдавались вперед, нижняя губа маленькая, подбородок вялый, безвольный. Правда, фигура у нее была вполне ничего. Высокая, стройная; грудь хоть и маленькая, но высокая. Узкие бедра; черная юбка не скрывает длинных ног в кремовых колготках и элегантных туфлях на высоком каблуке.
— Когда вы познакомились с покойным? — намеренно грубо и жестко спросил Яуберт.
— Сегодня днем. — Блондинка помолчала, подняла голову. Все детективы смотрели на нее бесстрастно, равнодушно. Она захлопала длинными ресницами, но никто не среагировал. — Я работаю в фирме «Зевс компьютерс» в Йоханнесбурге. Звонила на прошлой неделе к ним в компанию. У нас новые поступления. Джеймс, то есть мистер Уоллес… Меня направили к нему. Он их консультант по компьютерам. И сегодня утром я прилетела сюда. Мы договорились встретиться в одиннадцать. Потом он пригласил меня пообедать. — Она переводила взгляд с одного лица на другое, ища признаки сочувствия.
Детективы молча ждали. Ван дер Мерве снова захлопала ресницами. Нижняя губа задрожала, обнажив торчащие передние зубы, которые она старалась прятать. Яуберту стало жаль ее.
— А потом? — негромко спросил он.
Уловив перемену интонации, блондинка мгновенно повернулась к нему:
— Потом мы выпили вина. Много вина. Мы разговорились. Он признался, что очень несчастлив в браке. Жена его не понимает. Между нами как будто пробежала искра. Он так хорошо меня понял. Он — Овен. Я Дева.
Яуберт нахмурился.
— Это знаки зодиака…
Лицо Яуберта разгладилось.
— Потом мы приехали сюда. Я сняла номер, потому что собиралась остаться на ночь. Завтра у меня еще одна деловая встреча. С человеком из другой фирмы. Он ушел после шести, точно не помню, сколько было времени. Тогда я видела его в последний раз.
Ресницы снова взлетели вверх; на щеках четче проступили черные потеки туши.
Баси Лау прочистил горло.
— Чем вы занимались у вас в номере?
Блондинка разрыдалась еще горше.
Все терпеливо ждали.
Элизабет ван дер Мерве вскочила и побежала в ванную. Детективы слышали, как она сморкается. Включает воду. Тишина. Потом она снова высморкалась. Вернулась, села. Потеки туши исчезли.
— Вы и сами знаете, чем мы здесь занимались.
Все выжидательно смотрели на блондинку.
— Мы занимались любовью! — Она снова заплакала. — Он был такой нежный.
— Скажите, у вас есть знакомые в Кейптауне? — спросил Матт Яуберт.
Ван дер Мерве вынула из рукава белой блузки носовой платок и снова высморкалась.
— Да, есть. Но я с ними давно не виделась.
— Может быть, какой-то ваш друг был бы, так скажем, недоволен, если бы узнал, что вы переспали с другим?
Свидетельница дернулась:
— Я не сплю с кем попало!
Все трое детективов одинаково удивленно подняли брови.
— Как вы не понимаете? Между нами пробежала искра. Мы… мы оба почувствовали притяжение. Все было так красиво!
Яуберт снова подал голос:
— Мы хотим знать, нет ли у вас приятеля или близкого друга, который был бы недоволен, узнав, что вы с покойным переспали.
— А, вот вы о чем. Нет. Нет, что вы! У меня даже нет постоянного партнера.
— Мисс ван дер Мерве, являетесь ли вы членом какой-либо политической партии или группировки?
— Да.
— Какой?
— Я член Демократической партии. Но какое это имеет…
Гриссел тут же перебил ее:
— Имеете ли вы отношение к Панафриканскому конгрессу?
Ван дер Мерве покачала головой.
— К АОАН?
— Нет, я…
— Кто-нибудь из ваших друзей, знакомых принадлежит к этим группировкам?
— Нет.
— Покойный перед уходом ничего вам не говорил? Может, он собирался встретиться с кем-то еще? — спросил Гриссел.
— Он сказал, что ему пора домой, к детям. Он очень… то есть был очень хорошим человеком. — Лиззи ван дер Мерве уронила голову на грудь. — Между нами пробежала искра. Так было красиво!
Матт Яуберт вздохнул и встал.
6
Ему снилась Ивонна Стоффберг.
Они были в горах. Она бежала впереди, ее белые ягодицы сверкали в лунном свете, каштановые волосы развевались за спиной. Ивонна бежала по берегу бурной речки и весело смеялась, перепрыгивая с камня на камень. Он тоже смеялся; в нем проснулось желание, и он радовался ему. Вдруг она испуганно вскрикнула и закрыла голую грудь руками. Впереди них на горной дороге стоял Барт де Вит. На лбу у полковника зияла алая дыра, похожая на третий глаз. Но он еще мог говорить.
— Капитан, задайтесь вопросом, кто вы — победитель или неудачник? — Де Вит снова и снова повторял одно и то же своим гнусавым, скрипучим голосом.
Яуберт оглянулся, ища глазами Ивонну Стоффберг, но девушка исчезла. Потом де Вит тоже исчез. Тьма сгущалась. Яуберт понял, что умирает, и закрыл глаза. Потом вдруг стало щекотно. Он открыл глаза и увидел темно-рыжие волосы Маргарет Уоллес, которая крепко обнимала его…
