Энни вздохнула и принялась составлять в уме список «Что следует сделать» и вдруг нашла чистый передник.
Ничего, зато ей всегда думается лучше всего именно тогда, когда приходится работать, закатав рукава, утешила она сама себя. Заткнула затычкой раковину, наполнила ее горячей водой, насыпала мыльного порошка и принялась складывать в пузырящуюся пену тарелки с присохшими остатками еды, ложки, вилки, ножи. Она механически выполняла знакомые действия и все острее ощущала тишину этого дома, его отрезанность от мира.
Теперь, когда она осталась одна, самообладание покинуло ее, и горячие слезы покатились по щекам. Она терла щеткой тарелку и думала о том, что это ее первая настоящая работа после выпуска из института.
— Повар-профессионал называется, — произнесла она вслух с горьким разочарованием. Ах, сколько лет ушло на учебу! Сколько лет она мечтала о приличном жалованье, которое наконец-то начнет получать, найдя подходящее место работы, и о радости, которую испытает, создавая замечательные, уникальные блюда. Как хотелось бы восстановить свои кредитные карточки, восполнив перерасход, вернуть ссуду, полученную на учебу, расплатиться за машину, положить какие-нибудь деньги в банк! И никогда, никогда больше не копить гроши на такую простую покупку, как новая пара туфель или свитер для себя или сестры. Она тяжело вздохнула. По крайней мере хоть у Габриэллы есть теперь нормальная работа.
Уголком передника она вытерла слезы. «Правильно, Энни, — сказала она себе, — пожалей себя немножко, пожалей. Но не забывай при этом, что плохая работа — это еще не конец света».
Девушка глубоко вздохнула и с новой энергией набросилась на вилку, всю покрытую какой-то особо твердой гадостью.
Место тарелок, которые все уже были перемыты, заняла целая груда кастрюль и сковородок. Пульс бился уже не так лихорадочно. Она принялась планировать свои дальнейшие действия, и уверенность стала возвращаться. Ничего, работая здесь, она все-таки сумеет отложить деньги. Будет отсылать жалованье в банк. В конце концов, в соответствии с соглашением ее должны обеспечить жильем и питанием.
Выглянув в окно, Энни увидела Джейка, который разговаривал с каким-то ковбоем. «А с виду он совсем недурен», — подумала она. Верно, женщины так и вьются вокруг него. Пожалуй, ей нужно составить еще один список — «То, чего делать не следует», и в этом списке будет только один пункт: «Не заглядывайся на босса!»
Она продолжала следить за ним все то время, пока он шел к загону, и в его пружинистом шаге чувствовалась внутренняя неукрощенная сила, как у дикого жеребца. Дикие жеребцы — дивные животные, если наблюдать за ними с безопасного расстояния, но горе тем, кто рискнет приблизиться к ним!
Глава 3
Энни вздрогнула. Дикий жеребец. Ей сразу вспомнился Бандит, огромный конь Джейка. И снова пробежал мороз по коже. Боже, ну что женщине, смертельно боящейся лошадей, делать на скотоводческом ранчо?!
Она вытерла руки, и мысли вновь обратились к кухне. Она принялась обдумывать первый обед, который ей придется приготовить, — трапезу для шайки голодных ковбоев.
Она решила оставить новую порцию посуды отмокать, а пока занести в дом свой багаж и, кстати, переодеться в старенькое. Учитывая размеры жалованья, вряд ли она скоро сможет купить себе что-нибудь на смену единственному выходному наряду.
Джейк подхватил на вилы новую порцию соломы и навоза и свалил ее в тачку. Он давным-давно перепоручил бы это милое занятие кому-нибудь из работников, но над ним витал призрак Энни, трудящейся в кухне. Он хорошо помнил, где оставил ее, почти видел мысленным взором, как она стоит возле раковины, а рядом высятся груды грязной посуды, и лицо у нее совершенно белое от шока.
Несмотря на расстояние, отделяющее его от кухни, он прекрасно расслышал, как скрипнула затянутая сеткой дверь.
Вечно ему не везет. Сейчас девчонка, конечно, рванет в город, и поминай как звали. Он напряженно ожидал, что вот-вот раздастся звук заводящегося мотора, и продолжал между тем осматривать нетеля.
Тома привязал своего гнедого почти у самого входа в конюшню и принялся расседлывать его.
— А сеньорита хорошенькая, — сообщил он, возясь с креплениями передней подпруги.
— Она все еще на крыльце? — Джейку удалось изобразить безразличие, которого он отнюдь не чувствовал.
— Нет. Стоит возле своей машины. Сумку открыла.
«Ну, если она распаковывается, значит, решила остаться», — с облегчением подумал Джейк. Теперь вопрос стоит так: надолго ли?
— Ты вот что, Тома, пойди помоги мисс Рид внести сумки в дом, а я тут сам закончу расседлывать Большого Рыжего.
— Как прикажете, босс.
И долговязый молодой мексиканец легкой походкой направился прямо к Энни. Подошел, приподнял шляпу.
Джейк наклонился расстегнуть заднюю подпругу, и тут радостный женский смех привлек его внимание. Лицо Энни так и светилось дружелюбием, а ее яркие кудри развевались под порывами теплого ветерка, который вдруг раздул и поднял, затем снова прижал к длинным, красивым ногам ее юбку. Она сказала что-то, от чего и Тома засмеялся. Мексиканец взвалил на плечо картонную коробку и жестом предложил девушке идти вперед.
«Черт побери, — подумал Джейк, — ведь ясно же ей объяснил, что ее задача — готовить, а не вертеться возле мужчин». В раздражении он поднял седло и забросил его на полку, шедшую вдоль стены конюшни.
Новый обмен оживленными фразами между работником и поварихой снова приковал внимание Джейка. Энни как раз задом вылезала из машины, таща большую брезентовую сумку, а ветерок все прижимал и прижимал ткань юбки к ее округлым, стройным бедрам.
Джейк почувствовал, что тело его напряглось.
— Вот ведь дьявольское наваждение, — обратился он сам к себе вслух, снимая с Большого Рыжего прочую сбрую. — Самое умное, пожалуй, просто держаться от нее подальше. И пусть себе поступает как хочет, лишь бы работала.
Тремя часами позже внимание Джейка было приковано к его собственному грузовичку, подъезжавшему к загону. Машина остановилась. Кузов ее был пуст. Из кабины вылез огорченный водитель.
— Малыш, а где же ограждение? — спросил Джейк.
— Извините, босс, но… — И молодой ковбой подал Джейку записку, сам же, засунув руки в карманы, стал в ожидании приказаний.
Быстро пробежав глазами послание, написанное весьма сжатым слогом, Джейк смял бумагу в руке и свирепо посмотрел на пустой грузовик. У него было такое чувство, будто в животе вдруг образовался стремительно набирающий силу водоворот. Всего пять слов, а какой бедой они грозят! «В долг больше не отпускаю». Проклятый Ларри Кендалл.
