Голова адски кружится. Поначалу кажется, что я не могу толком ходить, меня шатает при любой смене позы, но спустя пару минут немного отпускает. Сердце бьется быстрее, чем нужно, от этого слегка тревожно.
Да, похмелье — это совсем не весело.
Как же я напилась!
Первый блин самостоятельной жизни вышел комом, я никогда еще так не напивалась и больше не планирую.
Я подхожу к окну, распахиваю шторы и едва не ахаю: открывается сумасшедший вид на город! Должно быть, это этаж так… пятидесятый, не меньше, ведь стандартные девятиэтажки внизу смотрятся совсем крошечными, будто игрушечными.
Я знаю этот район, он безумно дорогой! Если это отель, как я оказалась в нем? А если нет, то где я?
В поисках ответов я бреду в ванную, где долго умываюсь холодной водой. Мне ужасно плохо. Больше всего на свете я мечтаю лечь в постель и страдать, пока похмелье не пройдет, но сначала надо выяснить, где я и с кем. Выключив воду я смотрю в стакан для зубных щеток, и вижу там одну. А рядом — бритву, и я знаю только одного человека, который так их хранит.
Нет.
Нет, нет, нет!
Этого не может быть, но…
Метнувшись в комнату, я обшариваю шкаф.
Рубашки, футболки — все пахнет Виктором Островским. Я изучила его запах, он частенько являлся во сне (и пусть говорят, что во снах не бывает завтраков).
Я и сама в его рубашке. Чувствую себя почти голой, но во фривольном платьице с бисерной бахромой точно не буду лучше. Наконец нахожу компромисс: надеваю сначала платье, а поверх — рубашку.
Воспоминания медленно возвращаются. Я помню, как мы с девочками пришли в клуб, как заказывали коктейли, как они бросили меня, как по дороге из туалета я встретила какого-то мужика…
— Господи, второй такой неудачницы нет на свете!
Бывший муж меня, пьяную, притащил домой и уложил спать! Хорошо же отметила развод, чуть не переспала с ненавистным мужчиной.
Интересно, почему в этот раз он остановился?
Хотя нет. Плевать! Плевать, почему Островский остановился и зачем привез меня к себе.
Смотрю на часы: десять, значит, бывший муж должен быть на работе.
Быстро выскользну из дома и никогда больше не вспомню об этом позорном пробуждении!
Сумочка здесь же, валяется на полу. Телефон разряжен, такси не вызвать, но у меня есть мелочь, хватит на проезд. Только бы поскорее убраться отсюда!
Я так расстроена, что даже не рассматриваю обстановку и виды. Стараясь ступать бесшумно, тенью скользить к входной двери…
… которая заперта.
На первый взгляд нет ни замка, ни защелки, только сенсорная панель. По идее, квартира открывается ключ-картой, но в обозримом пространстве ее нет.
— Ну что, богиня зари и текилы, болит головка?
Черт.
Ну да, конечно. Не упустит шанс поиздеваться.
— Открой дверь, я хочу домой.
— Сначала ты мне расскажешь, какая дорога приключений привела тебя вчера в мою постель, а потом я, может быть, тебя выпущу. А может, и нет, потому что деньги уплачены, а отрабатывать ты их отказалась.
— Иди к черту со своими деньгами, я тебе не проститутка!
Островский сидит за барной стойкой. Бодрый, свежий, веселый.
Злая, голодная и больная, я его сейчас особенно ненавижу.
— Тогда рассказывай. На вот, чайку попей. Похмелье не отпустит, зато хороший чай попьешь, партнер привез из Китая.
— Иди ты со своим чаем, — устало говорю я.
Но хоть за годы брака мы почти не общались, я хорошо знаю Островского: он не отстанет. Этот мужчина способен раздраконить даже мертвого методичным и спокойным повторением вопроса.
— Давай, поведай мне секрет своего успеха на поприще путан.
Весело ему. А мне хочется лечь на холодный мрамор, кажется, будто там станет легче.
— Просто заблудилась.
— Да ты что? По глазам вижу, врешь. Пока не расскажешь, не выйдешь.
— Не вру. Заблудилась, встретила какого-то мужика, он спросил, как меня зовут, а потом притащил в номер.
— И все? Он по счастливому совпадению ждал проститутку по имени Аврора? Как-то складно у тебя выходит…
— Ну… — Я чувствую, как краснею. — Он решил, что это псевдоним.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Островский вдруг от души смеется.
Я совсем не понимаю, что смешного в том, что меня приняли за девочку легкого поведения. Не он испугался до полусмерти и не он едва не пережил еще один кошмар наяву.
— Знаешь, твой отец боялся, что из-за имени тебя будут дразнить крейсером, а надо было бояться, что проституткой.
— Хватит издеваться! Может, мне тебе в ноги кинуться за то, что не стал насиловать?!
— Обойдусь устной благодарностью, — все еще хихикая, говорит Виктор.
— Открой уже дверь, я хочу домой, у меня дела!
— Не забудь, что в четверг нужно забрать вещи. Приезжай лично, напиши расписку, что претензий нет.
Мы вместе идем к выходу, и я размышляю о том, что претензий у меня море. Но ни одну из них не стерпит бумага: они слишком личные для нее.
У дверей Островский прикладывает палец к датчику и, когда тот сменяет цвет с красного на зеленый, я с облегчением берусь за ручку.
Свобода!
Пальцем Виктор вдруг прикасается к синяку на запястье. Я никак не ожидаю этого прикосновения, и вздрагиваю, словно от удара током.
— Это я? — спрашивает он.
"А есть разница?", — думаю я, но почему-то молчу.
— Нет. Это от браслета, я ударилась.
Тогда он молча отходит — и я выскальзываю на площадку, к лифтам. Место касания будто горит, а к симптомам похмелья примешивается озноб. Мало приятного.
К счастью, дорога до отеля проходит без приключений, хотя парочку заинтересованных взглядов я все же ловлю. Уж очень провокационно смотрятся белая мужская рубашка и короткое блестящее платье.
Больше всего на свете я хочу принять душ, лечь в постель и остаток дня проваляться, потягивая холодную минералку.
Общаться с Ритой и Инной не хочется. Я злюсь на то, что они бросили меня и совсем не хочу рассказывать, чем закончился вечер. Я вообще хочу скорее все забыть.
После душа я нехотя включаю телефон. Удивительно, но наш с девочками чат молчит, а вот еще одна знакомая написала с просьбой перезвонить, что я и делаю прежде, чем предаться страданиями.
— Аврора, привет, это Лиана. Ты спрашивала риэлтора, который может подыскать тебе квартиру, я нашла контакты. Куда удобно сбросить?
— Давай в телеграм, спасибо огромное!
Лиана знает кучу полезных людей: юристов, фотографов, писателей. Я занималась с ней математикой на первом курсе. Мне грозил "неуд", и пришлось нанять репетитора. С тех пор мы иногда общались, и сейчас она — единственный, кто сможет помочь устроиться после развода.
— Еще знаешь, есть предложение поехать в небольшой отельчик на пляже в выходные. Маленькие домики и все такое. Не хочешь с нами? Развеешься, отвлечешься от перемен.
— Да я тут уже отвлеклась вообще-то…
С другой стороны в домиках на пляже сто процентов не будет Островского. Я смогу выдохнуть и привести мысли в порядок.
— Согласна, — говорю я, не давая себе шансов передумать. — Но не раньше пятницы. В четверг у меня раздел имущества.
А вот после можно отметить свободу как положено. И как мне больше нравится, все же пьянки и клубы — совсем не мое.
Ну а потом просто жить дальше.
7. Виктор
В четверг я рассчитывал быстро разобраться с делами и поприсутствовать на вывозе бывшей женой вещей. Зная ее несостоятельность в бытовых вопросах и любовь к странным решениям, я не сомневался: что-нибудь обязательно произойдет. Либо она решит, что рояль в гостиной дорог ей как память и будет круто поставить его в хрущевке, либо дурочка заблудится в трех чемоданах.
Но с утра началась какая-то хрень. Сначала во всем офисе вырубили электричество, пришлось три часа ждать мастера. А потом вовсе началась какая-то дичь: меня завалило спамом. Несколько первых писем не прошли через фильтр, но вскоре их стало столько, что работа оказалась парализована. Пришлось докопаться до айтишников и потребовать решить вопрос. Однако эти рукожопы, прокопавшись еще час, добились ровно одного: вместе с почтой подозрительная ссылка стала приходить мне в мессенджерах и смс.
