У Ренаты была своя маленькая комнатка – роскошь, которую Якут не позволял никому из своих охранников мужского пола. Даже Алексей жил в одном помещении с охраной; все они спали на шкурах, брошенных прямо на пол, как солдаты в Средние века. Комнатенка Ренаты по комфорту не многим превосходила общую – такая узкая, что вмещались только кровать, прикроватная тумбочка и сундук, в котором хранился ее скудный гардероб. Ванная находилась в конце коридора, и ее Рената делила со своей соседкой – в доме Якута было две женщины.
Все бытовые удобства, допустимые в этом старом, насчитывающем никак не менее ста лет доме, были простыми и грубыми, как и само бревенчатое строение и его убогая обстановка, которую вернее было бы назвать уродливой.
И хотя однажды Якут обмолвился, что живет здесь только последние десять лет, старый охотничий дом был полон звериных шкур, увешан трофеями и оленьими рогами, на добычу которых могло уйти никак не менее полувека. Рената допускала, что бо льшая часть шедевров таксидермистов принадлежала бывшему владельцу, но, казалось, Якута нисколько не смущали патологические пристрастия бывшего хозяина, напротив, он получал удовольствие от жизни в такой полудикой обстановке. Рената знала, что родившийся в Сибири вампир значительно старше, чем можно предположить по его внешнему виду, значительно старше большинства собратьев, которые, с точки зрения людей, были практически бессмертными, если судить по продолжительности их жизни. Сергея Якута легко можно было представить одетым в шкуры, вооруженным стальным мечом или железным топором и творящим кровавые бесчинства в деревнях на севере России. Время не смогло обуздать и облагородить его свирепую природу – Рената не раз успела в этом убедиться на собственном опыте.
Она мучилась оттого, что ей приходилось служить скорому на жестокую расправу вампиру. Но с нее взяли слово, она была обязана защищать его, быть ему преданной и в мыслях, и в действиях и от этого уже давно перестала чувствовать себя самой собой. У Ренаты были свои причины оставаться в доме Якута – особенно сейчас, – но каждую минуту ей хотелось сбежать отсюда. Однако она не могла, и приходилось терпеть...
Рената тряхнула головой, отгоняя опасные мысли. Если Сергей Якут хоть на мгновение усомнится в ее преданности, немедленно последует суровое наказание.
Рената вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Отстегнула пояс с кобурой и ножнами, аккуратно положила оружие на старый сундук, стоявший у изножья кровати. Все тело болело. Кости ломило от потери психической энергии, израсходованной на ментальный удар. Шею словно тисками зажало, она попыталась растереть ее, чтобы снять напряжение, но каждое прикосновение вызывало судорогу боли.
Господи, как же она мечтала расслабиться и избавиться от нее!
В стену, отделявшую ее комнату от соседней, тихо постучали. Этот тихий стук резко ударил по ушам, так что Рената вздрогнула.
– Ренни! – послышался детский голос Миры; шепот девочки проникал сквозь щели в бревенчатой стене. – Ренни... это ты?
– Да, мышонок, – ответила Рената. Она подошла к изголовью кровати и прижалась щекой к округлому бревну. – Это я. Почему ты не спишь? Уже очень поздно.
– Не знаю. Мне почему-то не спится.
– Опять кошмары?
– Ну-у... Я его снова видела. Того страшного неизвестного гостя.
Рената вздохнула, она слышала нерешительность в детском признании. Ей очень хотелось погрузить ноющее тело в теплую воду – до ванной всего несколько шагов. В такие минуты, когда ее одолевала слабость, она нуждалась в тишине и покое. Два года назад именно в результате слабости, вызванной потерей психической энергии, она оказалась в этом глухом месте, в лесу...
– Ренни! – снова тихо позвала Мира. – Ты здесь?
– Я здесь.
Рената представила лицо девочки, скрытое от нее бревенчатой стеной с темными кружками сучков. Ей нетрудно было догадаться, что Мира, вероятно, всю ночь просидела в темноте, ожидая ее возвращения, чтобы не чувствовать себя бесконечно одинокой. Последние несколько дней она особенно боялась оставаться одна, и это легко можно было понять – малышка стала свидетельницей очень страшной для ребенка сцены.
«К черту ванну!» – строго приказала себе Рената, встала, стараясь не замечать боли, волной пробежавшей по всему телу, и взяла с тумбочки книгу о приключениях Гарри Поттера.
– Эй, мышонок! Мне тоже почему-то не хочется спать. Хочешь, я приду к тебе и почитаю книжку?
Мира радостно вскрикнула, но как-то глухо, словно она прикрыла рот подушкой, чтобы не беспокоить суровых обитателей дома.
Вопреки парализующей усталости, смешанной с болью, Рената нашла в себе силы улыбнуться:
– Я поняла, что ты сказала «да».
Николай проследовал за Сергеем Якутом в просторную комнату, которая, возможно, в лучшие времена служила залом для больших и шумных застолий. Сейчас здесь не было ни столов, ни лавок, только два больших кожаных кресла в дальнем конце комнаты, у большого камина, облицованного тесаным камнем, и массивный письменный стол чуть поодаль от кресел.
На дощатом полу лежали медвежьи и волчьи шкуры, вкраплениями – шкуры более экзотических животных. Над камином висела голова лося с огромными ветвистыми рогами. Его темные стеклянные глаза смотрели в глубину практически пустой комнаты. «С тоской о давно утраченной свободе», – промелькнуло в голове у Нико. Они приблизились к камину, Якут, опускаясь в кресло, сделал приглашающий жест.
Николай не спеша обвел взглядом комнату: дом был построен не менее ста лет назад и предназначался для людей, поэтому сейчас немногочисленные окна были закрыты плотными деревянными панелями, преграждавшими доступ солнечному свету. Обычно вампиры не жили в подобных условиях. Представители Рода предпочитали более современные и более роскошные строения, где селились семьями или сообществами, которые получили названия Темных Гаваней. Каждая Темная Гавань, как правило, была огорожена и обеспечена системой периметральной сигнализации.
И все же простой деревянный дом Сергея Якута, затерянный в лесной чаще, подальше от любопытных глаз людей, можно было счесть типичным жилищем вампира. Хотя его хозяин никак не входил в число типичных представителей Рода.
– Ты давно живешь в Монреале? – спросил Николай.
– Нет. – Якут повел плечами, глубже оседая в мягком кресле. Его поза казалась расслабленной, но глаза пристально, разбирая по косточкам, изучали Николая. – Я убедился, что мне выгодно постоянно менять место жительства. Начинают липнуть неприятности, если где-то надолго оседаешь.
