С точки зрения генерала Алексеева, следовало использовать аппарат Ставки, чтобы продолжать формирование добровольческих антибольшевицких отрядов (под видом местных отделений офицерских союзов, увечных воинов и т.п.). Алексеев подчеркивал: "в вопросах организационных нужно соглашение с вами и совместная разработка плана", "нужно много работать совместно". "…Дело спасения государства должно где-либо зародиться и развиться. Само собой ничего не произойдет… Только энергичная, честная работа всех сохранивших совесть и способность работать может дать результаты… Давайте группировать средства главным образом на Юго-Восток, проявим всю энергию, стойкость… Погибнуть мы всегда успеем, но раньше нужно сделать все достижимое, чтобы и гибнуть со спокойной совестью…"[42].
Однако Дитерихс уже не мог помочь своему бывшему начальнику. Генерал Алексеев не знал, что в день, когда письмо в Ставку было написано, Дитерихс перестал быть генерал-квартирмейстером и начальником Штаба Главковерха.
Во время убийства генерала Духонина Дитерихс находился у себя на квартире. "Товарищи" искали его везде, и, скорее всего, его ожидала судьба "быть отправленным в штаб Духонина", но Михаил Константинович обратился за помощью к представителям французской военной миссии в Могилеве. Французы, помня заслуги генерала, награжденного Орденом Почетного Легиона, спасли ему жизнь. Из Ставки Дитерихс перебрался в Киев, где жил вместе с женой по фальшивому паспорту, написав свою фамилию задом наперед, как надворный советник, чиновник военного времени Константин Михайлович Схиретидов[43].
Так для Дитерихса начиналась гражданская война…
Дальнейшая его судьба оказалась связанной с Чехословацким корпусом. На возможность использования чехословацких воинских частей как основы антибольшевицкого сопротивления обращал внимание в вышеупомянутом письме и генерал Алексеев: "…все чешско-словацкие полки… охотно свяжут свою судьбу с деятелями спасения России. Некоторые связи установлены; в скором времени они получат дальнейшее развитие. Если Вы можете оказать содействие к переводу под тем или другим предлогом, то положите прочное начало к созданию здесь реальной силы… Если бы можно было рассчитывать на перемещение чехословаков, то командирование от них офицеров было бы полезно для изучения условий расположения…"[44]. Созданные при прямом участии Императора Николая II, по инициативе "Национального Совета Чехословакии" эти воинские части принимали участие в боях июньского наступления 1917 года. 1-я дивизия вошла в состав русской армии, получив имя Яна Гуса. Затем сформировалась и 2-я Чехословацкая дивизия. Немало чехов, словаков, представителей южных славян сражались в рядах Корниловского Ударного полка.
В ноябрьские дни 1917 г. части корпуса вели бои в Киеве. Дитерихс принял должность начальника штаба корпуса[45]. Большая часть солдат и офицеров корпуса относились к Дитерихсу весьма доверительно (возможно, сыграли роль моравские корни рода Дитрихштейнов). Одной из причин сближения с чехами был и его авторитет среди представителей французского командования, ведь с декабря 1917 г. корпус формально подчинялся военному руководству Франции[46].
Чехословацкий корпус готовился к продолжению борьбы с немцами и, по решению французского Генштаба, ему предписывалось следовать на Западный фронт, через Поволжье, Урал и Сибирь до Владивостока. Корпус, руководство которого заявило о своем неприятии "Декрета о мире", становился опасным для советской власти. После подписания Брестского мира с Германией, немецкие военные и дипломатические представители в Советской России начали оказывать давление на Совнарком, требуя прекратить продвижение корпуса на Дальний Восток. Результатом стала спецтелеграмма наркомвоенмора Л.Д. Троцкого от 25 мая 1918 г.: "…все совдепы по линии от Пензы до Омска обязаны под страхом тяжкой ответственности разоружить чехословаков. Каждый чехословак, который будет найден вооруженным на железнодорожных линиях, должен быть расстрелян на месте… Всем железнодорожникам сообщается, что ни один вагон с чехословаками не должен продвинуться на восток…".
В ответ на эти попытки "Временный Исполнительный Комитет Съезда Чехословацкого Войска" заявил, что "оружия нигде советам не сдавать, самим столкновений не вызывать, но в случае нападения защищаться, продвижение на восток продолжать собственным порядком"[47]. Началось вооруженное противодействие попыткам большевиков разоружить корпус, и вскоре, практически на всем протяжении Транссибирской магистрали от Пензы до Владивостока, советская власть оказалась свергнутой.
Вместе со своей семьей Дитерихс покинул Киев и, следуя с головным эшелоном корпуса, прибыл в начале июня 1918 г. во Владивосток. Отныне с Дальним Востоком будет связана вся его жизнь… Но вряд ли Дитерихс собирался в это время надолго оставаться в России. В составе Чехословацкого корпуса он намеревался ехать далее на Западный фронт, где продолжалась Великая Мировая война. Чешская шапочка и чешский генеральский щиток на левом рукаве подчеркивали его должность. Весьма доверительные отношения связывали Дитерихса с представителями чехословацкого военного руководства – Гайдой, Сыровым и Чечеком. Назначение на должность начальника штаба корпуса активно поддерживалось проф. Масариком (будущим Президентом Чехословакии).
Первоначально чешские части во Владивостоке стремились соблюдать полный нейтралитет. Но вскоре местный Совет обратился к ним с требованием о разоружении. В ответ Дитерихс ультимативно потребовал от Совета разоружить все имеющиеся в городе красноармейские части. После обмена ультиматумами чехи выступили первыми, и в ночь на 29 июня 1918 г., после небольших столкновений Владивосток был освобожден от советской власти. Была образована специальная Владивостокская группа, командование которой принял генерал Дитерихс.
После освобождения Владивостока представители союзных держав заявили о переходе города и порта под международный контроль. 6 июля было выпущено обращение: "…В виду опасности, угрожающей Владивостоку и союзным силам, здесь находящимся, от открытой и тайной работы австро-германских военнопленных, шпионов и эмиссаров, настоящим город и его окрестности берутся под временную охрану союзных держав, и будут приняты все необходимые меры для защиты как от внешней, так и внутренней опасности… Настоящий акт делается в духе дружбы и симпатии к русскому народу, в надежде, что период спокойствия даст возможность сбросить иго тиранической диктатуры австро-германских держав, спешащих навязать это иго русскому народу на долгое время…"[48].
На причале порта Дитерихс встречал прибывшие во Владивосток контингенты союзных войск. Сохранились редкие фотографии, на которых Михаил Константинович, с Орденом Почетного Легиона и Крестом "За Военные Заслуги", в одном ряду с представителями союзного командования принимал парады английских, американских, французских, японских войск.
После Владивостока группа начала продвигаться на запад и северо-запад по линии Транссиба, имея стратегическую задачу – объединиться с частями Чехословацкого корпуса в Сибири и русскими антибольшевицкими формированиями забайкальских казаков, под командованием полковника Г.М. Семенова и Сибирской армии полковника А.Н. Пепеляева. Серьезные бои прошли под г. Никольск-Усурийском. 2-6 июля 1918 г. части 5-го и 8-го полков освободили город и железнодорожную станцию, открыв тем самым дорогу в Маньчжурию. Группа несла большие потери, нередко в атаку приходилось идти без патронов, в штыки. Разбитые красные отряды отступали к Спасску, и после двухдневных боев 16-18 июля город был взят частями 5-го и 7-го полков. В течение августа шли бои по линии Забайкальской железной дороги в Маньчжурии и под Хабаровском. В результате красные отряды попали в окружение, часть из них ушла в горы, пополняя ряды партизанских отрядов, часть сдалась в плен. И 31 августа на ст. Оловянной состоялась историческая встреча. Владивостокская группа соединилась с Восточной группой, сражавшейся в Забайкалье. Части Дитерихса, Пепеляева и Семенова объединились. Было создано единое Командование Дальневосточной группы[49].
В октябре 1918 г. Дитерихс приехал в Уфу, где начинало свою работу первое Всероссийское правительство антибольшевицких сил – Уфимская Директория. Здесь он встретился с военным министром Директории генерал-лейтенантом В.Г. Болдыревым. Встал вопрос об объединении всех антибольшевицких воинских контингентов под общим командованием. В своих воспоминаниях, написанных и изданных в СССР, Болдырев так вспоминает об этом: "Наибольшим осложнением в вопросе объединения вооруженных сил было подчинение чехов Русскому Верховному Главнокомандованию… Решительное совещание по этому поводу состоялось в моей квартире, в присутствии прибывшего в Уфу генерала Дитерихса. Раньше я не встречался с Дитерихсом… Прибытию его в Уфу предшествовали слухи о его больших связях с французами и о возможности его кандидатуры на высшее командное положение в Сибири. Дитерихс перед этим руководил чешскими войсками при ликвидации большевиков в Приморье, а потому пользовался известным значением и среди чешского командования, находившегося на Урале и в Западной Сибири… Но Директория твердо стала на точку зрения абсолютной недопустимости возглавления русских войск иноземцами или даже русскими генералами, являвшимися ставленниками союзников.
