Фюрер всегда считал неизбежной войну с большевиками, поработившими народ варварской России. Сами русские должны помочь потомкам тевтонцев нести свет европейской культуры в дикие славянские земли.
Еще в родном Берлине он общался с детьми русских эмигрантов, вместе с ним посещавших школу. Они неизменно называли «золотым веком» время правления Русской империей обрусевшей императрицы-немки. В течение нескольких столетий Россия жила лишь за счет ядра из представителей германской нации. Евреи истребили их полностью, заняв их место [24].
В особом предназначении немецкого народа Кон не сомневался.
Задолго до того как гениальный Адольф Гитлер пришел к власти, Эриху убедительно доказали в школе: все великие военные подвиги — прусские, все великие творения в искусстве — германские, самые величайшие ученые — немецкие, а самые трудолюбивые и толковые рабочие и крестьяне живут в Германии.
А пока Кон пользовался ситуацией, получив доступ в закрытые от жителей русские магазины и столовые для военных, а также офицерское казино большевика в выходные дни. Недурно, вышли две продуктовые посылки для матери и сестры.
Рейх воюет почти два года, отдавая доблестным солдатам лучшее, и гражданским приходится несладко. Несмотря на сразу введенные карточки, усилились перебои с продуктами и на бумаге, ничего не имеющей общего с деньгами печатали все больше названий продуктов и вещей. Говорят, на местном рынке исподволь торгуют и за имперскую марку, ценя ее выше рубля.
Слухи о близкой войне давно в ходу на западном и восточном береге Буга. Но когда начнется кампания? Неизвестно. И будет ли она вообще? Червь сомнений постоянно грыз разум Кона. Новой Германии нельзя повторить ошибку кайзера, сразу воюя на два фронта. Надо покончить с Англией и объявленной ей морской блокадой.
Значит, их цель здесь напугать русских и добиться каких-то уступок? При всех сомнениях Эрих, твердо верил в гений фюрера. Этот человек для Германии значил даже больше, чем бог. Пророк все предвидел и вел немецкий народ в озаренное солнцем будущее.
Насладившись едой и накачавшись пивом, гауптман представил эту худенькую темноволосую девушку не совсем одетой и в соблазнительных позах. Если «фройлян» чуть-чуть раскормить, то получится настоящая Гретхен, за немецкое происхождение которой любой расовый отдел проголосует двумя руками. Нет, одной рукой, другую сунут в штаны. Эрих скабрезно улыбнулся и подавил зевок.
Жаль, нет в городе милых дам. После Франции офицерский бордель манил немногих и представлялся чем-то скучным и пресным. А из Бреста большевики давно вывезли умелых красоток в Сибирь [25]. Так они заботятся о потомстве медведей. Кон захихикал.
Гауптмана разморило. Проведенный на адской жаре день, медленно тонул в ледяном пенном напитке. Поморщившись, гауптман опрокинул в себя пятую кружку местного «фирменного» пива и немного задремал.
Певшая в ресторане девушка с ненавистью посмотрела на угомонившегося немца. Конечно, немецкий капитан разительно отличается манерами от большинства этих плохо воспитанных и дурно пахнувших «красных», предательски оккупировавших польский город. Но чувствовать себя курочкой, цинично разделанной и разложенной в тарелке очередного завоевателя многострадальной Польши с мутными от выпивки глазами? Это перебор! Двадцать один месяц, прошло с того проклятого первого сентября, когда началась война, но она так и не смирилась с утратой надежд.
*****
У каждого свое прошлое. То, куда честно хочется вернуться и то, куда тебя внезапно посылают [26].
Дремлющий немецкий капитан, герой французской компании внезапно раза в два уменьшился в размерах и оказался за школьной партой, отвечая на уроке истории. Обычная школа в Веймарской республике и учитель еще без партийного значка.
Адольф Гитлер уже заявил о себе, но в полном расстройстве пребывал в тюрьме Ландсберг. «Пивной путч» подавлен полицией и рейхсвером, а члены партии национал-социалистов, как крысы с корабля, разбегаются из партии вождя-неудачника.
— Эрих, почему Германия проиграла войну?
— Потому что ее не поддержал тыл, господин учитель, рабочие бунтовали и солдат перестали снабжать боеприпасами.
— Хорошо, сынок. А что Германия потеряла в этой войне? Эй, Вальке, не спи! Ну-ка, отвечай на вопрос!
— Германия потеряла почти два миллиона человек, господин учитель, — глухим голосом ответил сосед Эриха.
— Ну-ну, ладно-ладно, садись. Знаю, французы убили твоего отца, но я не об этом. Надо вспомнить главное для истинного немца, любящего Фатерлянд. Кто еще может сказать, что потеряла Германия? — историк закашлялся. В классе знали — старый солдат чудом выжил после разрыва английского снаряда с «белой звездой», начиненного смесью хлора и фосгена.
— Я, господин учитель! — ответил Эрих умершему двенадцать лет назад ветерану германской имперской армии, — кроме колоний мы потеряли Мемельскую область, Познань, Западную Пруссию и часть Верхней Силезии, Эльзас-Лотарингию и Саарскую область. Французы и бельгийцы вторглись в Рурскую область, и даже их негры воруют наш уголь.
Гауптман хотел добавить еще что-то. Смириться со старым поражением трудно. Про национальное унижение, позорный проигрыш, проклятых еврейских олигархов организовавших революцию и грабивших нечастный немецкий народ до и после войны. Все, чему когда-то учили Эриха Кона на уроках истории по школьной программе времен Веймарской республики.
Но — не судьба, брысь в реальность!
В беспокойный сон звуком трубы ворвался голос с неприятным русским акцентом:
— Алярм, камрад! Проснитесь! — рядом за столиком сидел командир с одной «шпалой» в петлицах и улыбался, — При таком подходе, года через четыре начнут мерещиться афроамериканцы в берлинских пивных. Берите пример с фюрера, он давно перешел на минеральную воду.
«Афроамериканцы? Кто они такие?», озадачился Эрих, но покраснел, поскольку потерял над собой контроль, заговорив во сне. Пиво, ожидаемо, проявило себя коварным напитком, толкая организм в сторону заветной комнаты.
Максим последним маленьким глотком допил коньяк, щелчком пальцев подозвал официанта, прошептал что-то ему на ухо и рассчитался.
Кон еще раз вздохнул с облегчением, когда столкнулся с ним у дверей ресторана.
Но русский не ограничился одной насмешливой фразой. На столе гауптмана ждала презентованная бутылка «Московской особой» водки [27] и записка: «Для крепости арийского духа». Рядом полька, под аккомпанемент маленького оркестра, с каким-то неблагопристойным энтузиазмом исполнила заказанную «для нашего верного союзника» немецкую народную песню «Хороший товарищ».
Ушедший командир хорошо знал их фольклор. Мелодия обычно звучала на похоронах.
Ну что же… Гауптман привычно встал, опираясь на стол. Коварный предмет обстановки попытался от него удрать, но он заставил его покориться.
Русский вызывающе нагл и поступил с ним, героем войны, как победитель, заранее уверенный в конечном итоге схватки.
Эрих сейчас быстро трезвел.
Проклятая Россия. Их фюрер Сталин — предатель. Несмотря на дружбу, подводит войска к границе, не дозволяя рейху довести войну до конца. Адольф Гитлер прав, большевистская страна виновата самим фактом своего существования [28].
*****
У капитана свербила неприятная мысль.
Дело не в немце. В довоенном Бресте видели их часто. Работали всевозможные совместные комиссии: по переселению, эксгумации немецких солдат, демаркации границы и проекту строительства канала Висла-Буг.
Граждане рейха обедали в столовых военторга, посещали кафе и рестораны, ходили на танцы в Дом Красной Армии. Рядом с вокзалом часто видели представителей немецкой таможни и чиновников Имперской службы железных дорог. Один из путей советско-германской торговли проходил через город и единственный в округе железнодорожный мост через Буг. Гостями вокзала часто были немецкие паровозные бригады [29].
Досаду вызывал тот факт, что Ненашев не видел в немце врага. Он же, как-то ухитрялся ладить с этим народом. Без предрассудков, Панову нравились их аккуратные до дотошности профессионалы.
Ненашев разозлился еще больше. А скоро сюда придут не только германские солдаты. В гости заявится пол-Европы.
До него внезапно дошло, зачем младший Герман именно так снял один эпизод в фильме «Последний поезд», где буднично и как-то мимоходом уничтожали немцев.
«Убей немца! Сколько раз увидишь, столько раз и убей!» — на высоту трехэтажного дома поднимались плакаты в каждом городе страны. Или мы, или они, так должен стоять вопрос.
Сомнения — не только беда Панова.
