РОМАНС[31]
Под вечер, осенью ненастной,В далеких дева шла местахИ тайный плод любви несчастнойДержала в трепетных руках.Всё было тихо — лес и горы,Всё спало в сумраке ночном;Она внимательные взорыВодила с ужасом кругом.
И на невинное творенье,Вздохнув, остановила их..."Ты спишь, дитя, мое мученье,Не знаешь горестей моихОткроешь очи и тоскуяКо груди не прильнешь моей,Не встретишь завтра поцелуяНесчастной матери твоей.
Ее манить напрасно будешь!..Стыд вечный мне вина мояМеня навеки ты забудешь; Тебя не позабуду я;Дадут покров тебе чужиеИ скажут: "Ты для нас чужой!"Ты спросишь: "Где ж мои родные?"И не найдешь семьи родной.
Мой ангел будет грустной думойТомиться меж других детей!И до конца с душой угрюмойВзирать на ласки матерей;Повсюду странник одинокой,Предел неправедный кляня,Услышит он упрек жестокой...Прости, прости тогда меня...
[32]Быть может, сирота унылый.Узнаешь, обоймешь отца.Увы! где он, предатель милый,Мой незабвенный до конца?Утешь тогда страдальца муки,Скажи "ее на свете нетЛаура не снесла разлукиИ бросила пустынный свет".
Но что сказала я?... быть может,Виновную ты встретишь матьТвой скорбный взор меня встревожит!Возможно ль сына не узнать?Ах, если б рок неумолимыйМоею тронулся мольбой...Но, может быть, пройдешь ты мимоНавек рассталась я с тобой.
Ты спишь — позволь себя, несчастный,К груди прижать в последний раз.Закон неправедный, ужасныйК страданью присуждает нас.Пока лета не отогналиБеспечной радости твоейСпи, милый! горькие печалиНе тронут детства тихих дней!"
Но вдруг за рощей осветилаВблизи ей хижину луна...С волненьем сына ухватилаИ к ней приближилась она;Склонилась, тихо положилаМладенца на порог чужой,Со страхом очи отвратилаИ скрылась в темноте ночной.
ЛЕДА
(КАНТАТА)
Средь темной рощицы, под тенью лип душистых,В высоком тростнике, где частым жемчугомВздувалась пена вод сребристых,Колеблясь тихим ветерком,Покров красавицы стыдливой,Небрежно кинутый, у берега лежал,И прелести ее поток волной игривойС весельем орошал.
Житель рощи торопливый,Будь же скромен, о ручей!Тише, струйки говорливы!Изменить страшитесь ей!
Леда робостью трепещет,Тихо дышит снежна грудь,Ни волна вокруг не плещет,Ни зефир не смеет дуть.
В роще шорох утихает,Всё в прелестной тишине:Нимфа далее ступает,Робкой вверившись волне.
Но что-то меж кустов прибрежных восшумело,И чувство робости прекрасной овладело;Невольно вздрогнула, не в силах воздохнуть.И вот пернатых царь из-под склоненной ивы,Расправя крылья горделивы,К красавице плывет — веселья полна грудь;С шумящей пеною отважно волны гонит,Крылами воздух бьет,То в кольцы шею вьет,То гордую главу смирясь пред Ледой клонит.
Леда смеется.Вдруг раздаетсяРадости клик.Вид сладострастный!К Леде прекраснойЛебедь приник.Слышно стенанье,Снова молчанье.Нимфа лесовС негою сладкойВидит украдкойТайну богов.
Опомнясь наконец красавица младаяОткрыла тихий взор, в томленьях воздыхая,И что ж увидела? — На ложе из цветов.Она покоится в объятиях Зевеса;Меж ними юная любовь,И пала таинства прелестного завеса.
Сим примером научитесь,Розы, девы красоты;Летним вечером страшитесьВ темной рощице воды:
В темной рощице таитсяЧасто пламенный Эрот;С хладной струйкою катится,Стрелы прячет в пене вод.
Сим примером научитесь,Розы, девы красоты;Летним вечером страшитесьВ темной рощице воды.
STANCES
Avez-vous vu la tendre rose,L'aimable fille d'un beau jour,Quand au printemps à peine éclose,Elle est l'image de l'amour?
Telle à nos yeux, plus belle encore,Parut Eudoxie aujourd'hui;Plus d'un printemps la vit éclore,Charmante et jeune comme lui.
Mais, hélas! les vents, les tempêtes,Ces fougueux enfants de l'hiver,Bientôt vont gronder sur nos têtes,Enchaîner l'eau, la terre et l'air.
Et plus de fleurs, et plus de rose!L'aimable fille des amoursTombe fanée, à peine éclose;Il a fui, le temps des beaux jours!
Eudoxie! aimez, le temps presse:Profitez de vos jours heureux!Est-ce dans la froide vieillesseQue de l'amour on sent les feux?
MON PORTRAIT
Vous me demandez mon portrait,Mais peint d'après nature;Mon cher, il sera bientôt fait,Quoique en miniature.
Je suis un jeune polisson,Encore dans les classes;Point sot, je le dis sans façonEt sans fades grimaces.
Onc il ne fut de babillard,Ni docteur en Sorbonne —Plus ennuyeux et plus braillard,Que moi-même en personne.
Ma taille à celles des plus longsNe peut être égalée;J'ai le teint frais, les cheveux blondsEt la tête bouclée.
J'aime et le monde et son fracas,Je hais la solitude;J'abhorre et noises, et débats,Et tant soit peu l'étude.
Spectacles, bals me plaisent fort,Et d'après ma pensée,Je dirais ce que j'aime encor...Si n'étais au Lycée.
Après celà, mon cher ami,L'on peut me reconnaître:Oui! tel que le bon Dieu me fit,Je veux toujours paraître.
Vrai démon pour l'espièglerie,Vrai singe par sa mine,Beaucoup et trop d'étourderie.Ma foi, voilà Pouchkine.
НА ПУЧКОВУ
Пучкова, право, не смешна:Пером содействует онаБлаготворительным газет недельных видам,Хоть в смех читателям, да в пользу инвалидам.
ГАРАЛЬ И ГАЛЬВИНА
Взошла луна над дремлющим заливом,В глухой туман окрестности легли;Полночный ветр качает кораблиИ в парусе шумит нетерпеливом.Взойдет заря — далек их будет строй.Остри свой меч, воитель молодой!
Где ты, Гараль? Печальная ГальвинаЖдет милого в пещерной темноте.Спеши, Гараль, к унылой красоте!Заря блеснет — и гордая дружинаУмчится вдаль, грозящая войной.Где ты, где ты, воитель молодой?
Гальвина с ним. О, сколько слез печали,И сколько слез восторгов и любви!Но край небес бледнеет, и вдалиРедеет тень. Уж латы зазвучали;Близка заря; несется шум глухой...Что медлишь ты, воитель молодой?
Призывному Гальвина клику внемлет,Тоски, надежд и робости полна,Едва дыша, разлуки ждет она;Но юноша на персях девы дремлет.Призывы битв умолкли за горой, —Не слышал их воитель молодой.
Уже суда покинуть брег готовы,К ним юноши с веселием бегут;Прощальну длань подругам подают;Златой зари раскинулись покровы;Но, утомлен любовью и тоской,Покоится воитель молодой.
Пылает день. Он открывает очиГальвина мнит ласкающей рукойСокрыть от глаз досадный свет дневной.«Прости, пора! сокрылись тени ночи:Спешу к мечам!» — воскликнул — и стрелойЛетит на брег воитель молодой.
Но тихо все, лишь у пустого брегаПодъемлется шумящая волна;Лишь дева там, печальна и бледна,И вдалеке плывут ладьи набега.О, для чего печальной красотойПленялся ты, воитель молодой?
Она в слезах; в немой воитель думе.«О милый друг! о жизнь души моей!Что слава нам? что делать средь мечей?Пускай другой несется в бранном шуме;Но я твоя, ты вечно, вечно мой!..Забудь войну, воитель молодой!»
Гараль молчал. Надменное ветрилоЕго звало к брегам чужой земли;Но с бурею так быстро кораблиЛетели вдаль, и дева так унылоЕго влекла трепещущей рукой...Все, все забыл воитель молодой!
И он у ног своей подруги нежнойСказал: «Пускай гремят набег и брань:Забыла меч ослабленная длань!»Их дни слились в отраде безмятежной;Лишь у брегов, терзаемых волной,Дрожа, краснел воитель молодой.
Но быстро дни восторгов пролетели.Бойцы плывут к брегам родной земли;Сыны побед с добычей притекли,И скальды им хваленья песнь воспели.Тогда поник бесславною главойНа пиршествах воитель молодой.
Могучие наперсники судьбиныК ногам невест повергли меч и щит;Кровавый меч героев не лежитУ ног одной оставленной Гальвины.Красавица вздохнула, — и другойЕе пленил воитель молодой.
С тех пор один бродил Гараль унылый;Умолк его веселый прежде глас,Лишь иногда в безмолвный ночи час,Уединен, шептал он имя милой.Война зажглась, — и встречи роковойПошел искать воитель молодой.
ИСПОВЕДЬ БЕДНОГО СТИХОТВОРЦА[33]
