Но ничего; раз они играют, я тоже поиграю.
— Разве ваши традиции не основаны на добровольности? — спросила я. — Как можно отправлять на Отбор не желающих участвовать?
— Жизни всех аэлцев принадлежат царю Эйлу, — устало повторил дядя. — А ты теперь официально Рубби и подданная царя. Ты здорова, молода, привлекательна, и потому я не могу отправить тебя домой. Это сочтут нарушением закона.
— А про моего жениха вы Знающим сказали?
— Юница может иметь сколько угодно поклонников, ответили они, но решение, кого она достойна, могут принять только Знающие.
— Алеша не поклонник, — возразила я, — мы с ним близки. Я не девственница.
Судя по всему, я шокировала своего дядю. Возможно, у них в семье не принято озвучивать такие личные вещи. Пока Брил Рубби краснел – кожа у него действительно реактивная, чуть что краснеет – Аринна прокашлялась и сказала смущенно:
— Это, конечно, аргумент… Как только Знающие убедятся в этом, Отбор для тебя закончится.
— А сразу им сообщить нельзя? Я готова наведаться к гинекологу хоть сегодня.
Упоминание гинеколога доконало дядю, и он, поднявшись из кресла, буркнул:
— Вот Знающие и посмотрят тебя. Отбор ты не пройдешь. Это все. У меня дела; я должен идти.
С этими словами он удалился, точнее, сбежал. Аринна, вздохнув, указала мне на выход и уже в коридоре упрекнула:
— Зачем же ты сказала о таком? Негоже смущать мужчин.
Сказала бы я, что на самом деле негоже…
— Мне показалось, об этом стоит сказать, — ответила я.
— И вот что еще, — остановившись, произнесла Аринна. — Твое ярое желание покинуть нас как можно скорее оскорбительно. Мы очень ждали тебя и готовы принять как родную дочь, а ты сторонишься и всячески показываешь, что все здесь тебе не любо. И дело не в Отборе. Я не прошу нас любить, Дарья, но прошу уважения.
— Не принимайте на свой счет, — сказала я. — Меня ждут жених и работа. Три месяца задержки – это слишком долго.
— Если дело в деньгах, ты получишь компенсацию.
Ах, если бы дело было только в деньгах! Мне нервозно, страшно даже, и все уже заметили, как смотрит на меня Эвелинд. В таких условиях никакие деньги не утешат, и хочется скорее вернуться на свою старую пыльную станцию и заступить на смену с Алешенькой. Он хоть и козел первостатейный, но козел изученный и знакомый.
— Дело не в этом; просто я немного растеряна.
— Не надо теряться. Ты среди родных.
А вот и нет. Мои родные на Земле.
Перед вторым этапом Отбора Рубби устроили праздник для своих дочерей – и для меня тоже. Ведь это такая радость, когда юницы отправляются к Знающим, которые решат их судьбу! Многочисленные Рубби, собравшиеся за столом, бесконечно напутствовали нас.
Надо знать себе цену, учили они, но не задирать нос; быть вежливой, но не подобострастной; быть дружелюбной с другими девушками, но помнить, что они соперницы; слушать наставниц и выполнять все указания… Подустав, я вышла из-за стола и уединилась на балконе; голова трещала от разговоров и общей возбужденности.
Привычный уже флер желания опутал меня…
Эвелинд.
— Вот и наша земная пташка, — сказал он; подойдя. — Что, утомили мы тебя?
— Да нет, просто подышать захотелось, — прохладно ответила я, избегая смотреть на парня.
А он, напротив, каждое мое слово и взгляд ловит… и встал слишком близко. Я чуть отодвинулась и посмотрела на чужое небо с мерцающими на нем чужими же звездами. Как бы ни был красив Аэл, я хочу домой.
— Нервничаешь перед Отбором? — спросил Эвелинд.
— Скорее злюсь, что придется участвовать.
— Злиться не надо. Не представляешь, сколько девушек мечтают о шансе, который тебе выпал.
— А я свой шанс уже поймала, и он ждет меня дома.
— Ты о женихе?
Надо же, он знает… Аринна, наверное, рассказала.
— Я почитал о станции, на которой ты работаешь, — сказал Эвелинд. — Это крошечная станция, не узловая, и обслуживает она лишь транспортные корабли. Там опыта не набраться.
— Зато хорошие надбавки за работу на орбите.
— Надбавки… Так и проведешь лучшие годы невесть где, работая за гроши, и никаких перспектив. А потом замуж, дети, и о карьере и вовсе забыть придется. А у нас врачей очень уважают; здесь ты можешь совмещать семью и работу. Не говоря уже о том, что у нас ты стареть будешь медленнее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я вернусь домой; это вопрос закрытый, — ответила я с легким раздражением.
Кто-то шел к нам; я почувствовала беспокойство этого кого-то и развернулась, чтобы уйти. Эвелинд вдруг схватил меня за руку и притянул к себе; я не успела проанализировать, что с ним происходит, и потому растерялась, когда его губы вжались в мои, а хватка рук стала крепче. Я рванулась, но вырваться из объятий физически крепкого парня, активно тренирующегося, чтобы в будущем попасть в Рубиновый полк, не так-то просто.
— Эв! — ахнула Аринна.
Только тогда юнец меня отпустил.
Его мать встала, как громом пораженная; ее чувства заморозил шок.
— Ну и что такого? — нагло сказал Эвелинд.
Шок заморозил и меня, но его сковывающую корку быстро разрушил жар злости. Как он посмел?! Я размахнулась и ударила парня по щеке; он мог бы успеть увернуться, но не стал, только глаза блеснули ярче… а желание стало сильнее.
Звук пощечины вывел из шока Аринну.
— Уходите! — свистящим шепотом велела она. — И не смейте выходить из своих комнат, слышите! — Обжегши нас прокурорским тоном, женщина повторила: — Ну же! Уходите сейчас же!
Я и сама была рада уйти; Эвелинд задержался рядом с матерью, а я быстро дошла до своей комнаты и заперлась там. В ванной комнате я тщательно вычистила зубы, словно это могло стереть поцелуй, а потом посмотрела на себя в зеркало.
Ну и попала же ты, Даша!
Аринна пришла, когда гости разъехались; было уже поздно, но я не спала – какой тут сон? Тетя была бледна и старалась казаться спокойной, но я ощущала, как бурлят в ней возмущение и обида.
— Я не…
— Знаю, — оборвала меня женщина. — Ты сразу понравилась Эву, но я не думала, что… Он это сделал нарочно. Хотел, чтобы я увидела. Чтобы это стало известно. Кузенные браки не запрещены, хоть и не особо приветствуются.
— Вы это к чему? — поразилась я.
— К тому, что Эв решил на тебе жениться, — усмехнулась Аринна горько. — Говорит, что впервые так влюбился и что ты должна жить на Аэле. Не верю, что произношу это…
— И я ушам своим не верю…
— Хорошо, что ты улетаешь завтра на Отбор. Вы с Эвелиндом больше не должны встречаться.
— Разумеется.
Аринна посмотрела на меня враз поблекшими глазами и произнесла:
— Конечно же, никто и рта не раскроет. Никто не должен знать. Пусть все остается в семье.
— В семье?
— Не я одна видела вас: слуги, Гелли, Айдж… и еще кое-кто. Не могли найти места поукромнее? — ядовито спросила вдруг Аринна.
— Что? Я просто вышла подышать, а Эвелинд сам подошел, и…
— Ты его поощряла! Любезничала с ним, улыбалась!
— Он принял дружелюбие за флирт!
— Ладно, — выдохнула Аринна и сжала виски руками; у нее болит голова и скоро начнется нервная дрожь.
Подойдя к столу, я налила из кувшина воды в стакан и подала женщине.
Она глотнула воды, облизнула пухлые губы и повторила:
— Вы с Эвелиндом больше не должны встречаться. Я не хочу, чтобы мой муж узнал об этом; Айдж позаботится, чтобы слуги держали рот на замке. Слышишь, Дарья? Никаких жалоб. Это все испортит.
— Понимаю. Я никому не скажу, более того, я забуду об этом.
— И я забуду. Но главное, чтобы забыл Эв. Он не в саму тебя влюбился, а в твою необычность. Землянки не такая уж редкость на Аэле, но ты в свои юные годы уже врач… да и не брат он тебе по крови – сыновья у меня от первого мужа.
Это стало для меня сюрпризом.
— А ваш первый муж, он…
— Убит, — кратко ответила Аринна.
Считав, что эта тема ей неприятна, я спросила:
— Что значит «землянки не редкость на Аэле?»
