Я зашла в медкапсулу, встала по разметке и, услышав сигнал, замерла. Тело пронзила короткая привычная боль – проверка таких систем всегда болючая; боль ощущается как разряд тока. Выждав положенное время, я сделала вдох.
— Я же сказала не дышать! — раздалось сердитое.
А, черт! Я-то привыкла к стандартным пяти секундам…
Дверцы капсулы раскрылись, и я вышла, ожидая гневной отповеди.
Знающие и впрямь уставились на меня весьма недобро.
— Анализ придется повторить? — вздохнула я.
— Нет! — отрывисто ответила одна из них. — Я же сказала, что сообщу, когда можно будет дышать! Что за своевольство?
— Простите…
Мне вернули персональную карту и отправили в следующий кабинет. Там еще одна Знающая, такая же неприветливая, как и другие, молча оглядела меня и спросила:
— Уровень эо?
— Три, — ответила я, а потом из груди пропал весь воздух, и я начала задыхаться.
Знающая сурово на меня смотрела, и ее взгляд словно высасывал из меня жизнь; только когда перед глазами закружились звездочки, я поняла, что у меня таким вот варварским способом уровень психической энергии измеряют. Возмутившись, я попыталась освободиться от оков чужой воли, и этого мне хватило только чтобы чуток глотнуть воздуха.
Помучив еще несколько секунд, женщина оставила меня в покое. Я тут же шумно вдохнула и, почти наугад шагнув к стулу, опустилась на него. Пока я хрипела и восстанавливала дыхание, эта Знающая садистка быстро заполняла что-то на рабочем столе; экран так и мигал.
Кое-как придя в себя, я проскрипела:
— Что это было?
— Проверка, — ответила мучительница. — Твой уровень эо три.
— Я так и сказала!
На это мне ничего не ответили.
— Осмотр закончен.
— Это все? Я могу идти?
— Можешь идти.
Забрав карту, я вышла из кабинета; еще одна юница вышла мне навстречу. Поглядев на меня, она спросила:
— Свободно?
Я кивнула, и еще одна жертва зашла в логово к чудовищу… то есть дамочке, замеряющей уровень эо. Я дошла до туалета, умылась под плач той самой рыжей бедняжки – так и сидит здесь, потом спустилась на первый этаж. Он все так же был полон девиц, но теперь они, по крайней мере, ждали своей очереди в кабинеты, а не просто толпились в холле. Я поискала взглядом сестер и, не найдя, решила выйти на улицу.
Ну и проверки у них здесь! А как же уважение к пациенту, вежливость, гуманность? Разве можно вот так сразу, сходу испытывать на ком-то психокинез? Какое варварство! Кипя возмущением, я дошла до ближайшей свободной скамьи и, усевшись, сложила руки на груди.
И эти люди называют себя врачами! И это они считают осмотром! Да у нас в Союзе за такое штрафуют и сажают! Просто дикость! Хорошо хоть я больше не буду иметь дел со здешними «Знающими»…
Минут через десять на дорожку вышла девушка, которую я встретила в коридоре; она шла, покачиваясь. Распознав неладное, я обратилась к своим способностям и предугадала обморок. Сорвавшись с места, я успела добежать до девушки прежде, чем она упала бы, и обхватила ее за талию.
— Держись, сейчас сядем, — сказала я жертве осмотра и усадила ее на скамью.
Увы, я всего лишь диагност, и в отличие от своих умелых в психокинезе и энергетических манипуляциях коллег могу только видеть проблему, а не лечить ее. То есть, конечно, лечить я тоже могу, но стандартными средствами, а не наложением рук и теплом.
Но девушке уже и так стало легче; ресницы ее затрепетали, а потом взгляд черных глаз остановился на мне.
— Дыши глубоко и ровно, — велела я. — Я приведу помощь.
— Знающих? — слабо произнесла черноглазая. — Эти меня вообще прикончат… Воды бы глотнуть…
— Сейчас, — кивнула я и поторопилась обратно в здание.
Что за садисты здесь работают, а?
Глава 3
Позже, когда Аринна спросила, как мне понравился Отбор, то есть его начальный этап, я сказала, что он ничем не отличается от обычного медицинского осмотра по работе – даже грубость та же самая. Рассказала я и о том, что одной девушке после осмотра стало плохо, и она чуть в обморок не упала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Агни вставила:
— Так она видели, какая чернявая? У нас таких смуглых нет; это чужая кровь, слабая. Вот и не вынесла проверки.
— Мне тоже плохо стало, — сказала я.
— Земная кровь, — пожала плечами Гелли.
Нам пришлось задержаться в доме Знающих из-за той ослабевшей девушки, и сестры этим остались недовольны – разбурчались, что я зря переживала из-за какой-то чужачки. Но мне было плевать, что обо мне подумают: я просто не имею права оставить слабого человека без помощи.
Когда мы долетели до дома, и сестры кинулись рассказывать отцу о страшном-страшном осмотре, Аринна произнесла:
— Не принимай близко к сердцу слова девочек о земной крови. Ты отнимаешь у них внимание, к которому они привыкли, вот они и…
— Ревнуют?
— Да, именно ревнуют.
Я кивнула; Рубби совсем не обязательно знать, что я эмпат и в курсе того, какие чувства ко мне питают сестрицы. Люди вообще эмпатов не любят, ведь сложно расслабиться с тем, кто знает, что ты чувствуешь в его присутствии. А я, выражаясь техническим языком, к тому же умею работать не только на «прием», но и на «настройку», внушать эмоции, но обычно этого не делаю – вопросы морали, во-первых, диктуют невмешательство, а во-вторых, голова болеть начинает.
Выслушав дочерей, дядя подошел ко мне; Гелли и Агни так и полоснули меня острыми взглядами. Потерпите, девчонки, скоро отец снова будет думать лишь о вас… Аринна отошла к девушкам, и они вместе зашли в дом.
— Ну, — поинтересовался Рубби, — как тебе Отбор? Не напугали Знающие?
— Я бы скорее назвала их Злющими.
Брил улыбнулся, а в моем присутствии он улыбается нечасто, и протянул:
— Знающие славятся своей строгостью, но они справедливы.
— У них своеобразные методы оценки психокинетического уровня.
Улыбка пропала с лоснящегося лица дяди; у него есть склонность к ожогам, и он вынужден постоянно наносить на кожу плотные средства, защищающие от ультрафиолета. А я вот, хоть и тоже белокожая, загораю хорошо.
— Все время забываю, что ты врач… Земляне слишком рано отдают детей на обучение.
— Земляне живут двести лет, так что чем раньше выучиться, тем лучше.
— Но ты проживешь дольше, — уверенно сказал дядя.
— Разве что лет на сорок-пятьдесят больше обычного, — пожала я плечами. — Вы сказали, что на Отборе меня отбракуют сразу, но Знающие никаких комментариев не дали.
— Они должны составить официальные списки; скоро придет извещение. Пока ты здесь, Дарья, не отсиживайся дома. Завтра девочки поедут выбирать наряды; езжай с ними.
Я скорее предпочту сражаться с рептилоидами, чем ехать куда-то с Агни и Гелли, поэтому отказалась:
— Звучит заманчиво, но океан манит меня больше. Хочу накупаться вдоволь.
— Только не днем, — предостерег дядя. — И не забывай защищать кожу кремом.
— Конечно, — отозвалась я.
Насчет купания я не слукавила: мне и впрямь хотелось насладиться океанской водичкой перед вылетом, а еще – встретить рассвет. На следующий день я поднялась затемно, переборов сильнейшее желание остаться в постели в самый сладкий час, и направилась на берег любоваться красотами подступающего утра. Я встала не первой: слуги уже лениво слонялись по дому и саду и удивленно на меня глазели.
Я прошла сад и спустилась к берегу, но он оказался занят – двое парней купались в лучшем месте. Эх, весь вид испортили! Вздохнув досадливо, я отошла, нашла новую точку обзора и села прямо на шелковый песок – он здесь розоватый, мерцающий при свете. Рубби свозили меня и на другие пляжи, сказочно красивые, и на остров, где не только песок розовой, но и озерца; показали оптические иллюзии, появляющиеся на закате… Жаль, мне не увидеть нерри, человекоподобной разумной расы, обитающей в глубинах океана, и их подводных городов; нерри живут далеко, близ островов, принадлежащих царской семье.
