(Надо отметить в скобках, что сейчас имя Толкина окутано в Оксфорде невероятным почтением. Льюис Кэррол и Рональд Толкин — две величайшие гордости оксфордцев. Жители города считают — и, возможно, не без основания, — что в другом университете невозможно было бы появление таких оригинальных писателей. Все "толкиновское" и "кэрроловское" тщательно сохраняется и с пиететом демонстрируется всем гостям Оксфорда. Например, в университетском ботаническом саду есть "любимое дерево Толкина", о чем сообщает специальная табличка. Но это — в скобках.)
Начиная с 1955 года стали появляться первые переводы "Властелина Колец". Сначала было подготовлено голландское издание. Толкин внимательно прочитал перевод и отверг все попытки перевести собственные имена. В результате он оказался доволен голландским изданием, но зато его страшно расстроил шведский перевод. Толкин хорошо знал шведский язык и нашел перевод неадекватным. Особенно его возмутило предисловие переводчика, где книга адресовалась детям младшего возраста и интерпретировалась как аллегория современной политической ситуации. После авторского протеста предисловие было отвергнуто.
История отношения Толкина к переводам его книг должна была бы насторожить тех, кто взялся за перевод "Властелина Колец" на русский язык. Но, судя по всему, переводчикам "Хранителей" этот факт биографии Толкина известен не был.
В течение двух-трех лет "Властелин Колец" был переведен на все основные европейские языки. Издательство "Аллен и Анвин" получило большой доход, а автор книги — щедрые гонорары и массу лестных отзывов со всего мира. Стены американских университетов покрылись надписями: "Да здравствует Фродо!", "Гандальва — в президенты", "Вперед к Средиземью" и т.д. Появились первые литературоведческие работы, было образовано Толкиновское Общество, стали открываться фан-клубы его поклонников, которые собирались на "хоббитские пикники", где ели грибы, курили трубки и пили сидр, и на маскарады, где все одевались в костюмы героев "Властелина Колец". Автору бестселлера пришлось туго: его искали шустрые журналисты и телевизионщики со всего мира. Семидесятилетний Толкин встречал их ворчливо-иронично, но мог и прогнать. Тем не менее в 1968 году Би-Би-Си сделала телевизионный документальный фильм "Толкин в Оксфорде".
Мастеру это порядком надоело. Он не мог понять, почему те, кто любит его книги, так беспардонно обращаются с ним самим? "Аллен и Анвин" взялись отвечать на письма его поклонников. Но у него уже появился телефон, номер которого значился в оксфордском университетском справочнике, и какой-нибудь пламенный поклонник из Америки мог позвонить среди ночи, испытывая такое непреодолимое желание поговорить с самим Толкином, что напрочь забывал о разнице во времени. Журналисты заглядывали в окна, пытаясь сделать фотографии прямо через стекло.
В 1965 году Толкин вышел на пенсию. На приеме в "Мертон-колледже", посященном его уходу, он прочитал прощальную песню эльфов (собственного сочинения, разумеется), а ему подарили его бронзовый портрет, созданный женой его сына Кристофера Фэйт (это значит "Вера"), профессиональным скульптором. Все его дети к этому времени завели собственные семьи и жили отдельно, а Толкин был дедушкой целой кучи внуков. Эдит Толкин неважно чувствовала себя в преклонном возрасте. И поэтому они решили покинуть Оксфорд и переселиться на берег моря. Здесь Толкин продолжил работу над "Сильмариллионом". "Приморская передышка" закончилась в конце 1971 года, когда 23 ноября, рано утром, после тяжелой болезни умерла Эдит Толкин.
После этого Толкин остался на море в полном одиночестве и решил вернуться в Оксфорд. Он очень страдал от утраты Эдит, он был одиноким, старым человеком. Но он сохранил ясный ум и твердую память, он был свободен и активен. "Мертон колледж", в котором он проработал столько лет, предоставил ему квартиру в центре Оксфорда. Никогда прежде Толкин столько не путешествовал, как в эти два года. Он навещал детей и внуков, своего брата Хилари, многочисленных кузенов и кузин, своих школьных и университетских друзей. Он побывал во многих городах, где ему вручали почетные степени и награды. Он был представлен королеве.
Второго сентября 1973 года он умер в возрасте 81 года. Смерть была быстрой: не все его дети успели проститься с ним. Незадолго до смерти он обсуждал с Кристофером будущее издание "Сильмариллиона", которое осуществилось только в 1977 году.
Толкин похоронен на католическом кладбище, и поэтому его могила далеко от центра Оксфорда. Среди надгробий польских эмигрантов выделяются две гранитные плиты с необычными надписями: "Эдит Мэри Толкин, Лютиен, 1889 — 1971", "Джон Рональд Руэл Толкин, Берен, 1892 — 1973".
И на этом следовало бы поставить точку. Но остаются еще вопросы, которые неизбежно возникают всегда, когда появляется необходимость перевода книги, содержащей много непереводимого — имена, названия, реалии, чуждые для русского языка. Несмотря на четкие авторские указания, невозможно все адекватно передать по-русски. Поэтому я считаю своим долгом объяснить, чем мы руководствовались при переводе в таких случаях.
Толкин резко возражал против буквального перевода каких бы то ни было имен собственных на другие языки. (В самом деле, никому же не придет в голову русский перевод "Беовульфа" озаглавить "Медведь" или "Пчелиный Волк".) Мы старались избежать этого. Но в некоторых случаях такой перевод пришлось сделать: например, коня Гандальва у Толкина зовут Shadowfax — Шадоуфэкс, что по-русски выглядит громоздко и нелепо. У нас его зовут Обгоняющий Тень. Но таких случаев немного.
Гораздо больше проблем возникает при транслитерации имен собственных. Одним из отличительных свойств фонетики эльфских языков является наличие прогрессивной ассимиляции звуков. Это значит, что смягчаются согласные, стоящие не перед "и" или "е", как в русском языке, а после них. Особенно это касается звука "л". Звук "л" в эльфских языках вообще "мягче", чем в современном английском, поэтому мы сочли возможным поставить мягкий знак не только в словах типа "Сильмариль", "Нарсиль", "Элендиль", "Эльрогир" и т.п., но и в имени "Гандальв", хотя в "Старшей Эдде" это имя выглядит как "Гандалв", и это было бы правильнее, но тогда появляется плохо переносимое русским языком нагромождение звонких твердых согласных в конце слова.
Еще одна проблема — это согласные перед "у". Строго говоря, гном Дьюрин, (как он назван в прежних переводах) должен был бы называться "Дурин". Но исходя из соображений благозвучия мы оставили в этом имени букву "ю", хотя и убрали мягкий знак, который провоцирует появление совершенно невозможного здесь звука "й". Получилось "Дюрин".
Большая проблема — что делать со множественным числом? В эльфских языках множественное число существительных образуется несколькими способами. Например, при помощи чередования звуков: единственное — "dunadan" ("Человек с Запада"), множественное — "dunedein". Или при помощи прибавления звука "р" в конце слова: единственное — "Vala", множественное
— "Valar". В таких случаях мы брали одну из форм в качестве единственного числа и образовывали множественное обычным способом: Валар — Валары.
Эти случаи приведены для примера. На самом деле подобные проблемы возникают на каждом шагу, и каждое слово или наименование было нами обдумано не однажды. Мы понимаем, что у читателей может возникнуть некоторый дискомфорт, когда они встретят незнакомые написания знакомых им по прежним переводам имен. Но я по опыту знаю, что этот дискомфорт исчезает после первых двух-трех упоминаний данного персонажа в тексте. Зато Бэг-Энд звучит гораздо более волшебно и более по-английски, чем какая-нибудь Торба-на-Круче. Мы также понимаем, что могут быть предложены другие, не менее обоснованные варианты передачи имен и названий. Любой перевод Толкина останется тем не менее несовершенным по определению.
С моей стороны было бы нечестно не открыть источник биографических сведений о жизни Толкина, на основе которого написано это предисловие. Это биография Толкина, написанная оксфордцем Хамфри Карпентером. Эта книга была подарена нашей семье Кристофером Толкином и издательством "Аллен и Анвин" — за что мы им бесконечно признательны.
Я должна сказать, что не без трепета передаю драгоценную рукопись перевода издателю. Этот перевод все еще нуждается в доработке, ведь в свое время он был сделан для семейного пользования. Но так получилось, что в конце семидесятых годов он был распечатан на машинке в количестве семи экземпляров и разошелся по стране неожиданно широко. Это было сделано с ведома автора перевода: в те годы это был единственный способ обмена подобной информацией. Но впоследствии мы оказались в состоянии некоторого шока, когда обнаружили компьютерный вариант этого самого перевода. А это значит, что рано или поздно он будет опубликован — "пиратским" способом, с ошибками и искажениями, как это уже случилось с другими переводами моего отца. Поэтому мы просим читателей не судить нас очень строго. Возможно, впоследствии, когда уже не будет такой спешки, мы сможем еще раз спокойно поработать с этой рукописью.
