— Девочка моя, доченька, — мама сморгнула слёзы, и я посмотрела в её лазурные глаза, от влаги ставшие только ярче, — возьми всё самое необходимое, нам срочно надо уезжать.
— Мамочка, где папа? — мою детскую душу захватил страх, я смахнула слёзы рукой, — куда мы уезжаем?
— Папа скоро придёт, сейчас он занят, — она всхлипнула, вытирая слёзы со щёк, и поднялась, взяв меня за руку, — поторопимся, пока Оно не догадалось ни о чём.
Я вынырнула в реальность, жадно глотая пропитанный смертью воздух. Впервые в моём воспоминании я увидела маму, такой, какой она являлась на самом деле. Она была до ужаса на пугана и думала только о том, как поскорее сбежать, спрятаться. Что-то мне подсказывало, что именно это событие стало началом всего произошедшего с нашей семьёй. Исчезновение отца, моё забытое детство, перевоплощение мамы, чужая жизнь…
— Что ты тут делаешь? — прозвучало очень близко, почти над ухом.
Я вздрогнула, резко обернувшись, и едва не уткнулась носом в широкую грудь. Рейвен был слишком близко, я снова чувствовала его горячее дыхание на своей щеке, поэтому поспешила отпрянуть. Препятствовать мне он не стал, продолжая сверлить взглядом серых глаз и ждать ответа на свой вопрос.
— Искала толя Орика и толя Шесека, — «но никак не тебя», — что ещё произошло за ночь?
— Не здесь, — отрезал некромант и вышел из избы.
Я с облегчением последовала за ним. И только на улице смогла вздохнуть свободнее, чувствуя, как лёгкий ветерок уносил с собой сладкий удушливый запах мучительной смерти. Рейвен уже вышел на дорогу, и я поспешила догнать его. Чем дальше я отходила от дома Стена и покойной Зарьи, тем легче мне становилось.
— Может, ритуал какой или душа не хочет возвращаться? — стряхнула пыль со своих скудных знаний по некромантии я.
— Нет, тогда бы чувствовалась связь с телом или остаточный след, а тут пустота, — он покачал головой, — ментальный допрос тоже ничего не дал. Ни тель Бричек, ни Стен не видели, что случилось с Зарьей. Супруг женщины ушёл из дома ненадолго, а когда вернулся… Сама знаешь, что увидел. Никто из них точно её не убивал.
— То есть, вы не знаете, кто убийца? — по рукам пошли мурашки.
— И он или она до сих пор находится в деревне, — внёс ноту «позитива» некромант, — толь Орик предполагает, что это дело рук чёрного мага. Он уже вызвал следователей и жандармов из ближайшего города. Всё, что мы можем — сохранять спокойствие и ждать.
Я вздохнула, а внутри будто струна натянулась. Я насторожилась, уже понимая, что интуиция предупреждает меня о беде. Но и без неё было нетрудно догадаться, что над бедными Хмельными Орчанками нависло что-то чёрное и злое. Поселение словно замерло, предчувствуя новую бурю. Стало очень тихо. И грянул гром.
— Теон! Теон, срочно, мастер зовёт! — гаркнул один из помощников старосты, завидев некроманта, он побежал к нам, — а вы, Реджина, подите к Хелле, негоже девке в такое страшное время одной дома сидеть.
— Что случилось, Орон? — устало спросил Рейвен, и я поняла, что он очень устал.
Под немного покрасневшими глазами залегли лёгкие тени, русая коса растрепалась, а одежда была та же, что и вечером, безбожно помятая. Сердце кольнуло, захотелось обнять его, погладить по волосам и отправить спать. Жаль, что я не могла так поступить, поэтому ненадолго прикрыла глаза и приказала себе успокоиться.
— Тык это, некромансер, — названный Ороном сглотнул и понизил голос, — новое убийство. Кузнец наш, Матей, ушёл в кузню, там его и нашли.
Мужик с силой сжал в кулак ткань просторной штанины, а второй рукой зло стёр скупую мужскую слезу. Я замерла, а Рейвен сорвался с места. Где дом кузнеца, знали все. Мужик уже рыдал не стесняясь, ведь отца Зика очень любили. Он был этаким огромным добродушным медведем, верным мужем и любящим отцом, примером для подражания.
Я не могла просто развернуться и пойти в дом старосты, не могла позволить себе остаться в стороне. Мне казалось, что семье кузнеца я была сейчас нужнее, чем старостиной дочке. Чувство тревоги не отпускало, струна внутри продолжала натягиваться, было ощущение, что дальше будет только хуже.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Орон, я пойду к толю Орику, а вы немедленно идите к Хелле и передайте, чтобы она сейчас же ушла к кому-нибудь из подруг, — повернувшись к мужичку, я взяла его за руку, привлекая к себе внимание, — одной сидеть ей нельзя.
— Неужели вы не поняли? Людей убивают, когда они остаются совсем одни, — по моим рукам забегали нервные искры, — Орон, бегите скорее!
Мужик всхлипнул и кивнул. Он зло растёр лицо ладонями и побежал обратно. Я поспешила за ним, но свернула по дороге к дому кузнеца. Это был уже второй дом в этой деревне, который выглядел так мрачно и зловеще. Вездесущий туман стелился по участку возле строения белым озером, ухудшая видимость. Я обхватила себя руками за плечи, было ощущение, что дом давно заброшен.
Липкий страх начал пробирать душу, а внешний холод закрадываться внутрь. От дома кузнеца разило тем сладковатым запахом мучительной смерти, как и от дома Стена. Этот запах принесла на себе мама в моём последнем видении-воспоминании. Она называла нечто «Оно», и мы бежали от этого. Бежали от этого так далеко и прятались так хорошо, что даже я сама всё забыла.
— Реджина, — позвал меня тихий голос, и я посмотрела на незаметно подошедшего Зика, — ты пришла, чтобы посмотреть на… тело?
И этот здоровенный парень зарыдал, обхватив меня своими огромными лапищами. Я пискнула, потому что он сжал меня слишком сильно, а потом принялась гладить его по спине, чтобы хоть как-то успокоить. В доме послышался шум, крики детей, а потом всё это перекрыло зычное «Ти-и-ихо-о-о!» в исполнении нашего руководителя по практике.
Зик замер и отстранился, неловко бормоча извинения. Я слегка улыбнулась и предложила ему всё-таки пойти в дом. Но если бы я знала, что нас там ждёт, ни за что бы не пустила Зика внутрь. Но я не знала, поэтому мы вошли в горницу и замерли на пороге, не в силах сдвинуться с места.
Два младших брата Зика и совсем маленькая сестрёнка испуганно жались к деревянной стене за печкой, их почти не было видно, а в центре большого светлого помещения на полу сидела полная женщина и плакала, уткнувшись лицом в ладони.
Рейвен и толь Орик двумя скорбными фигурами застыли над ней, а староста сидел на лавке, вцепившись в волосы руками. Старший сын кузнеца тут же рванул к матери, но его остановил Теодор, преградив ему дорогу и покачав головой.
— Что происходит? — прогремел Зик, а его мать завыла, раскачиваясь.
— Успокойся, разорался тут, — проворчал толь Орик, — поймали мы убийцу твоего отца и Зарьи.
— Кто? — парень сделал шаг назад.
Не нужно было отвечать, чтобы понять. Его мать та, кто убил этих двоих и навёл страх на деревню, от неё исходили эманации чёрной силы. Бедняга тоже это понял и упал на колени, завыл, в бессильной злости колотя пудовыми кулаками пол. Рейвен посмотрел на него с сожалением и жалостью, наставник устало махнул рукой, а староста поднялся и, пошатываясь, подошёл к Зику. Он тяжело опустил руку на его голову и грубо начал гладить его по коротким тёмным волосам.
Кто-то может сказать, что это жестоко, но это было милосердно. Рано или поздно чёрные маги срывались и начинали нести смерть. В конечном счёте их всё равно убивали. Похоже, мать Зика была чёрной, которую не обнаружили. И сейчас она сорвалась и выпила жизни двух людей. Матея и Зарьи.
— Ты уже совсем взрослый, — я обратилась к старшему мальчику, он казался ровесником моего брата, у меня сжалось сердце, — и пока твой старший брат не может позаботиться о тебе и твоих младших, ты должен взять всё в свои руки.
Он свёл тёмные брови на миловидном строгом личике, сверля меня медово-карими, почти жёлтыми, глазами, в которых не было ни одной слезинки. Девочка и мальчик, так похожие на него и Зика, вжимались в паренька, ища поддержки. Малышка едва слышно скулила, уткнувшись лицом в рубаху старшего брата, а младшенький, искривив рот в беззвучном плаче, глотал слёзы.
