В один прекрасный день «Лавинг кап интимейтс» вошла в число десяти самых крупных в стране предприятий по производству бюстгальтеров. Каждая девочка препубертатного возраста, живущая на Юге, мечтала, что в один прекрасный день она сможет приобрести свою первую скромную картонную коробочку и приобщиться к «Лавинг кап интимейтс».
Где-то на чердаке дедушкиного дома, я уверена, все еще валяется и мой первый бюстгальтер, сшитый на этой фабрике, если не ошибаюсь, модель «Лавинг кап» называлась «Ферст блаш» — «Румянец стыдливости», специальная модель для девочек-подростков. И в этой модели я проходила все мои девические годы.
Однако примерно в году восьмидесятом «Лавинг кап» потерял популярность даже у своих былых почитательниц. Компания несколько раз переходила из рук в руки, и, насколько я знаю, к настоящему моменту фабрика производила только минимум изделий, причем практически вся продукция отправлялась в страны третьего мира, туда, где женщины не могли позволить себе приличного белья, скажем «вандер бра».
— Насколько я понимаю, вы собираетесь произвести полное переоборудование? — одобрительно сказала Глория. — Расширить производство, нанять больше рабочих. Вы нам словно Богом ниспосланы.
— Если вы так хорошо вошли в курс моих дел, то вы, должно быть, знаете и то, что я приобрел Малберри-Хилл?
Улыбка Глории чуть потухла.
— У нас очень маленький город. Слухи распространяются быстро. А Малберри-Хилл многим горожанам представляется важным памятником прошлого.
Уилл предупреждающе поднял руку.
— Позвольте мне сэкономить ваше время, мисс Мердок. Я знаю, что до вас, вероятно, дошли слухи о том, что я собираюсь сровнять дом с землей? Не скрою, я действительно об этом думал. Но я изменил свое решение.
— Называйте меня Глория, — сказала тетя. — Что ж, славно. Значит, дом продается?
Уилл покачал головой:
— Нет. Дом принадлежит мне. Глория торжествующе потерла руки.
— Отлично. — Она кокетливо посмотрела на Махони. — Полагаю, он требует приложения рук.
Уилл ответил Глории таким же взглядом. У него это тоже неплохо получалось.
— И в этом, думаю, вы обе могли бы мне помочь. Я хочу, чтобы Малберри-Хилл снова стал чем-то особенным. Чем-то… потрясающим.
— Мы дизайнеры по интерьеру, а не волшебники, — вставила я.
— Кили! — осадила меня Глория. — Будь хорошей девочкой.
— У меня уже есть подрядчики, — сказал Махони. — Есть архитектор и бригада строителей. Они уже приступили к работе. — Уилл взглянул на часы. — На самом деле, сейчас они должны по плану сносить летнюю кухню на заднем дворе.
Махони посмотрел на меня, и взгляд его карих глаз показался мне слишком пристальным.
— Что мне надо, так это дизайнер по интерьеру. Я видел фотографии ваших работ в журналах. Я не слишком в этом разбираюсь, но мне понравилось. Дом за городом, конезавод…
— Морганс-Хаус? Ферма Барнетт-Шоулз? Вы видели фотографии в октябрьском выпуске «Веранды»? Как мило с вашей стороны упомянуть об этой работе. Трудиться на Моргана было одно удовольствие. Он нас во всем поддерживал и был открыт для новых идей.
— И еще он богат, — вставила я. — Ферма Барнетт-Шоулз — проект на два миллиона долларов. Вы уже прикинули, какую сумму готовы потратить на Малберри-Хилл?
— Я думаю, что смогу заплатить столько, сколько потребуется. Мы начнем на пустом месте, можно сказать, с нуля. Ничего из своего теперешнего скарба в Малберри-Хилл я переносить не хочу. Вы видели, в каком состоянии дом?
— Не совсем, — сказала Глория. — Особняк пустовал слишком долго, я не была в нем, кажется, с детства. Вы ограничены временными рамками? К какому сроку вы хотите, чтобы дом был готов?
— Рамки очень жесткие, — сказал Махони. — Я хочу, чтобы дом был готов к Рождеству.
— Какого года? — спросила Глория.
— К ближайшему Рождеству, — сказал Махони. — Сейчас июнь. У нас полно времени. Как только стены будут готовы, подключат воду, электричество и покроют крышу, я думаю, мы могли бы купить мебель и прочее барахло, нанять художников, в общем, всех, кого нужно, — вы сами знаете, кто эту работу делает, и…
Глория рассмеялась:
— Мистер Махони, я должна сказать вам, что «Интерьеры от Глории» — это всего лишь мы с Кили. И сейчас у нас уже есть работа. Не думаю, что мы могли бы взяться еще за один проект, тем более на таких условиях.
— Что вы имеете в виду? Вы мне отказываете? — Махони в недоумении посмотрел на Глорию, а потом на меня.
— Вы требуете невозможного, — пояснила я. — Шесть месяцев на полную реставрацию дома? Даже если бы у нас вообще не было никакой работы, и то это было бы невозможно.
— Почему невозможно?
Махони нервно провел пятерней по волосам, отчего вся его прическа встала дыбом. Действительно, ему не мешало бы постричься. Сегодня утром на нем были линялые джинсы, рабочие ботинки и выгоревшая на солнце красная футболка. К тому же он, по-видимому, забыл побриться, — его щеки и подбородок покрывала густая рыжая щетина. Его скорее можно было принять за водителя грузовика, чем за преуспевающего бизнесмена. -t
— Наша работа так не делается, — стараясь говорить как можно мягче, пояснила Глория. — Большую часть того, что мы делаем для наших клиентов, изготавливают на заказ. Самая лучшая мебель, ткани, покрытие для стен, все это требует времени. Их надо заказывать специально и ждать, пока изготовят. Когда мы покупаем антиквариат, то покупаем только лучшее. Мы с Кили ездим по аукционам в Атланту, Шарлотт, Нашвилл, Новый Орлеан.
— Разъезжайте сколько хотите, — сказал Махони. — Я не против. Я же сказал, что хочу только самое лучшее. Мне лишь надо, чтобы все это было сделано до декабря.
Глория вздохнула.
— Мистер Махони, мы бы рады на вас работать, мы действительно были бы очень рады — я уверена, что вы превратите Малберри-Хилл в картинку. Но мы просто не можем взяться за эту работу. Над Барнетт-Шоулз мы работали три года, и мы все еще не полностью обставили домик для гостей.
— Ткань для оформления окна в маленькой гостиной на первом этаже мы ждали восемь месяцев, — вставила я. — Ее изготавливали во Франции и…
— Это просто уму непостижимо, — сказал Махони, перебивая меня. — Разве так делаются дела?
Глория понимающе кивнула:
— Вы правы. Но так уж выходит. Я могу лишь порекомендовать вам другого дизайнера, если хотите. Трейси очень хороший специалист, и, поскольку она лишь недавно начала вести бизнес, у нее не так туго со временем…
— Нет, — решительно оборвал Глорию Уилл Махони. — Я хочу вас двоих. «Интерьеры от Глории». Или вы, или никто.
— Нам очень приятно, — сказала тетя, — но…
— Я прошу лишь поехать и посмотреть дом, — сказал Махони, глядя прямо на меня. — Вы ведь это можете сделать? Мы могли бы прямо сейчас и поехать. Сколько вы берете за работу? Пятьдесят долларов в час или там шестьдесят? Что-то в этом роде? Я вам заплачу. Сегодня суббота, и я знаю, что ваши планы на сегодняшний день изменились.
— Пятьдесят долларов в час? — Я почувствовала, что лицо у меня горит, и мне снова захотелось рвать и метать.
— Слушайте, вы, деревенщина, — прошипела я. — Это вам не мебельная лавка. Вы не можете вот так просто войти сюда и потребовать, чтобы вам обставили дом. Я уже говорила вам об этом вчера. И нас с Глорией не в капусте нашли.
— Ладно-ладно, — торопливо сказал Махони. — Успокойтесь. Я не хотел вас обидеть. Уж этого точно мне хотелось меньше всего. Я знаю, что вы лучшие. Как я уже сказал, я навел справки, но, очевидно, мне еще много предстоит узнать о дизайне интерьеров. — Он умоляюще посмотрел на Глорию. — Замолвите за меня доброе слово, пожалуйста.
Глория засмеялась.
— Может, вам просто стоит принять отказ и уйти отсюда, мистер Махони?
Он вновь взглянул на часы и нахмурился.
— Ладно. Я должен встретиться с бригадой, работающей на Малберри-Хилл, и я уже опаздываю. Но мы еще поговорим. Когда вы будете в лучшем настроении.
Я натянуто улыбнулась.
— У меня и сейчас нормальное настроение. Лучше не бывает.
— Это мы еще посмотрим, — сказал Махони. Колокольчик над дверью мелодично зазвонил, когда он вышел. Минутой позже мы услышали, как сыто заурчал двигатель «кадиллака».
Глория стояла у окна и смотрела вслед отъезжающему посетителю.
— Интересный мужчина.
— Невежественная скотина, — сказала я. — Пятьдесят баксов в час, мать его!
— А мне он понравился. И мне смерть как хочется увидеть этот дом, — сказала Глория. — Малберри-Хилл наверняка таит в себе громадный потенциал.
— Ты о ком это говоришь? — спросила я, подойдя к Глории. — О доме или об этом парне?
— О том и другом, — сказала Глория.
Глава 7
В совершенном мире в день своей несостоявшейся свадьбы я, разбитая горем несостоявшаяся невеста, приняв дозу валиума, лежала бы, вытянув ноги на своей кушетке из Парижа, с ломтиками огурца на глазах и только бы и делала, что думала о своей несчастной судьбе. Но наш мир несовершенен. Глория вернула кушетку в витрину, где она стояла до этого, а валиум у нас кончился. Телефон же продолжал звонить, и кому-то надо было отвечать на звонки, и этим кем-то, к несчастью, были мы с тетушкой.
