между Сенекой и апостолом Павлом, сейчас она считается подделкой, и маловероятно, чтобы Сенека вообще что-то знал о новой религии. Поэтому бог Сенеки – это бог стоиков, отождествляемый с рациональным началом, которое движет Природой. Их бог – не личность, а скорее физический принцип, ответственный за порядок и организацию природного мира (мы вернемся к этому вопросу в следующей главе). Таким образом, когда Сенека упоминает о «божьей воле», он говорит о таком организующем первоначале, которое стоики отождествляли с судьбой. Как писал Цицерон, у стоиков «судьба – это не то, что под этим понимает суеверие, а то, что понимает физика»[31].
Приняв все это во внимание, насколько серьезно мы должны воспринимать описание Сенекой бога как сурового отца, посылающего нам испытания? Может ли все это быть риторическим приемом? Не вдаваясь слишком глубоко в вопрос о теологических взглядах философа, можно сказать, что есть ракурс, с которого его концепция несчастий останется убедительной для любого читателя, независимо от его религиозных взглядов. Верим ли мы в милосердное божество, пантеистический порядок или хаос атомов, только нам решать, как оценивать то или иное событие – как катастрофу или как возможность. Потерять работу – это трагедия или шанс заняться чем-то новым? Хотя увольнение неизбежно создает трудности и никто не станет делать вид, будто можно просто игнорировать его практические последствия, мы всегда свободны считать его или ужасным ударом, или вызовом, способным изменить нашу жизнь к лучшему. Этот выбор зависит только от нас. Тут также можно увидеть разницу в том, как расставляют акценты Сенека и Эпиктет. В то время как Сенека предлагает нам думать о кажущихся плохими событиях как о благих (или по крайней мере полезных), Эпиктет советует обращать на них как можно меньше внимания, сосредоточиваясь только на собственных суждениях.
Сенека не понаслышке слишком хорошо знал о превратностях жизни. Попытка извлечь из них положительный опыт была, несомненно, одним из многих способов, которые помогали ему в трудных обстоятельствах. Как он писал из корсиканской ссылки своей матери, Гельвии, «в непреходящем злополучии есть одно преимущество: кого судьба постоянно преследует, того в конце концов закаляет»[32]. Читая трактат «О провидении», можно подумать, будто он получает удовольствие от борьбы и рад каждой новой беде как источнику возможной пользы. Но в одном из писем к другу Луцилию мы слышим совсем другие интонации:
Я не согласен с теми, кто бросается в волны и, любя жизнь беспокойную, каждый день мужественно сражается с трудностями. Мудрый терпит такую участь, но не выбирает ее и предпочитает мир сражению[33].
Никто в здравом уме не пойдет искать себе неприятностей, даже если из них можно извлечь полезный урок. Но развитие навыков, которые помогут преодолеть трудности, когда они рано или поздно случатся, пойдет человеку только на пользу. Как Сенека писал матери, сильнее всего невзгоды бьют по тому, кто их не ждет, но справляться гораздо легче, если ты подготовлен[34]. Эту мысль он развивает в другом утешительном письме, на сей раз к Марции, подруге, которую постигло личное горе[35]. Тремя годами ранее она потеряла одного из сыновей, но за это время ее боль так и не утихла. Отмеренный период траура миновал, и теперь горе стало привычным изнуряющим состоянием ее души. В какой-то момент философ решил вмешаться.
Самая интересная часть письма Сенеки – это его рассуждение о том, что иногда называют предуготовлением к будущим бедам. Эту идею разделяли некоторые ранние стоики, в частности Хрисипп. Суть ее в том, что в спокойные дни стоит размышлять о бедах, которые могут случиться, чтобы оказаться лучше подготовленным, если они все-таки случатся. По мнению Сенеки, она оказалась так сокрушена горем потому, что никогда должным образом не задумывалась о возможности смерти своего сына. А ведь все мы смертны и прекрасно это знаем. Смерть – это не просто возможный риск, это неизбежность.
Горе так сильно действует на людей, пишет Сенека, поскольку они не предвосхищают его. Мы постоянно видим и слышим о смерти и несчастьях, постигающих других людей, особенно в нашу эпоху быстрого распространения новостей, но редко задумываемся о том, а как бы мы сами вели себя в подобных обстоятельствах. Сенека напоминает Марции – и нам – о тех вещах, о которых мы бы предпочли не слышать и не знать: мы смертны; наши любимые неизбежно умрут и могут умереть в любой момент; в любую минуту мы можем лишиться благосостояния и покоя из-за сил, нам неподвластных; как бы плохо нам ни было, дела могут пойти еще хуже. Останутся ли у нас силы бороться, если удача отвернется от нас? Если беда придет в наш дом, сохраним ли мы спокойствие и хладнокровие, с которыми часто реагируем на новости о несчастьях посторонних людей? В случае с другими мы воспринимаем такие события как неотъемлемую часть жизни, как нечто печальное, но неизбежное. Легко отнестись к происходящему «философски», когда беда случается не с нами и не с нашими близкими, но что будет, когда наступит наш черед?
Просто нелогично, пишет Сенека, говорить о каком-то несчастье: «Я не думал, что со мной это случится», особенно если знаешь, что такое происходило с другими. Отчего этой беде не случиться со мной? Когда мы говорим о смерти, горевать и удивляться еще менее логично, принимая во внимание неизбежность смерти для всех живых существ. Она должна когда-то наступить, так почему бы не сейчас? Неразумно надеяться, что кому-то повезет обмануть смерть. Сенека считает, что если думать о возможных несчастьях так же, как о тех, которые действительно рано или поздно случатся, то это поможет смягчить удар, когда они нас настигнут. Мы будем лучше подготовлены к тому, чтобы принять удар судьбы, и легче перенесем горе. По сути, Сенека советует нам готовиться к любому стечению обстоятельств, в том числе к тем ситуациям, которых мы сами себе не желаем и о которых предпочитаем не думать. Не следует считать, что все пойдет в соответствии с нашими надеждами и ожиданиями, поскольку это маловероятно. Это очень важный, хоть и не очень приятный урок.
5
Мы как часть Природы
В сравнении с жизнью Сенеки судьба Марка Аврелия была относительно спокойной. Хотя он
