Я резко поворачиваю голову, чтобы посмотреть, кто схватил меня, и сияющие аквамариновые глаза генерала смотрят на меня сверху вниз. Внезапно я осознаю всю мощь его твердого, мускулистого тела, прижатого к моему. Моя задница прижимается к его паху, пока я изо всех сил пытаюсь освободиться, и все, чего я добиваюсь, — вызываю у него смех.
И провоцирую стояк.
Я сглатываю, когда его член, который теперь ощущается как гребаный ствол дерева, пульсирует прижатый ко мне. Я немедленно прекращаю свои движения, обмякнув в надежде, что он отпустит меня.
Он этого не делает.
— Хаксли! — этот звук заставляет меня подпрыгнуть, когда он выкрикивает ее имя. О, кто-то сейчас отгребет. Каким-то чудом мне удается сдержать ухмылку.
Счет: я — 2; Хаксли — 2.
Она разглаживает ткань своей одежды, выглядя так, словно и не было только что никакой потасовки. Отбросив волосы за плечо, она склоняет голову. Несмотря на то, что она выглядит спокойной, я улавливаю подергивание ее заостренного уха, когда он говорит с ней.
— Не прикасайтесь ни к одной из человеческих женщин. Они новички на нашей планете, и с ними следует обращаться как с гостями, пока мы не выясним, какое место они займут среди нашего народа.
— Мне очень жаль, милорд. Я очень расстроилась из-за языкового барьера, потому что она, похоже, не может нормально общаться, — говорит Хаксли, скользя по мне взглядом.
Эта сука только что назвала меня идиоткой?
Счет: я — 2; Хаксли — 3.
Лия была права; я готова обматерить кого-нибудь на новарском меньше чем за три минуты. Моя грудь вздымается от оскорблений, которые я хотела бы бросить в адрес Хаксли. Лия смотрит на меня и слегка качает головой: она пытается помочь мне сохранять спокойствие, и это немного помогает. Я раздраженно скрещиваю руки на груди, пытаясь не обращать внимания на свои болтающиеся в воздухе ноги, из-за чего я чувствую себя ребенком на руках у родителей. Я снова смотрю на пришельца.
Привет, папуля.
— Я понимаю, — говорит он. — Я ценю все, что вы сделали, заботясь об этой человечке. Пожалуйста, продолжай и дальше служить на благо своего народа.
— Я сделаю это ради моего народа и моего принца, — говорит она.
— Отведи ее в покои принца, — говорит он.
Ее колебание настолько мимолетно, что я уверена, что мне оно показалось, за исключением ее горящего взгляда, когда встречается с моим.
— Да, милорд.
Мне кажется, или я что-то пропустила?
«Милорд» кажется довольно высокомерным титулом для генерала, но опять же, эти пришельцы, ну… чужды мне. То же самое можно сказать и об их обычаях.
— Ну, а теперь, — говорит он мне на ухо, переходя на английский. — Что мне с тобой делать? — его хватка на мне меняется, и следующее, что понимаю, я разворачиваюсь, а затем оказываюсь прижатой к его груди.
— Ты мог бы опустить меня, — говорю я.
— Хочешь убежать, малышка?
Когда мои соски твердеют от чувственности в его голосе, а его член пульсирует у моего клитора, это не бегство, это самосохранение. Вряд ли он подозревает, что я вот-вот расплескаюсь, как Ниагра. Однако я сомневаюсь, что Зейден оценит, если я появлюсь в его спальне будучи возбужденной из-за другого парня.
— В отступлении нет ничего постыдного, генерал, — говорю я. Мой голос звучит более задыхающимся, чем минуту назад, и я надеюсь, он предположит, что это из-за моей стычки с Хаксли, а не из-за того, что он меня возбуждает.
Он опускает голову в знак признательности.
— Это правда, но я не думаю, что тебе свойственно уклоняться от сражений.
— Я сражаюсь, чтобы защитить себя, а не ради победы.
Он наклоняется, приближая свое лицо к моему.
— Ты думаешь, что сможешь защититься от меня? — его дыхание касается моего лица, и мое сердце замирает.
— Я бы попробовала, — честно отвечаю я.
— Мы еще посмотрим.
Прежде чем я успеваю ответить на это загадочное замечание, он опускает меня на землю. Он скользит моим телом вниз по своему, пока мои ноги не касаются пола, и я пристально смотрю на него. Я без сомнения знаю, что он сделал это нарочно. Он улыбается мне сверху вниз, совершенно не стыдясь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я повожу плечом, освобождаясь от его хватки, но знаю, что это только потому, что он позволил мне это сделать. За последние две минуты он прикоснулся ко мне больше, чем мужчины за последние два года. Теперь мне просто нужно найти свое праведное негодование по поводу его бесцеремонного обращения со мной.
Очевидно, оно куда-то запропастилось.
— Морган, — зовет Лия.
Я направляюсь в ее сторону и, не теряя времени, заключаю ее в объятия.
— Скоро увидимся. Попроси капитана, чтобы он разрешил мне как-нибудь зайти, хорошо?
— Хорошо, — говорит она, выглядя так, словно вот-вот расплачется.
Я отступаю назад, когда Варек заключает ее в объятия, а затем обращается к генералу. Краем глаза я замечаю, как Хаксли нетерпеливо постукивает ногой, но на ее лице нет того раздражения, которое она испытывает ко мне. Мне так же не терпится избавиться от нее, как и ей от меня, поэтому я подхожу к ней.
— Пошли, — говорю я ей.
Счет: я — 3; Хаксли — 3.
***
Хмуро указав на дверь спальни принца, Хаксли оставляет меня. Слава богу. После нашей кошачьей драки я уверена, что она больше не будет меня недооценивать, но это не очень-то уж хорошо. Это просто означает, что в следующий раз она будет более подготовленной. И, учитывая ее натуру, следующий раз определенно будет.
Я толкаю дверь и вхожу в комнату, любуясь всем ее великолепием. На возвышении стоит большая кровать с балдахином, черными подушками и черным покрывалом. Сбоку есть дверь, которая ведет на балкон, и есть закрытая дверь, которая, как я предполагаю, ведет в ванную комнату. С потолка свисает люстра с черными кристаллами, которая заливает комнату мягким светом.
С чем связано увлечение принца черным цветом? Не то чтобы я возражала, но сначала на корабле был Варек с его простыми белыми стенами и коврами повсюду, а теперь у Зейдена везде черные предметы. Это двое, как инь и ян.
Если бы не дрожь от осознания, пробежавшая по моему позвоночнику, я бы даже не узнала, что кто-то находится в комнате. Я поворачиваюсь лицом к двери, и сразу же мое сердце начинает биться так быстро, что инсульт мне обеспечен.
Это он.
— Черт возьми, нет, — говорю я, качая головой.
— Черт возьми, да, — говорит генерал, ухмыляясь мне.
— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я, скрещивая руки на груди. — Я ожидаю, что в любую секунду появится принц.
— Это моя комната.
Мой рот открывается в недоумении. Этого не может быть. Да ну нахрен.
— Ты Зейден? — спрашиваю я.
Он кивает.
— Это одно из обращений ко мне.
Гнев сжимает меня, как смирительная рубашка, и, возможно, я немного сумасшедшая.
— Ну, ты можешь добавить в список еще и «лживого засранца».
Он поднимает руку и тычет пальцем в мою сторону. Невидимая сила сжимается вокруг меня, и меня тянет к нему, как на конвейерной ленте. Его дар, или телекинез, приводит меня к нему с другого конца комнаты, и через несколько секунд тепло его тела просачивается в мое.
— Шшш, малышка. Так не разговаривают с членами королевской семьи.
— Отпусти меня, — огрызаюсь я. Я борюсь с его хваткой, но все, чего добиваюсь, это расстраиваюсь, когда мне не удается сдвинуться даже на сантиметр.
Все это время Зейден, будущий лидер дравианцев, играл со мной, находясь рядом, и игнорировал меня, когда ему это было удобно. Гнев даже близко не подходит для описания того, что я чувствую. Когда его ухмылка становится шире, я чуть не слепну от ярости, которая красной пеленой заволакивает мои глаза.
Я осматриваю его запястье в поисках устройства, которое должно было бы уведомить его о моем расстройстве, но его нигде не видно. Я пристально смотрю на него прищуренным взглядом, не в силах сделать ничего другого.
— Ты собираешься использовать устройство для отслеживания моего биологического уровня? Потому что если да, то ты должен знать, что у меня зашкаливает пульс и давление тоже.
