Корни такого положения глубоки, и существуют десятки интерпретаций русской истории, объясняющие, почему «мы не Запад», в том, что традиционное соотношение Человека и Власти у нас совершенно особое, неевропейское, сходятся почти все.
Возвращение… в нормальный мир людей можно…, лишь признав некоторые общие культурные основания современной цивилизации, основополагающие ценности и ориентиры… В сердцевине этого процесса лежит признание безусловности и неотчужденности фундаментальных прав человека, взятого не в качестве элемента некоей общности.
Часто повторяется мысль, что на характере русского народа отрицательно сказалось крепостное право, отмененное сравнительно с другими странами Европы довольно поздно – только в 1861 г. Однако крепостным правом не были затронуты русский Север и Сибирь. По сравнению с некоторыми иными европейскими государствами крепостное право в России не носило характера рабства: рабство же в США было отменено позднее, чем крепостное право в России. К тому же русский национальный характер оформился до закрепощения крестьян. Писатели уже в XIX в. всегда отмечали чувство собственного достоинства у русских крестьян (Пушкин, Тургенев, Толстой и др.).
Сложившийся взгляд на Россию означает анализ историко-политических событий на уровне мировой истории, как западная и восточная цивилизации. В данном случае это означает попытку рассмотрения политики Российского государства под тройным углом зрения: 1) по отношению к Западной Европе; 2) с учетом традиций древней России; 3) по влиянию государственного дела на дальнейшее развитие страны. Что взяла Россия у Западной Европы в своем политическом развитии? Что дает государству предшествующая эволюция общества восточного типа? Считается, что восточное общество проводит реформы, ориентированные на общинные, коллективные отношения, сохранение авторитаризма в управлении. При оценке российских реформ необходимо учитывать их следствия, которые проявят свой эффект только в будущем.
Вполне вероятно, что народ, прошедший длительный путь, открывает какую-то тайну человеческой цивилизации, некоторую сторону ранее скрытых движущих сил. За этот опыт приходится расплачиваться громадными жертвами. Достаточно упомянуть о социалистическом эксперименте. Но благодаря этому человечеству открываются новые грани существования и возможные опасности для него. Итоги развития России подводят к признанию, что общество претерпело сокрушительное поражение на неизведанных дорогах истории, оказалось отброшенным вспять.
В последнее время можно слышать прямо противоположные предложения: 1) России надо ориентироваться на Запад, гражданское общество, на свободное предпринимательство; 2) наш образец – Азия, конкретно – Китай. В этой «системе координат» проходят бурные дискуссии.
Что такое Запад в контексте культуры? Категория «Запад» часто понимается как одна из модификаций «они», противоположная категории «мы». Для одних Запад есть носитель мирового зла, средоточие и источник индивидуализма, безнравственности и разложения, а для других – непревзойденный источник реальных и потенциальных средств цивилизованной жизни: техники, науки, сервиса, которые могут использоваться утилитарно для наших целей. Многими отечественными политологами Запад оценивается и как источник целей, включающих права и свободы человека, реалии демократии, справедливости, обилие материальных и духовных благ. Итак, Запад – своего рода зеркало, в котором отражаются не только развитая экономика и культура, но и убожество условий нашей повседневной жизни. «Мы – они» предстает дуальной оппозицией (противоречием), полюса которой соотносятся друг с другом через взаимодействие и взаимопроникновение.
В результате эта оппозиция позволяет осмысливать всю человеческую жизнедеятельность: культуру, мышление, нравственность.
§ 4. Потомки восточных славян в современной истории
Очевидно, что изучение российского общественного процесса нельзя начинать ни с Октябрьской революции, ни с XIX в., ни со времен Петра Великого. В истории всех государств преемственность пересиливает новшества, и самые радикальные цели при их осуществлении на практике должны уживаться с унаследованной средой, включая и старые идеи.
Глубокий разрыв между государственной властью и народом представляется прочно утвердившейся преемственной чертой. Правда, она присуща не одной России. Но в силу особенностей истории России здесь произошло ее укоренение. Русские князья использовали даже ханов для полного подавления веча, интересы правителей все больше отдалялись от интересов народа. В России не было эквивалента средневековой западной идеи о том, что король подчиняется закону, а также опыта ограниченного правления, складывавшегося в Англии со времен Великой хартии вольностей. При поддержке церкви и с помощью идеологии самодержавного правления московские правители возвысились как над народом, так и над аристократами. Падение Византийской империи, женитьба Ивана III на византийской принцессе, идея о Москве как третьем Риме (четвертого Рима не бывать), использование титула «царь», покорение волжских ханств способствовали усилению самодержавия. Эта тенденция достигла своей кульминации в личности Ивана Грозного. В последующий период соперничество бояр и конфликты между аристократами стимулировали упрочение самодержавия. Россия заимствовала византийскую идею о сотрудничестве церкви и государства, что привело к подчинению церкви государству.
России не коснулось великое соперничестве между империей и папской властью, во многом способствовавшее развитию политического процесса на Западе, где появились теории общественного договора, народного суверенитета, прав личности. Напротив, в России эти доктрины, особенно после французской революции, рассматривались всеми, за исключением радикалов, как опасная западная ересь. Несмотря на многочисленные попытки – от царя Алексея до Александра II, здесь так и не удалось установить власть закона. Такие важнейшие элементы, как разделение властей и независимость судебной власти, оказались несовместимы с самодержавием.
Глубокие корни имело на Руси слияние суда с управлением. Князь и его посадники были одновременно судьями. По мере создания централизованного государства судебная власть переходила к царю, боярской думе и приказам, а на местах – к наместникам и волостелям. Существовали судьи «с докладом» и «без доклада»: решения первых утверждались государем, вторых – могли быть обжалованы. Суд всегда был источником дохода для правительства. Кто знает, быть может, из тех времен идет традиция продажного суда, сохраняющаяся поныне?
Судебная власть в России на протяжении столетий не была выделена из иных властей. Только судебная реформа 1864 г. дала России самостоятельное правосудие, отделила суд от администрации. Но в силу загадочной особенности нашего политического процесса вслед за реформой последовала контр-реформа. Главный удар по правосудию нанес Октябрь 1917 г. Дореволюционные суды («мумии», «алтари умершего права», «гнусные комедии») были ликвидированы, поскольку большевики не признавали «буржуазных предрассудков» независимости судей. Они ввели местный суд – тройку из судьи и заседателей, избираемых Советом. Ревтребуналы вершили массовые казни без суда, в административном порядке. В частности, в Петрограде вершились «зверские ежедневные самосуды», «издевательства над офицерами, когда их бросали с моста в воду».
Самая большая беда была в том, что народ принуждали строить теоретически сконструированный «самый справедливый» строй. Печальные итоги этого строительства на крови многих миллионов известна. Если первая мировая война унесла 5 млн. человек, то гражданская война «белых» и «красных» стоила России 13 млн. жизней.
Строительство социализма в деревне сопровождалось репрессиями против 10 млн. крестьян. «Охота за ведьмами» в КПСС и в советском обществе к концу 30-х гг. унесла еще 8 млн. человек. Это было не просто насилие, это был настоящий правовой террор. В белой эмиграции за рубежом России оказалось 2 млн. человек.
В лагерях «Архипелага ГУЛАГ» поглощено 20 млн. человеческих жизней. Таких огромных людских потерь на протяжении 50 лет (с 1914 до конца 50-х годов) не несла никогда ни одна страна в мире. Чудовищный масштаб сгинувших людей самым негативным образом сказался на нравственном и правовом состоянии общества. Недаром говорится, что «в России все трагично».
Можно согласиться с мнением, что революционная ситуация в марте-октябре 1917 г. во многом напоминает ход событий после августа 1991 г., когда был потерян темп преобразовательного движения и допущены серьезные просчеты. Этим воспользовались радикальные политические силы, оказывая давление на власть и раскачивая «народную» лодку. Немало политиков жаждут любой ценой победить «врага», то ли в «красно-коричневом», то ли в «коммунистическом» обличье. На деле же враг – инакомыслие, борьба с которым уже вызвала призрак диктатуры и справа, и слева.
