– Посмотрели и хватит.
Затем, отгородившись широкой спиной от Михаила, проскрежетал.
– Ты, Аркадий, мне хоть и друг, но на моем пути лучше не вставай. Помнишь, с каким условием я взял тебя в полет? Вот то-то! Мне самому эта авария вот уже где, – он приставил ребро ладони к горлу. – Американцы всю плешь проели. Одних нот протеста больше сотни прислали: «Прекратите, мол, загрязнение Арктики. Животный мир страдает». А где они видели этот животный мир – на картинках, что ли? Да и сказать по правде, не об экологии они пекутся, а о том, как бы нам больше палок в колеса вставить. А тут еще ты со своими поучениями. Прошу тебя, не гневи душу!
Профессор ответил в тон президенту.
– Савва Тимофеевич, ты знаешь, что я всегда с тобой, но в одном не поддержу тебя никогда. Ты знаешь, о чем я, – и он порывисто отошел.
Старик поманил к себе Михаила.
– Иди к нашему гению, – сказал он вполголоса. – Он, конечно, человек вольнодумный, но в уме ему не откажешь. Учись у него, учись у меня. Учись, Миша, пока мы живы. Когда нас не станет, будет поздно.
Подтолкнув Михаила, президент вернулся к своему креслу, где его дожидался краснолицый генерал и заново сваренный кофе.
Озон, чипы, деревопровод
Богомолов сидел нахохлившись – локти уперты в колени, шея вытянута вперед, глаза уставились в одну точку. Сейчас он снова стал похож на большую рассерженную птицу. В его напряженной позе, в выражении лица читалось едва сдерживаемое негодование.
Михаил присел рядом. Теперь ему самому не терпелось продолжить беседу, но он не знал, как начать. Вид профессора говорил о том, что его лучше беспокоить.
Однако, все произошло само собой. Очнувшись от тяжелых мыслей, Богомолов заговорил быстро, без остановки, будто боялся, что не успеет.
– Вот! О чем я говорил? Я давно предрекал, что все беды человечества происходят от его самонадеянности. Разлили нефть – не беда, насыплем порошка, и все будет отлично. Вырубили леса – не страшно, посадим новые. Вымерли дикие животные – ерунда, выведем новых из стволовых клеток. А что в итоге получилось? Земля стала мертвой безжизненной пустыней. Человек наказал себя сам. Из повелителя природы он превратился в гонимое существо, став заложником своих изобретений, так называемого прогресса, новых технологий и прочих выдумок. Он перестал быть хозяином земли. Когда-то, в доисторическую эпоху люди укрывались от стихии в пещере. Скажите, что-нибудь изменилось за тысячи лет? Несомненно, ответите вы, теперь мы поступаем более «прогрессивно» – собираемся в мегаполисах, отгородившись от разгневанной природы защитными куполами и воздушными ловушками. Да, что далеко ходить, когда вы последний раз были «на природе»?
– В прошлом году. На президентском выезде.
Профессор покачал головой.
– В годы моей молодости не нужно было становиться персоной особо приближенной к президенту, чтобы пойти в лес по грибы, собрать ягод или посидеть с удочкой на берегу реки. Мы ездили, куда хотели, гуляли, где и когда хотели. Надеюсь, вы знаете, что такое рыбалка?
– Да, нам рассказывали в школе. Это выуживание из воды вымерших рыб.
Богомолов прикрыл ладонью страдальчески исказившееся лицо.
– Боже, боже, а ведь прошло всего двадцать лет. И вот уже рыбалка превратилась в «выуживание рыб». Почему же, позвольте вас спросить, эти рыбы вымершие? Тогда они были очень даже живыми. И бьюсь об заклад, у вас вряд ли бы получилось поймать хотя бы одну из них. Нынешняя молодежь не умеет делать даже самых элементарных вещей. Приходится признавать, что в этом виновато наше поколение. Ведь это мы украли у вас детство.
– А что значит выражение «бьюсь об заклад»?
– Боюсь что, объясняя это, мы далеко уйдем от нити нашего разговора. Надеюсь, что такое нить разговора, вы знаете?
Михаил неуверенно мотнул головой.
– Я тут много рассказывал о человечестве и о совершенных им ошибках, – продолжил профессор. – Но давайте поговорим о том, во что любят играть мальчишки всего мира – о войнушке. Вы уже упоминали о ядерном взрыве над Иерусалимом. Хотите узнать о нем правду? Настоящую, а не ту голливудскую истерию, которую показали по всему миру?
– Конечно!
– Ну так, слушайте. В результате иерусалимского пшика, по-другому его не назовешь, пострадала всего одна собака. И то только потому, что не успела увернуться от заснувшего кинооператора. Видимо сюжет, который собирались снимать, оказался очень занимательным, вот он и заснул. А что показало телевидение? Яркая вспышка, стертые с лица земли города, обезумевшие толпы беженцев. Только вот у меня вопрос – откуда все эти телекомпании знали о взрыве? Им что, разослали приглашения? Как они могли знать заранее, успели выбрать место и лучший ракурс? Представляю себе – ряд кинокамер, перед ними встает главный режиссер и дает отмашку – «Мотор! Взрыв!»
Конечно, местность вокруг предполагаемого «взрыва» оцепили. Ведь там опасно – радиация! Но, скажите мне, почему его эпицентр несколько раз менял свое расположение и, в конце концов, вообще исчез? Международные эксперты долго не могли выяснить, где находилось настоящее место событий, а ведь Израиль и тем более Иерусалим не так уж велики, чтобы не обнаружить огромную воронку и радиационный след. Прочесали весь город и окрестности, но счетчики Гейгера молчали как немые. Более того – нигде не обнаружили ни покосившихся домов, ни даже сломанного забора. Выходит, что поводом к войне послужило обычное кино. С картонными декорациями, фальшивыми домами и нарисованным небом.
Много позже я слышал анекдот про то, что всю энергию иерусалимского взрыва евреи использовали для своих нужд – на отопление, на свет и прочее. Дескать, поэтому от него не осталось и следа. А потом израильтяне еще оказались недовольны – взрыв, мол, был слишком слабым, не хватило надолго.
– Но если то, о чем пишут в учебниках – неправда, то почему случилась Война? Из-за чего погибли миллионы людей?
Профессор вздохнул.
– Деньги. Деньги – главная и единственная причина всех войн, которые когда-либо случались на земле. Все происходило и происходит из-за них и ради них. Когда-то деньги изобрели, чтобы народы могли мирно сосуществовать, обмениваться товарами, оценивать свой и чужой труд. Появление денег дало сильный толчок развитию человеческой цивилизации, но в наши дни они стали причиной раздора. Что такое война? Это вооруженная борьба за ресурсы и новые рынки сбыта. Причину любой самой малой заварухи нужно искать в экономике, которой наплевать на нужды и чаяния людей. Экономика – это цифры. Для нее люди – это всего лишь количество голов или ртов, кому как удобнее.
Общество, развращенное в поглощении всего и вся, уже не могло остановиться. Оно требовало еще и еще. Человечество буквально пожирало саму землю – выжимало из нее последние капли нефти, забирало последнюю горсть угля, срывало недозрелые колосья, а получив вожделенную вещь, отправляло ее на свалку. «Это не модно!», «Этим уже никого не удивишь!», «Нет ли у вас чего-нибудь новенького?»
Это стало нормой, и на этом делали огромные состояния. В мире самые большие деньги зарабатывает тот, кто знает слабости людей. Спроси у нашего президента. Уже тогда он был очень богат. Конечно, не так как сейчас, но все же. Он входил в десятку богатейший людей России и с каждым годом продвигался на одну-две строчки вверх, пока не стал во главе списка.
– Говорят, Савва Тимофеевич разбогател на экспорте леса. Это правда?
– Отчасти. Легче и быстрее заработать на том, что досталось человеку даром – нефть, газ, вода, лес. Мы пользуемся тем, что лежит у нас под ногами. Россия всегда была богатой страной, и я не берусь сказать – хорошо это или плохо. Савве… Савве Тимофеевичу нужно отдать должное. Он шел не проторенным путем, а искал новые. Вел себя не так, как другие, которые откровенно заявляли: «После нас хоть потоп». Он думал о будущем. Не просто выкачивал из земли нефть или гнал за рубеж бревна – нет. Он был добытчиком нового типа, всячески развивал науку и изобретательство. Это он организовал в Новосибирске первый в послевоенной стране наукоград, завез туда ученых. Да, именно завез. Обеспечил их всем необходимым. С его подачи был создан первый в мире деревопровод. Сейчас кажется, что в этом нет ничего особенного, а тогда это был настоящий прорыв, технологическая революция. Никто до Саввы даже думать не смел, что деревья можно перекачивать по трубам. Его ученые сделали немало открытий. Самые известные из них – производство озона и изобретение защитных куполов, без которых сейчас немыслимо существование жизни на земле. Неизвестно чем бы все закончилось, не соверши наши ученые этого поистине исторического открытия. Да вы и сами должны помнить, что лет десять назад на улицу нельзя было выйти без защитного костюма. Как мы пережили эти годы – ума не приложу.
Михаил согласно кивнул. Пожалуй, он знал лучше самого профессора, как и кто изобрел промышленный озон. Михаил гордился тем, что лично был знаком с этими людьми. Дмитрий Замятин, Виталий Филючкин и Григорий Казин – они учились на соседнем эколого-технологическом факультете на три курса старше него. Днями и ночами пропадая в лаборатории, тогда еще никому не известные студенты, они что-то смешивали, взбалтывали и разливали по пробиркам. Их тетради были исписаны многоэтажными формулами, а в разговорах часто проскакивали непонятные и, как казалось посторонним, неприличные слова. А что можно было подумать, услышав такое?
