Внезапно откуда-то из джунглей послышались мужские голоса.
Взгляд девушки наполнился паникой.
— Кооотееен! — закричала она.
— Я поговорю с ними. Я скажу им, что ты не имеешь к этому никакого отношения.
Расстроенная тем, что я не делаю даже шага, она вздохнула и, взяв меня за руку, прижала мою ладонь к моей груди, а затем переплела наши пальцы.
— Щаслива… — произнесла она, и я подумал, не говорит ли она мне всем этим о том, что хочет пойти со мной.
Я не мог этого допустить. Было очень мало шансов на то, что какая-то лодчонка пересечет океан. Я не мог подвергнуть девушку такой опасности.
Убрав ее руку, я дотронулся ладонью до ее груди:
— Ты должна остаться здесь!
Она заморгала, а потом, практически зарычав, оттолкнула меня и, повернувшись, побежала прочь.
— Вот проклятье! Женщина, ты куда?
Я побежал за ней, двигаясь так быстро, насколько мог, с удивительной проворностью ныряя под густые ветки и лианы. Но, поскольку я был еще слаб, моя скорость была сравнима со скоростью беременной коровы. Стараясь не потерять ее следы на влажной земле, я наконец выбежал из джунглей и оказался на песчаном берегу, а девушка уже добежала до узенькой рыбацкой лодки и, увидев меня, стала жестикулировать, подзывая подойти к ней. На секунду я поднял глаза к небу, собираясь с мыслями, а потом поспешил к лодке. Добравшись до нее, я снова услышал голоса. Я посмотрел через плечо и увидел, как к нам направляется толпа темнокожих мужчин с копьями в руках.
Вот блядь! Это не хорошо!
Хэппи отчаянно закричала, и мне пришлось делать выбор. Если мы попытаемся пересечь океан, то она, скорее всего, умрет. Если она останется, то я, скорее всего, смогу убедить этих людей, что это не ее вина. Возможно, я заставлю их думать, что я как-то смог ее околдовать.
Я вцепился в лодку, мешая ее движению. В глазах Хэппи отразились непонимание и боль.
— Прости. Я не могу взять тебя с собой. Ты дорога мне.
Я знал, что она все равно не сможет меня понять, но, когда эти люди окружили нас, я понял, что снова совершил ошибку.
Глава 8
Тедди
Почему он замолчал? Какого хрена… он… замолчал?
Я поняла, что, ерзая от нетерпения, оказалась почти на краю стула в ожидании продолжения его рассказа. Очевидно, что все это было вымыслом, но, когда он ткал этот вымысел своим глубоким, гипнотическим голосом, я будто бы оказывалась в совершенно другом месте и времени. Я представляла и видела все, о чем он рассказывал, а также чувствовала то, чего чувствовать не могла. Например, земляной запах джунглей, густую листву на деревьях, солнечный свет, просачивающийся сквозь кроны, как будто бы я была там, вместе с ним. То мое сердце начинало бешено колотиться в груди, то ладони начинали потеть, и создавалось ощущение, будто меня разрывает на части. А секс?
Господи, он решил применить ко мне пытки?
У меня чуть слюни не потекли на колени. Нет, он не вдавался в подробности, но в этом и не было необходимости. Как я уже сказала, мой разум настолько проникся его «воспоминаниями», что, если даже он и не описывал абсолютно все, мое воображение все равно дорисовывало остальное.
Ты идиотка, Тедди. История же выдуманная, в отличие хотя бы от того сыра, что ты ела вчера.
Но, даже несмотря на это, мое сердце действительно болело за эту пару.
Я откашлялась и откинулась на спинку стула, собираясь с мыслями.
— Так что же произошло дальше? — спросила я, но в моем голосе звучало намного больше отчаяния, чем мне бы того хотелось.
Он ответил не сразу:
— Ты уверена, что хочешь слушать дальше?
— Я же спрашиваю.
— Как я посмотрю, ты любишь дерзить.
Мне и правда не хватало опыта в искусстве дипломатии. Для того, чтобы преуспеть в этом деле, человеку просто необходимо было чувствовать и подстраиваться под чужие эмоции. Но, что бы ни происходило, я не собиралась кому бы то ни было рассказывать о своей проблеме.
— Да. Не меняй тему.
Он встал со стула, и я испугалась, несмотря на то, что сидела очень близко к выходу. Я собиралась встать и выйти за дверь, но Мак отошел еще дальше от меня, к окну.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я не меняю тему, — произнес он тихим, задумчивым голосом. — Я просто джентльмен и предупреждаю, что остальная часть истории будет неприятна. Он приоткрыл занавеску и посмотрел на сливовое дерево, растущее в саду, чем разрушил интимный кокон нашего маленького мира, проливая солнечный свет на кафельный пол и белые стены больничной палаты.
Мой взгляд сфокусировался, и я глубоко вздохнула.
О, мой Бог! Свет, озаривший тело Мака, был подобен чувственной ауре, что дало мне возможность рассмотреть его богоподобный мужественный силуэт. Мак был высок. У него были широкие и мощные плечи, мускулистый торс, а под джинсами скрывалась соблазнительная задница. Волосы на его голове будто бы выгорели на солнце и были достаточно длинными, чтобы запустить в них пальцы, пока мы трахаемся, как два изголодавшихся друг по другу зверя, которым осталось жить всего несколько часов, а они стремятся насытиться друг другом.
Я опустила взгляд.
Вот блин. Какого черта я думаю об этом? Я имею в виду про несколько оставшихся часов, потому что со зверями все ясно.
Этот парень был огромен. Хотя «огромен» — это неподходящее слово. Он был создан, чтобы привлекать внимание. Наверное, когда он входит в комнату, все мужчины видят в нем угрозу, а женщинам становится любопытно — под одеждой он так же хорош, как и в ней?
Когда я снова подняла на него глаза, то увидела, как он стоит, приложив ладонь к стеклу и смотря куда-то вдаль. Тогда-то я и заметила, что на его бицепсах были четко видны вытатуированные символы, даты и знаки.
— Что означают эти татуировки? — спросила я.
— Я думал, ты хочешь знать, что произошло дальше в моей истории.
— Я не могу спросить о нескольких вещах?
— Спросить ты можешь… — ответил он тоном, который подразумевал, что он может и не ответить.
Пилюля. Он просто секс-пилюля.
— Я выбираю историю. Твой боди-арт может денек и подождать.
Мощные плечи Мака поднялись и опустились, когда он мучительно вздохнул. Затем он зашторил окно, возвращая нас в свой мир тьмы. Но теперь я жаждала увидеть его лицо. Жаждала узнать, хороша ли его внешность так же, как и его тело. Он повернулся и сел обратно на свой стул, а я находилась в таком нетерпении, будто щенок, который ожидает следующий кусок лакомства.
— Ну! — подтолкнула его я. — Что же произошло дальше?
— А как думаешь ты?
Тьфу! Он играет со мной!
— Я не знаю, Мак. Поэтому и спрашиваю.
До меня донеслось недовольное бурчание. Но, в конце концов, я получила то, что хотела.
— Они разлучили нас. Меня вернули в ту хижину на окраине острова и приставили к дверям несколько охранников. Ее увели в другое место. Следующие несколько недель я умолял их позволить мне увидеть ее, но казалось, что они интересуются исключительно мной. Они разговаривали со мной и задавали всяческие вопросы. Мы обменивались словами на наших языках, и я узнал все, что мог, с помощью своеобразной игры. Я проводил пальцами по ладоням, притворялся мертвым или брал что-то в руки, а они озвучивали мои действия на своем языке, как будто мы играли в Шарады. Учитывая то, как мне даются языки, я освоил все довольно быстро.
— Сколькими языками ты владеешь? — спросила я.
— Шестнадцатью.
Чертовски много!
— Мне казалось, ты сказал, что родом с небольшого острова.
— Наш остров славился нашими мастерами и их изделиями из металла и керамики. Мы торговали с Дальним Востоком. И, в действительности, я говорил почти на двадцати языках, если брать в расчет диалекты близлежащих деревень.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Впечатляет!
— Едва ли. Это мой отец настоял на том, чтобы я учился языкам, чтению, письму, математике и конечно же борьбе, чтобы в будущем мог стать хорошим помощником для моего брата. Как видишь, все крутилось вокруг него.
