«… они поели и взяли пару лыж, чтобы, вернуться к Архирееву и втащить его на высокий ледник [20]. Придя туда, где остался Архиреев, они его не нашли, кед, на котором он лежал, ветром оторвало от берега и унесло в море вместе с ним».
Следующей точкой встречи двух групп был назначен мыс Гранта на том же острове. Пешком по берегу пошли четверо, старшим был назначен Петр Максимов. Пять человек во главе с Альбановым на каяках прибыли в условленное место 3 июля 1914 года:
«Только к пяти часам утра удалось нам подойти к береговому припаю, около мыса Гранта. Дорогой нам посчастливилось убить 16 нырков…» [21].
Путь на каяках занял у Альбанова семнадцать часов. Ни в этот день, ни на следующий ожидаемая пешая группа в условленное место так и не вышла.
«Суббота 5 июля. В 2 часа ночи, пользуясь прояснившейся погодой, мы снялись и пошли к острову Белль, придерживаясь кромки невзломанного льда» [22].
Таким образом, основываясь на записях штурмана нетрудно подсчитать, что «пешеходов» ждали сорок пять часов. Много это или мало? Об этом позже. Но с этого момента никого из оставшихся на берегу людей никто больше не видел [23].
5 июля каяки достигли небольшого соседнего с Землей Георга острова Белл, где на следующий день умирает от цинги матрос Нильсен. Гражданин Дании, он был настоящим старожилом «Св. Анны», так как плавал на ней еще с британским экипажем, когда судно еще носило название «Бленкатра». Команда похоронила его здесь же [24].
7 июля четверо оставшихся моряков на двух каяках направились к конечной цели своего похода — мысу Флора на острове Нортбрук Внезапно разыгравшийся в проливе Мирса шторм, на глазах у Альбанова и Конрада унес в море каяк с матросами Луняевым и Шпаковским, к тому времени уже совершенно больными и не способными сопротивляться взбесившейся стихии. Об их дальнейшей судьбе также по сей день ничего неизвестно. Спасаясь от шторма, Конраду и Альбанову удалось вылезти на небольшой айсберг и затащить на него свой каяк. Подняв на вершине айсберга мачту с флагом для потерявшихся товарищей, они, обессиленные, рухнули спать. Но всего через несколько часов ледяной монолит раскололся надвое, и спящие на нем люди с ужасом оказались в стылой воде:
«Мы проснулись от страшного треска, почувствовали, что стремглав летим куда‑то вниз, а в следующий момент наш «двуспальный мешок» был полон воды. Мы погружались в воду и, делая отчаянные усилия выбраться из этою мешка, отчаянно отбивались ногами друг от друга» [25].
Позволю себе напомнить, что температура воды в Баренцевом море даже в этот период времени часто держится на отметке ниже нуля. Если в первые секунды сердце человека и выдерживает подобный стресс, то смерть неминуемо наступает в течение десяти–пятнадцати минут от запредельного переохлаждения организма. С невероятными усилиями забравшись на свалившийся с айсберга каяк, Альбанов и Конрад вынуждены были повернуть обратно к острову Белл.
«Боже мой, с каким остервенением мы гребли! Не так заботясь о быстроте хода, как о том, чтобы хотя немного согреться, мы гребли до изнеможения, и только это, я думаю, спасло нас» [26].
Наконец, 9 июля Альбанов и Конрад добрались до заветного мыса Флора, где в 1895 — 1897 годах находилась база экспедиции Фредерика Джексона. Казавшиеся такими призрачными надежды штурмана сбылись. Англичане действительно оставили после себя целый поселок с амбаром, кузницей, жилыми помещениями и продуктовым депо. Здания требовали, конечно, некоторого ремонта, но главное, что большая часть продуктов — галеты, мясные и рыбные консервы, соления, чай, кофе оказались съедобны. Это было настоящее спасение! В таких условиях вполне можно было надеяться на еще одну благополучную зимовку, не боясь погибнуть голодной смертью или замерзнуть. Из‑за сноса льдов Восточно–Шпицбергенским течением, с момента оставления «Св. Анны» они прошли более четырехсот километров почти за три месяца! Наконец‑то изнуряющий ледовый рейд остался позади! В походе умерло и пропало без вести девять человек команды.
В результате тяжелейшего перехода по дрейфующим льдам здоровье «железного штурмана» было окончательно подорвано, и на несколько дней он слег в забытьи.
15 июля Александр Конрад в одиночку отправился к мысу Гранта на поиски пропавшей береговой партии:
«С трудом мне удалось добраться до острова Белл, где я остался отдохнуть. Поев, поплыл дальше к мысу Гранта. Скоро я достиг ею, но подойти к берегу, ближе чем на три версты было невозможно. Кругом нагнанный ветром лед. Я простоял здесь несколько часов, все время кричал, свистел и стрелял из ружья, но ответа не получил и никого не заметил на берегу. Вернулся обратно на остров Белл и, поужинав, пришвартовал свой каяки лег спать. 16 июля утром проснулся и смотрю, что я унесен в море. Оказывается, каяк во время сна оторвало и унесло в море. Я тут же вернулся к берегу. 17 июля я опять поплыл к мысу Транша. Оказалось, такая же штука. Кругом лед. Я опять кричал, свистел, стрелял, но ответа не было. Значит, их нет. Если бы они были, то могли бы ответить ружейным выстрелом. У них осталось пятизарядное ружье, магазинка. Я вернулся на остров Белл и, посмотрев на могилу своею товарища Нильсена, в последний раз заплакал над ним. Тут же я поплыл обратно на мыс Флора. Прибыв, рассказал все штурману и лег спать» [27].
О том, чтобы в этом же году на одном каяке отправляться на Шпицберген или Новую Землю, не могло быть и речи, поэтому спасшиеся моряки уже начали активные приготовления к третьей полярной зимовке. Но, неожиданно, 20 июля 1914 года к мысу Флора подошла шхуна «Св. Фока» экспедиции лейтенанта Георгия Яковлевича Седова [28], которая и забрала на борт штурмана Валериана Альбанова и матроса Александра Конрада, вероятно единственных выживших из всей экспедиции Брусилова [29]. Эту встречу описал в своей книге «В ледяных просторах» художник и фотограф экспедиции лейтенанта Г. Я. Седова Николай Васильевич Пинегин:
«Человек что‑то делал у камней. Минуту спустя — как мы отдали якорь — неизвестный столкнул на воду каяк, ловко сел и поплыл к «Фоке», широко размахивая веслом, — хороший каячный гребец.
Каяк подошел к борту, сидящий в нем заговорил на чистейшем русском языке. Слабо звучал голос. Первые слова, кажется — приветствие, затем донеслось:
— Я штурман парохода «Святая Анна»… Я пришел с 83 градуса северной широты. Со мной один человек, четверо на мысе Гранта. Мы пришли по плавучему льду…».
Шхуна «Св. Фока» подошла к мысу Флора в весьма потрепанном состоянии. Топливо в трюмах закончилось давно, в топках паровых машин уже исчезли многие деревянные конструкции судна, а также канаты, запасные паруса, судовая библиотека, десятки убитых тюленей и медвежьих шкур. Идти в условиях полярных льдов только на одних парусах — мероприятие, близкое к самоубийству. Поэтому все постройки Ф. Джексона, за исключением небольшой дощатой корабельной рубки [30], были разобраны на дрова [31]. Собственно для этого «Св. Фока» и бросил здесь якорь.
По просьбе Альбанова судно взяло курс на мыс Гранта, куда к тому времени должна была дойти береговая группа Петра Максимова. Однако сложнейшая ледовая обстановка не позволила приблизиться к берегу ближе чем на четыре мили. Стрельба и свистки с палубы результата не дали:
«Ни одной похожей на человека фигуры мы не могли рассмотреть ни на мысе, ни на льду, отделяющем его от нас» [32].
«К самому мысу [33] подойти нельзя: у берега стоял припай из невообразимо нагроможденных торосов — нужно отправлять сухопутную партию. На берегу же — насколько можно рассмотреть в сильные бинокли и подзорную трубу — одни мертвые камни. Пушечные выстрелы и гудки будили только стада моржей. Очевидно, искать людей на мысе Транша бесполезно; нужно обойти, тщательно осматривая, все берега, — такие поиски займут не меньше трех дней. Мы не могли стоять так долго под парами. Было решено поиски прекратить» [34].
В июле 1914 года мне не довелось побывать на мысе Гранта. Но, спустя ровно девяносто семь лет, в июле 2011–го, переворачивая на нем в поисках останков людей камень за камнем, я никак не мог понять, почему седовцы не встали на якорь, потушив паровые машины, и даже не попытались высадить на берег с помощью шлюпки поисковую партию. Мыс Гранта не так уж велик, и не найти на нем людей, если они там, конечно, были, просто невозможно! В крайнем случае, молено было оставить провизию, теплые вещи и оружие. Но тогда почему‑то этого сделано не было…
