— Да пожалуйста, — отмахнулась Камерин.
— Спасибо, Камми, ты настоящий друг! — Рейчел ослепительно улыбнулась и поспешила к бару.
Камерин хорошенько отжала тряпку, наблюдая, как Рейчел набрасывается на добычу.
В четыре часа пополудни ярко сияло солнце, но большая часть ресторана в отеле «Гранд» казалась погруженной в вечный полумрак. Ресторан имел форму вытянутого прямоугольника, разделенного на две неравные части: обеденный зал и небольшой бар у входа. Сквозь единственное окно солнечный свет проникал всего на три фута вовнутрь. Оставшуюся часть зала тускло освещали десятидюймовые старинные фонари с электрическими лампочками вместо свечей. Главной достопримечательностью ресторана был бар, построенный сто лет назад, — там и уселся Кроули. Резная стойка красного дерева тянулась футов на пятнадцать, а перед ней выстроились двенадцать барных стульев. Позади стойки, над зеркалом, красовалось пулевое отверстие, оставленное легендарным Уайатом Эрпом. Оно было тщательно обведено кружком, чтобы посетители не пропустили кусочек колоритного прошлого «Гранда». Маленький телевизор на стене беззвучно демонстрировал картинки пустому залу.
Рейчел принесла Кроули стакан воды и медовым голоском завела свой обычный разговор. Джастин отвечал односложно, еле слышно. Камерин терла стол, хотя присохший сыр давно отмылся. Она не сводила глаз с тряпки, изо всех сил вслушиваясь в приглушенный разговор.
Звякнул стакан, и голоса стихли. Комната внезапно потемнела: подняв голову, Камерин увидела перед собой Рейчел с непривычно хмурым выражением лица.
— Он спросил тебя, — кисло сообщила Рейчел. — Хочет, чтобы именно ты его обслужила.
— Сама обслужи. Какая ему разница? Ты хотела его заполучить, так и бери! Скажи, что я занята.
— Странная отговорка, когда в ресторане нет ни души.
— Это твой клиент. Я его тебе отдала.
— Клиент хочет тебя, а не меня. Кстати, ты мне не говорила, что вы работали вместе, — укоризненно заметила Рейчел. — Ни словом не упомянула, что Джастин был у покойника. Могла бы и сказать!
— Да о чем говорить? Был он там минут пять, и что с того?
— Ладно. — Вздохнув, Рейчел сунула блокнот в карман передника. — В общем, я домой пошла. Давай, обслужи его и получи чаевые — наверняка немало отвалит. Так мне и заявил: «Очень хочу, чтобы меня обслужила Камерин». Я отпрошусь у Джорджа, но к семи обязательно вернусь! Надеюсь, ты хорошо проведешь время с твоим помощником шерифа! — Рейчел перестала хмуриться и многозначительно улыбнулась, внезапно перейдя на заговорщицкий шепоток: — Что бы ты ни говорила, а от него глаз не отвести!
С этими словами Рейчел испарилась — только дверцы бара слегка скрипнули, когда она исчезла на кухне. Деваться некуда, надо принимать у Кроули заказ. С подчеркнуто раздраженным видом Камерин медленно подошла к стойке бара.
Камерин чувствовала, что Джастин за ней наблюдает. Краем глаза заметила, что сегодня на нем форменные брюки, а рубашка аккуратно заправлена, но длинные волосы растрепаны и спадают на глаза, словно он никак не может привести внешний вид в полное соответствие с уставом.
Их взгляды встретились.
— Привет, Камми, — сказал он, выпятив подбородок в ее сторону. — Рад тебя видеть.
— Слушаю вас. — Камерин с деловым видом вытащила блокнот и карандаш. Записывать заказ на одного она не собиралась — тут и запоминать-то нечего! — но блокнот был удобным предлогом не поднимать глаз: смотреть на Джастина она не хотела.
— Это хорошо, — ответил он, — нам есть о чем поговорить, но для начала я хотел бы с тобой подружиться.
Камерин, ошеломленная столь откровенным заявлением, невольно подняла взгляд: Джастин улыбался, только на этот раз его ухмылка больше походила на улыбку чеширского кота.
— Вообще-то я спрашивала, что ты будешь есть, — сказала Камерин.
— А та официантка симпатичная. Ее Рейчел зовут?
Камерин не стала его поправлять: похоже, сколько Джастину ни говори, что она не официантка, а подавальщица, толку не будет.
— Но ты все равно симпатичнее. И задору в тебе больше.
— Ты заказывать будешь или нет?
— Ладно, не гони лошадей…
— Не гони лошадей? Что за дурацкие выражения! Мы хоть и живем на Западе, но здесь тебе не старое кино про ковбоев!
— Я пытаюсь говорить на языке местных жителей.
— Ты говоришь глупости! Последний раз спрашиваю, заказывать будешь?
— Чизбургер с картошкой фри и колу.
— Хорошо, — ответила Камерин, яростно чиркая в блокноте.
— Постой, не уходи. — Джастин сдвинулся вперед, положив локти на отполированную поверхность стойки, провел пальцем по запотевшему стакану с водой и спросил: — Тебе совсем не интересно, зачем я пришел?
Камерин вздрогнула: именно об этом она и думала, но не хотела, чтобы Джастин заметил ее любопытство.
— Подразнить меня, что ли? — спросила она с напускным безразличием.
— Нет. Вообще-то я хотел тебе помочь.
— А, ну да. Припоминаю, — кивнула она. — У тебя же есть секрет! Только я — гений, могу и сама обо всем догадаться, верно?
Его левая бровь поползла вверх, исчезнув под челкой.
— Да, кажется, я такое говорил.
— А еще ты сказал, что боишься меня.
Похоже, это его позабавило.
— Что-то не припомню.
— Зато у меня память хорошая.
— И по какой такой причине я тебя боюсь?
— Потому что ты гонец. Ты сказал, что гонцам иногда отрубают голову. То есть я бы тебе голову отрубила, так?
— Да ладно, — негромко ответил он и наклонился вперед. В его зелено-голубых глазах прыгали чертики. — Пожалуй, я готов рискнуть.
Больше он ничего сказать не успел: колокольчик на дверях звякнул, и появился шериф Джекобс. Зловеще топая ботинками по деревянному полу, он подошел к стойке бара. Солнце светило шерифу в спину, не давая рассмотреть выражение лица, однако интонации было достаточно.
— Кроули, нам пора, — сердито заявил шериф. — Нас ждут в Монтрозе. Никто не давал тебе разрешения отлучаться… — Он потянул за козырек фуражки. — Здравствуй, Камерин.
Джастин не двинулся с места, но уши у него вспыхнули.
— Кроули, ты что, оглох? Я тебя полчаса ищу!
— Мне полагается обеденный перерыв.
— Только не тогда, когда мы должны выехать из города.
Джастин смутился, и Камерин стало за него неловко.
— Извините, шериф, — сказал Джастин. — Я забыл проверить расписание.
— В следующий раз проверяй! Все ясно?
— Конечно. — Джастин перебросил ногу через стул и поднялся с непроницаемым видом. — Камерин, наш разговор немного откладывается.
Он бросил на стол десятидолларовую купюру. Она осталась лежать, сложенная пополам, повторяя форму бумажника, откуда ее вытащили.
— Не надо… — запротестовала Камерин.
— Это аванс, — мотнув головой, решительно заявил Джастин: возражения явно не принимались.
Полицейские ушли. Камерин пожала плечами и положила деньги в карман передника.
Глава 4
— Ты вчера смотрела «Тень смерти»? Ты обещала! — Лирик забросила рюкзак в «джип» Камерин, протиснулась на переднее сиденье и выжидающе поглядела на подругу.
— Нет. Я хотела, но пришлось бабушке на кухне помогать… и как-то из головы совсем вылетело. — Камерин старательно делала вид, что говорит правду.
— Ну и врунишка же ты!
— Я? Почему это? — спросила Камерин.
— Худшего врунишки я в жизни не видела: приврешь и тут же краснеешь. Вот сейчас краснее рака. Ты сто раз обещала посмотреть передачу и снова пропустила! Давай быстрее, а то в школу опоздаем. Терпеть не могу понедельники!
Белокурые волосы Лирик всегда заплетала в короткие косички, кончики которых сегодня покрасила в голубой цвет. Ботинки на толстой подошве делали ее выше ростом. Ниже колена штанины расширялись колоколом, а вручную раскрашенная яркими цветами футболка закрывала пухлые бедра. Лирик предпочитала одежду кричащих расцветок — от ярко-фиолетового и оранжевого до вызывающе красного и зеленого.
«Это мой фирменный стиль, — говорила она. — Я подбираю цвет под настроение».
Внешне такие разные, Камерин и Лирик стали лучшими подругами с первого дня знакомства.
Камерин шла в школу, осторожно переступая через трещины на тротуаре, и вдруг увидела дом, где в окнах вместо штор висели разноцветные бусинки. Она подумала, как здорово, когда на солнышке посверкивают цветные бусинки вместо скучных, тяжелых штор, которые повесила бабушка. Входная дверь неожиданно распахнулась, и Лирик выскочила навстречу Камерин с таким видом, словно они всю жизнь знакомы.
«Привет, меня зовут Лирик, я новенькая, — сказала она. — Ты в школу? Если так, то я с тобой».
Камерин спросила, не в седьмом ли она классе, но Лирик рассмеялась и ответила, что учится в пятом, просто долговязая очень.
