— Яна…
— Это не мое имя.
— Кариса, — я встала вполоборота, прикрыв лицо от лампы. — Я должен что-то знать о тебе?
— Ты даже о себе ничего не знаешь, — сухо хохотнула я. — Зачем тебе чужое звено? Давай, попытаемся почитать записи, а потом ты придумаешь способ убедить меня, что оставишь в живых. Я сделаю вид, что поверила тебе, но, когда ты рискнешь меня уничтожить… я сумею тебя удивить.
— Я не…
— Не хочу извлекать из тебя душу, но умирать я не хочу еще больше, — я поднялась по ступеням и, прижавшись лбом к двери, прошептала. — Мне было больно.
Я плелась за ним и удивилась, когда мы оказались на кухне. Мужчина указал мне на стул, и пока я устроилась, зажег на кухонной панели огонь. Не в силах совладать с любопытством, я спрыгнула с места и уставилась на чудо.
— Ты чего?
— Открытый огонь, — выдохнула я завороженно. — Он же опасный.
— В каком смысле?
Догадавшись, что снова говорю о непонятных для Руслана вещах, я улыбнулась и пожала плечами. Нехотя забралась обратно и положила подбородок на скрещенные пальцы.
— Сок будешь?
— Конечно! — с энтузиазмом отозвалась я.
— Какой?
— Фруктовый, — боясь снова попасть впросак, я старалась не показывать, с какой жадностью жду угощения.
Руслан странно усмехнулся и протянул мне картонную коробочку с изображением яблока. Я честно старалась справиться сама, но, как ни крутила ее, не нашла клапана, хотя явственно слышала как внутри плещется жидкость.
— Может, я помогу? — вздохнув, я протянула ему коробку.
Подхватив со стола трубочку, он проткнул ею отверстие, закрытое фольгой, и протянул мне сок. К собственному стыду я ощутила, как лицо покраснело.
— Спасибо, — шепнула я и, стараясь не спешить, потянула сок через трубочку.
Закрыв глаза, я глотала восхитительную жидкость, сдерживая стоны удовольствия. К моему сожалению, она быстро закончилась. Облизнувшись, я спросила:
— Где шредер?
— Что?
— Я спрашиваю, где утилизатор.
— Какой? Зачем?
— Обычно я за собой сама убираю, — я указала на коробку в своей руке.
— Мусорное ведро, — мужчина указал на контейнер за дверцей шкафа.
— Какая дикость, — не сдержалась я, заметив вместе с пластиком бумагу и металлическую банку.
— Ты за разделение мусора?
— Безусловно. Нет, ну в той, не особо богатой квартире, где я ночевала еще можно, с трудом, конечно, обосновать отсутствие измельчителя и пресса для мусора, но здесь… Не могу я этого понять.
— Ты с какой планеты? — как-то слишком ласково поинтересовался Руслан, садясь рядом.
— Земля, — поежилась я, отчаянно надеясь, что он не станет спрашивать дальше. Самым главным достоинством и одновременно — проклятием нашей судебно-наказательной системы была невозможность адептов лгать.
— Ты ведь не дура, но не знаешь, как машину открыть, на плиту смотришь, как будто впервые видишь, не додумалась телефон отключить. У нас даже дети умеют сок открывать.
— Существует заболевание: синдром рассеянного внимания, — предложила я ему ответ.
— Ты этим страдаешь?
— Нет, — нахмурившись, я отвернулась к окну. — Просто реши для себя, что я дура, так проще.
— Для кого?
— Для нас двоих, — умоляюще посмотрев на него, я отрицательно качнула головой. — Я действительно не помню, что случилось с чипом, но постараюсь помочь.
— Постараешься вспомнить? — уточнил мужчина, явно делая для себя выводы из моих речей.
— Помочь, — повторила я, — вряд ли удастся вспомнить.
— Ты уверена, что память не вернется? — настойчиво допытывался он.
— Что за допрос? Я уже сказала…
Руслан встал и, вынув круглый контейнер из высокого шкафа, поставил его на стол. Испытующе глядя на меня, мужчина открыл крышку. От содержимого поднимался пар.
— Тебе пломбир сильно разогреть?
— Так же, как себе.
— Я люблю кипяток, — мужчина хитро улыбнулся.
— Я тоже.
Он победно ухмыльнулся и, запрокинув голову, сделал долгий выдох, словно до этого не дышал вовсе. Вспомнив обо мне, Руслан протянул металлическую ложку и впервые по-доброму улыбнулся.
— Кариса, попробуй его холодным. Это очень вкусно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Недоверчиво покосившись на пломбир, я отложила ложку.
— Как-то не хочется.
Руслан согласно кивнул и, смерив меня оценивающим взглядом, вышел из комнаты, кинув через плечо:
— Это почти так же вкусно как сок, только интересней.
Когда мужчина покинул кухню, я подвинула к себе контейнер и, наклонившись, втянула аромат. Запах был приятным, чем-то напоминающий детские смеси, которые я иногда покупала, в качестве лакомства. Воровато оглянувшись, я подцепила ложкой подтаявший деликатес и положила на язык. Наверное, я бы заплакала от противоречивых ощущений, если бы не страх быть застигнутой за этим неблаговидным занятием. Сначала мне показалось, что меня обманули и ледяное крошево не имеет вкуса, но, когда я собиралась уже его выплюнуть, вкусовые рецепторы послали в мозг искры удовольствия. Прикрыв глаза, я катала во рту тающий пломбир и, проглотив его, восторженно выдохнула. Тщательно протерев ложку, я отодвинула пластиковую коробку.
Я не ела ничего удивительней этого блюда и ощутила себя ребенком, открывающим подарки перед инициацией. Нам дарили только то, что можно было использовать сразу, ведь с собой в школу не позволялось брать ничего личного, кроме снимков родных на пластиковых карточках. Мне бабушка преподнесла крохотный флакончик духов в виде иглы, которую я воткнула в наш снимок, и все годы, оставаясь одна, я вынимала миниатюрную крышку-бусинку, чтобы вдохнуть аромат дома. Мой дом пах влажным мхом и лавандой. Я пронесла это воспоминание через все испытания. Другие флаконы сменяли друг друга, но запахи пота и крови, ненависти и страха всегда перебивались лишь тем ароматом, что однажды подарил мне единственный самый родной человек. Моя кожа всегда источала этот запах, напоминая, что все плохое однажды будет поставлено на паузу, и я всегда смогу набраться сил, чтобы не сломаться.
— Сколько тебе лет? — внезапно раздавшийся голос застал меня врасплох, и я ответила автоматически.
— Двадцать три.
— Ты никогда не ела пломбир?
Я отрицательно мотнула головой, не поднимая глаз.
— Ты не помнишь про чип?
— Нет.
— Потому, что не ты была там, когда все произошло? — мужчина, скорее утверхдал, чем спрашивал.
— Что за вопросы? — мертвея, прохрипела я.
— Ответь, — жестко приказал он.
Встрепенувшись, я соскользнула со стула, неожиданно для себя самой, швыряя его в сторону. В сознании бились неясные эмоции, и они принадлежали мне. Я всегда могла себя контролировать, быть холодной и расчетливой, перед любыми неожиданностями оставалась уверенной и вела себя предсказуемо правильно, но не сейчас. Что-то перегорело во мне, заставив оскалиться на человека, от которого зависело мое будущее и кому стоило бы постараться понравиться.
— С чего ты решил, что я стану тебе подчиняться? — обхватив саднящее горло, я злобно… злобно уставилась на мужчину. — Я никому не принадлежу и не стану выполнять приказы. Никогда больше! Я свободна… свободна… наконец…
Осознание того, что это — действительно так, заставило меня качнуться и ухватиться за стол. Шумно дыша, я заставила себя сконцентрироваться, но шок оказался слишком сильным.
— Я никогда туда не вернусь. Значит, правил… проклятых правил… их больше… совсем… нет…
Заметив осторожное движение на периферии зрения, я резко отскочила за стол, хватая из подставки нож. Он оказался длинным и широким с удобной ручкой, гармонично лежащей в ладони. Ножи и в моем времени были такие. Есть вещи, которые не меняются.
— Кариса, я тебе не враг, — мягко приближаясь, вкрадчиво убеждал Руслан.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я не прошла проверку, да? Ты решил, что можешь убить меня, ничего не потеряв, вот только я не хочу так. Пусть я умру, но по-другому, только не от твоей руки.
— Почему? — растерялся он.
— Не важно, — мне не хотелось говорить об этом, даже думать не хотелось. — Что бы ты там ни решил — передумай. Потому что, если удача будет на моей стороне, умрешь ты.
