Теперь девиц, кажется, проняло по-настоящему, поскольку они вцепились в майора мертвой хваткой.
— Какие соучастницы? — заверещали они в два голоса. — Спросите у бармена, мы же сидели у него перед носом! Кабы мы им в стаканы что-нибудь подсыпали, он бы сразу усек!
— А у бармена, кстати, фингал под глазом, — вполголоса заметил Алеша. — И на костяшках пальцев, по-моему, ссадины…
— Разберемся, — буркнул Оленин. — В общем, так, девочки. Сейчас с нашим сотрудником проедете в отделение, дадите письменные показания. И не дай вам бог попытаться «слинять» по дороге.
Девочки понурились.
— А предкам что скажем?
— А что бы вы сказали, если бы наутро из Сметанкино заявились?
Брюнетка вздохнула.
— Ладно. Мы же не сявки, понимаем…
— Там машина стояла, — вдруг подала голос Гаппи.
— Где? — не понял Оленин.
— Мы под арку вошли во двор, смотрим: ребята мертвые. А слева еще одна арка и выход на соседнюю улицу…
— Ясно. А что за машина? Марка, цвет?
— Мы не видели, — виновато сказала Глафира.
— Только слышали, как мотор пофыркивает, — добавила Лариса.
Понедельник, 01.55
— Похоже, не врут, — негромко заметил Алеша, когда обеих свидетельниц увезли давать показания.
— По крайней мере, насчет машины, — вставил Бармалей. — За углом, где улица Афанасия Никитина, недалеко от табачного киоска, масляное пятно на асфальте. Дождь, правда, почти все смыл, но пробы взять удалось. Там стояла машина, почти наверняка иномарка.
— Бармен вспомнил компанию, которая шары гоняла, — сказал Силин и кивнул в сторону бильярдного стола. — Человека четыре, а может, пять. Ушли минут через десять после Потапова и Рухадзе. Расплатились аккуратно.
— Выпивки много заказывали? — спросил Сергей Сергеевич.
— В меру. Уж никак не столько, чтобы из адеквата выпасть.
— Значит, вполне могли догнать наших фигурантов, войти в подворотню через другую арку, устроить потасовку…
— А мотив? Я справлялся у бармена: «терпилы» пришли отдельно, в контакт ни с кем, кроме двух девиц, не вступали…
— Может, как раз девиц и не поделили, — Оленин закурил, выпустил в потолок струйку дыма… — Меня смущает другое. Ни Потапов, ни Рухадзе хлюпиками не выглядели. Спортивные, накачанные ребята. Я бы на месте их противников обязательно вооружился. Ножом, кастетом, арматурой какой-нибудь…
— Не было там никакого оружия, — авторитетно сказал Бармалей. — Подробный отчет я пришлю завтра после обеда, но и сейчас могу сказать: ребят убили голыми руками. Никаких колотых и резаных ран, никаких следов тяжелых предметов.
— Скажите, как благородно, — хмыкнул Силин. — Прямо рыцарский турнир.
— Ну, не такой уж рыцарский. Если принять во внимание, что противников было больше и напали они неожиданно.
— Откуда ты взял, что неожиданно? — с подозрением поинтересовался Оленин.
— На обоих трупах футболки с короткими рукавами. Я осмотрел их предплечья: они чистые, ни царапин, ни ссадин. А должны были остаться, если бы парни от кого-то защищались.
— И что из этого следует?
— А то, что они не успели защититься. Или не смогли по какой-то причине.
— Может, их все-таки опоили?
Бармалей красноречиво пожал плечами: все вопросы после вскрытия, друзья мои, только после вскрытия…
— А что, если это он? — спросил Алеша. — Ну, тот, кого они собирались ограбить?
Сергей Сергеевич с сомнением поджал губы.
— Девицы показали: их спутники заглянули в подворотню. Никита Потапов — тот, у кого волосы посветлее, — сказал: «А вот и спонсор». В единственном числе, понимаешь?
— Ага, — оживился Бармалей. — Тогда этот парень должен быть размером со шкаф.
— Не обязательно со шкаф, — запальчиво возразил Алеша. — Я читал: у Брюса Ли был рост всего метр шестьдесят.
— У Брюса Ли железное алиби, — пробормотал Оленин, размышляя о чем-то своем. — Он вроде умер лет сорок назад. Однако ты прав в другом: этого «спонсора» необходимо установить в первую очередь.
— Товарищ майор, — негромко окликнул Оленина молодой парень-оперативник.
— Что?
— Вот, — он выложил на стол полиэтиленовый пакет, в котором лежало нечто маленькое, продолговатое, темно-красной расцветки.
Брови майора шевельнулись: сначала сдвинулись, потом удивленно поднялись.
— Телефон?
— Лежал под козырьком, у самой стены. Даже не вымок…
— Черт, — от души выругался Бармалей. — Какже мы его пропустили… Ты его не хватал?
— Как сказать… — оперативник виновато кашлянул. — Я его попробовал включить. Он включился.
— Значит, отпечатки тю-тю, — разочарованно протянул эксперт.
— Стоп, — резко сказал Оленин. — Включился, говоришь?
Он осторожно, будто неизвлекаемую мину, взял пакет и еще более осторожно, сквозь полиэтилен, нажал на кнопку.
— А моделька-то дешевая, — пробормотал он сквозь зубы. — Молодые теперь такие не носят, не круто — разве что своим старикам покупают, чтобы те на улице не потерялись… А ты в порядке, — он уважительно взглянул на оперативника. — Мы в этой подворотне полчаса на четвереньках ползали, атакую улику прошляпили. Так, журнал входящих… Последний вызов с неопределенного номера, длительность две секунды… А вот предпоследний — от какой-то Светы. Звонила в 23.10…
Некоторое время — может, три минуты, может, пять — все сосредоточенно молчали. Алеша открыл рот, чтобы подать какую-нибудь реплику, но Силин строго двинул бровями: тихо, Чапай думать будет.
— Любопытно, чей он, — проговорил майор. — Одного из «терпил» или тех, кто им шею свернул?
Он переглянулся с Бармалеем. Тот помедлил, усмехнулся и положил на край столешницы два пальца — средний и указательный, пародируя знаменитый фильм. Силин с секундным опозданием сделал то же.
Оленин нажал кнопку вызова.
На противоположном конце отозвались сразу, несмотря на глубокую ночь.
— Алло, — голос принадлежал девушке. Явно встревоженной, даже напуганной. Алеше отчетливо представилось, как она сидит на диване, бледная от переживаний, с распущенными волосами, в тускло-оранжевом свете торшера в углу комнаты, и сжимает в ладонях чашку с остывшим кофе.
Почему волосы непременно длинные и распущенные, а не, к примеру, короткие и закрученные на термобигуди, «сыщик» и сам не мог себе объяснить.
— Алло, — сказал Оленин.
— Яша? Где ты, почему так поздно?..
— Я говорю со Светланой?
— Да… А вы кто?
— Майор Оленин Сергей Сергеевич, Управление внутренних дел.
