«К толпе непонятной и зыбкой…»
К толпе непонятной и зыбкойПриветливо взоры склоня,С балкона случайной улыбкойПорадовал кто-то меня.
Заметил я смуглую щёку,Волос распустившихся прядь, –И шумному, злому потокуТолпы отдаюсь я опять,
И в грохот и ропот столицыНесу неожиданный свет.Мечте исполнения нет,Но радость моя без границы.
«Дети радостей и света…»
Дети радостей и света,Нет границ вам, нет завета, Нет помех, –Вы и в городе храните,На асфальте, на граните Резвый смех.
Посреди толпы болтливойВы с улыбкою счастливой Надо мной,И за вашею оградойВ шумный мир иду с отрадой Неземной.
«Снова сердце жаждет воли…»
Снова сердце жаждет волиНенавидеть и любить,Изнывать от горькой боли,Преходящей жизнью жить,Созидать себе обманы, –Ряд земных туманных снов,Незалеченные раныПрятать в россыпи цветов, –И томясь тоской щемящейИ желаньями полно,Смерти, тайно предстоящей,Устрашается оно.
«Для чего говорить! Холодны…»
Для чего говорить! Холодны И лукавы слова,Как обломки седой старины, Как людская молва.Для чего называть? Мы одни, – Только зорями щёк,Только молнией глаз намекни, – И пойму я намёк.И во мне, точно в небе звезда, Затрепещет опять,Но того, что зажжётся тогда, Не сумею назвать.
«Не опасайтесь шутки смелой…»
Не опасайтесь шутки смелой,Но бойтесь шутки шутовской,Пред сильным – рабски онемелойПред слабым – нагло разбитной.
Она клеймит, она марает,Не понимает красоты,И клеветы не отличаетОт малословной правоты.
Пред ней открыться – это хуже,Чем на базаре голым быть,Или купаться в грязной луже,Иль зачумленную любить.
Муки Тантала
Стоит он, жаждой истомлённый,Изголодавшийся, больной, –Под виноградною лозой,В ручей по пояс погружённый,И простирает руки онК созревшим гроздьям виноградным, –Но богом мстящим, беспощаднымНавек начертан их закон:Бегут они от рук Тантала,И выпрямляется лоза,И свет небес, как блеск металла,Томит молящие глаза…
И вот Тантал нагнуться хочетК холодной радостной струе, –Она поет, звенит, хохочетВ недостигаемом ручье.И чем он ниже к ней нагнётся,Тем глубже падает она, –И пред устами остаётсяПесок обсохнувшего дна.В песок сыпучий и хрустящийЛицом горячим он поник, –И, безответный и хрипящий,Потряс пустыню дикий крик.
«К долине мрачной, под огнями…»
К долине мрачной, под огнямиПечальных и тревожных звёзд,Моими знойными мечтамиСоорудил я гордый мост,
И, что ни ночь, к его воротамЯ торопился подойти.Душою охладев к заботамДневного пыльного пути.
В долине той себе кумираЯ из печали сотворил,И не искал иного мира,Иных, блистательных светил.
«Блаженство мне – мои страданья…»
Блаженство мне – мои страданья.Предтечи смерти – увяданьяС отрадой вижу я черты.Так увядание берёзыЕе листву оденет в грёзыНеизъяснимой красоты.
«Стояли клёны в тяжком забытьи…»
Стояли клёны в тяжком забытьи, Цветы пестрели,С травой шептались ясные ручьи, Струясь без цели,Над нивой и рекой обрывки туч, Скользя, бежали,И золотил их коймы поздний луч Зарёй печали.
«Прощая жизни смех злорадный…»
Прощая жизни смех злорадныйИ обольщенья звонких слов,Я ухожу в долину снов,К моей невесте беспощадной.
Она о муках говорит,Её чертоги – место пыток,Её губительный напитокИз казней радости творит.
Наследие обета
Легенда
Неожиданным недугом Тяжко поражён,В замке грозно-неприступном Умирал барон.
По приказу господина Вышли от негоСлуги, с рыцарем оставив Сына одного.
Круглолицый, смуглый отрок На колени стал, –И барон грехов немало Сыну рассказал.
Он малюток неповинных Крал у матерейИ терзал их перед дикой Дворнею своей, –
Храмы грабил, из священных Чаш он пил вино, –Счёт супругам оскорблённым Потерял давно.
Так барон, дрожа и плача, Долго говорил, –И глаза свои стыдливо Отрок-сын склонил.
Рдели щёки, и ресницы Осеняли их,Как навесы пальм высоких, Жар пустынь нагих.
Говорил барон: «Познал я Мира суету, –Вижу я себя на ветхом, Зыблемом мосту,
Бедных грешников в мученьях Вижу под собой.Рухнет мост, и быть мне скоро В бездне огневой.
И воззвавши к Богу, дал я Клятву и обет,Клятву – сердцем отрешиться От минувших лет,
И обет – к Святому Гробу В дальние пути,Необутыми ногами Зло моё снести.
И мои угасли силы, Не свершён обет,Но с надеждой покидаю, Сын мой, этот свет:
Мой наследник благородный, Знаешь ты свой долг…»И барон в изнеможеньи, Чуть дыша, умолк.
Поднялся и молча вышел Отрок. Рыцарь ждётИ читает Символ веры… Время медленно идёт.
Вдруг открылась дверь, и входит Сын его в однойШерстяной рубахе, с голой Грудью, и босой.
Пред отцом склонив колени, Говорит: «Клянусь,Что босой, в одной рубахе Грубой остаюсь
До поры, когда увижу Иерусалим,Где я вымолю прощенье Всем грехам твоим
Я жестоким бичеваньям Обрекаю плоть,Чтоб страданьями моими Спас тебя Господь,
И, зажжённою свечою Озаряя путь,Не помыслю даже в праздник Божий отдохнуть:
Отдохну, когда увижу Иерусалим,Где я вымолю прощенье Всем грехам твоим.
И не буду я на мягком Ложе почиватьТолько хлеб один с водою Буду я вкушать,
Буду гнать с лица улыбку И, чужой всему,На красу земли и неба Глаз не подыму:
Улыбнусь, когда увижу Иерусалим,Где я вымолю прощенье Всем грехам моим».
«Мечтаю небом и землёй…»
Мечтаю небом и землёй,Восходом, полднем и закатом,Огнём, грозой и тишиной,И вешним сладким ароматом,
И промечтаю до конца,И, мирно улыбаясь жизни,Уйду к неведомой отчизне,В чертоги мудрого Отца.
«Как тучки в небе, в сердце тают…»
Как тучки в небе, в сердце таютЖеланья гордые мои,И голоса мечты смолкают,Как на рассвете соловьи.
Забыв надменные порывы,Ловя попутную струю,Стремлю в покойные заливы Мою ладью, –
И там, где тёмной тенью вётелЯ буду кротко осенён,Всё то, чем душу я заботил,Отвеет непробудный сон.
«Покрыла зелень ряски…»
