«Для чего этой тленною жизнью болеть…»
Для чего этой тленною жизнью болетьИ к утехам её мимолётным стремиться?Есть блаженство одно: сном безгрёзным забыться Навсегда, – умереть.
Вот волна набежала на влажный песок,Прошептала прощальный привет и разбилась;Вот в далёком окошке потух огонёк, Вот звезда, догорая, скатилась.
В умираньи, в безропотном этом мельканьиДля души, безнадёжно отравленной, естьБлагодатная тайна, – о вечном созданьи Вожделенная весть.
«Безотрадно тебя полюбя…»
Безотрадно тебя полюбя,Я не вижу, не знаю тебя.Отыскать я тебя не могу, –Да и как же и где же искать?Не умею тебя и назвать,Только память в душе берегу,Как однажды прошла предо мной,Вся закрытая белой фатой…За тобою пойти я хотел,Но мне кто-то остаться велел…
«Светлой предутренней грёзой…»
Светлой предутренней грёзой,Очерком тонким и нежным,Девственно-белою розойСветится в сердце мятежном, –
Нет, не земною женою,Нет, не из дольных селений!Это – туманной пороюНебом потерянный гений.
«Под холодною властью тумана…»
Под холодною властью тумана,Перед хмурой угрозой мороза,На цветках, не поблекнувших рано.Безмятежная, чистая грёза.
С изнемогшей душой неразрывныВпечатленья погибшего рая,И по-прежнему нежно призывныОтголоски далекого мая.
«Чем строже себя наблюдаю…»
Чем строже себя наблюдаю,Тем лучше людей узнаю, –И с миром теснее сплетаюПечальную душу мою.
Припомню деяния злыеНапрасно растраченных дней, –Мне ясны тревоги мирскиеИ злое безумье людей.
«Тихо сумрак набегает…»
Тихо сумрак набегает,Звучно маятник стучит,Кто-то ясный к нам слетает,О нездешнем говорит…
Там, снаружи, беспокойно:Зажигаются огни,И шумливо, и нестройноБродят призраки одни.
Милых образов не видно,Всё туманно впереди,И глядеть туда обидно, –От окошка отойди,
Посиди со мною рядом.Слышишь, – маятник стучит,Кто-то кроткий, с ясным взглядом,О нездешнем говорит.
«Вдали, над затравленным зверем…»
Вдали, над затравленным зверем,Звенит, словно золотом, рог. Не скучен боярыне терем, И взор её нежен и строг.Звенит над убитым оленем,Гремит торжествующий рог. Коса развилась по коленям, А взор и призывен, и строг.Боярин стоит над добычей,И рог сладкозвучен ему. О, женский лукавый обычай! О, сладкие сны в терему!Но где же, боярин, твой кречет?Где верный сокольничий твой? Он речи лукавые мечет, Целуясь с твоею женой.
«Всё, что ей память сохранила…»
Всё, что ей память сохранила В душевной глубине,Быть может, снова оживилаПоследних изменений сила В могильной тишине,И сон последний, сон прощальныйЕй снится, – милый, но печальный.
«Запах асфальта и грохот колёс…»
Запах асфальта и грохот колёс, Стены, каменья и плиты…О, если б ветер внезапно донёс Шелест прибрежной ракиты!
Грохот на камнях и ропот в толпе, – Город не хочет смириться.О, если б вдруг на далёкой тропе С милою мне очутиться!
Ясные очи младенческих дум Сердцу открыли бы много.О, этот грохот, и ропот, и шум, – Пыльная, злая дорога!
«Запоздалый ездок на коне вороном…»
Запоздалый ездок на коне вороном Под окошком моим промелькнул.Я тревожно гляжу, – но во мраке ночном Напряжённый мой взор потонул.Молодые берёзки печально молчат, Неподвижны немые кусты.В отдалении быстро копыта стучат, – Невозвратный, торопишься ты.Одинокое ложе ничем не согреть, Бесполезной мечты не унять.Ах, еще бы мне раз на тебя посмотреть! Ах, еще б ты промчался опять!
«Туманный день глядит в окно…»
Туманный день глядит в окно,В душе и пасмурно, и строго.Воспоминания давноСтоят угрюмо у порогаИзнемогающей души,Не появляясь, не скрываясь, –О днях, когда в немой глушиЯ жил, восторгами питаясь,Далёкий призрак возлюбя,Мечтою обнимая тени,И жизнь недужную губя
Стихи. Книга третья
«Передрассветный сумрак долог…»
Передрассветный сумрак долог,И холод утренний жесток.Заря, заря, раскинь свой полог,Зажги надеждами восток.
Кто не устал, кто сердцем молод,Тому легко перенестиПередрассветный долгий холодВ истоме раннего пути.
Но кто сжимает пыльный посохСухою старческой рукой,Тому какая сладость в росах,Заворожённых тишиной!
«Побеждайте радость…»
Побеждайте радость,Умерщвляйте смех.Всё, в чем только сладость,Всё – порок и грех.Умерщвляйте радость,Побеждайте смех.
Кто смеётся? Боги,Дети да глупцы.Люди, будьте строги,Будьте мудрецы, –Пусть смеются боги,Дети да глупцы.
«В поле не видно ни зги…»
В поле не видно ни зги.Кто-то зовёт: «Помоги!» Что я могу?Сам я и беден, и мал,Сам я смертельно устал, Как помогу?
Кто-то зовёт в тишине:«Брат мой, приблизься ко мне! Легче вдвоём.Если не сможем идти,Вместе умрём на пути, Вместе умрём!»
«Отвори свою дверь…»
Отвори свою дверь,И ограду кругом обойди. Неспокойно теперь, –Не ложись, не засни, подожди.
Может быть, в эту ночьИ тебя позовёт кто-нибудь. Поспешишь ли помочь?И пойдёшь ли в неведомый путь?
Да и можно ли спать?Ты подумай: во тьме, за стеной Станет кто-нибудь звать,Одинокий, усталый, больной.
Выходи к воротамИ фонарь пред собою неси. Хоть бы сгинул ты сам,Но того, кто взывает, спаси.
«Я лицо укрыл бы в маске…»
Я лицо укрыл бы в маске,Нахлобучил бы колпак,И в бесстыдно-дикой пляскеПозабыл бы кое-какРоковых сомнений стаюИ укоры без конца, –Все, пред чем не поднимаюНезакрытого лица.
Гулкий бубен потрясаяВысоко над головой,Я помчался б, приседая,Дробь ногами выбивая,Пред хохочущей толпой.Вкруг литого, золотого,Недоступного тельца,Отгоняя духа злого,Что казнит меня суровоСкудной краскою лица.
Что ж меня остановило?Или это вражья силаСокрушила бубен мой?Отчего я с буйным крикомИ в безумии великомПал на камни головой?
«Для чего в пустыне дикой…»
Для чего в пустыне дикойТы возник, мой вешний цвет?Безнадёжностью великойБеспощадный веет свет.
Нестерпимым дышит жаромЛютый змей на небесах.Покоряясь ярым чарам,Мир дрожит в его лучах.
Милый цвет, ты стебель клонишь,Ты грустишь, ты одинок, –Скоро венчик ты уронишьНа сухой и злой песок.
Для чего среди пустыниТы возник, мой вешний цвет,Если в мире нет святыни,И надежды в небе нет?
«В одежде пыльной пилигрима…»
