– Надюха! Мне с тобой поговорить надо.
* * *
Дима
План – избавиться ото всех цепей разом – был хорош.
Но Митрофанова оказалась чуткой девочкой и повела себя сегодня исключительно правильно. Когда он явился, ни о чем выспрашивать не стала. И что коньячком попахивает от него, не начала пенять. В стиле смиренной тайки подала ужин, а потом, распахнув глаза, не перебивая, выслушала Димину историю. Когда в конце концов Полуянов закончил рассказом о сегодняшней нотации главного, Надежда сочувственно вздохнула: «Бедный Димочка!» А потом спросила участливо: «И что же ты дальше думаешь делать?»
Журналист коротко обрисовал подруге жизни дилемму: или – или. Или гордо уходить – или смириться, в стиле «рожденный ползать – летать не может». И ползать дальше.
– Значит, – с самоуничижительным пафосом заметил он, – начну живописать, как Стас Михайлов на вручении премии «Золотой мегафон» разлил вино на блузку Ваенге.
– Может, все-таки из «Вестей» уйти?
– Мне – уйти? – стал разоряться журналист. – Боже мой, Надя! Я с этой газетой, с «Молвестями», больше чем полжизни прожил! Я ведь туда еще школьником пришел, девятиклассником! Еще когда передовые печатали: «В Политбюро ЦК КПСС». Я тебя тогда не знал – ну, вернее, видел пару раз, но даже представить не мог, что мы с тобой рядом по жизни окажемся!
Надежда тут грустно подумала: «А я-то в тебя уже тогда влюблена была» – однако прерывать невенчанного мужа не стала. А тот продолжал нагнетать:
– Сколько всего у меня с этой газетой связано! Мы ведь и с тобой по-настоящему познакомились, когда я над темой для нее работал! И потом! Из каких я только переделок не выходил!
(«Мы выходили», – подумала про себя Надя.)
– И всегда – или почти всегда – меня старшие товарищи прикрывали, спасали, помогали. Тот же главнюга, надо отдать должное, – не раз. Я за собой газету чувствовал, силу ее! А сейчас?! – патетически изрек журналист.
– Ну и не надо, значит, из нее уходить, – мягко заметила Митрофанова.
– А что же делать – смириться?! – ощетинился Дмитрий.
– Тоже не обязательно. Ты ведь можешь статью свою где хочешь все-таки опубликовать. Мало ли чего главный не рекомендовал… Ты – свободный человек, в крепостных у своего Анатолия Степановича не числишься!
– Предлагаешь объявить ему войну?
– Мудрецы бы про твой случай сказали: если не можешь решить, что делать, не делай пока ничего, – пожала плечами она. – Возьми тайм-аут. Но не тупо, раз за разом, обсасывай в мозгах ситуацию, а наоборот – полностью от нее отключись. Впади в анабиоз.
– Предлагаешь лечь на диван и уставиться в потолок? – саркастически молвил журналист.
– Можно поинтересней. Ты в отпуске в этом году был?
– Сама знаешь, что нет, – проворчал журналист.
– И в прошлом году – тоже. Подготовка на Черном море очерка «Небесный остров»[1] и последующее лечение, я думаю, в счет отдыха не идет. Вот и надо тебе сейчас сбежать из Москвы. Расслабиться полностью, на пару недель. «Молодежные вести» тебе отпуск оплачивать обязаны. Не дарить же им! А потом решишь: или оставаться, или уходить.
Журналист осекся. Задумался. Хмыкнул, с оттенком шовинизма:
– Смотри-ка! Оказывается, и ты можешь дельные советы давать!
Надя горько подумала: «А ты только заметил?» – но опять-таки ничего не сказала. Еще не хватало им сейчас отношения выяснять!
– Да я вообще супер, – улыбнулась Надежда.
– А я? – подбоченился журналист. Настроение Полуянова – после того как он высказал все, что накипело, а близкий человек выслушал и понял – чудесным образом улучшилось.
– Ты тоже умник и гигант, – польстила гражданскому мужу Митрофанова. – И все у тебя с работой будет хорошо. Таких журналистов, как ты, еще поискать!
Когда она говорила последние слова, Димка уже обнимал ее и целовал в шейку.
– Ну, поищи, – промурлыкал он.
– И поищу, – прошептала она, запуская руки ему в шевелюру.
* * *
На следующий день Надя явилась на работу без настроения. Да, вчера она изо всех сил старалась убедить Диму, что все в порядке, обычный у него рабочий конфликт, с кем не бывает.
Но только прекрасно уже изучила любимого. И чувствовала: на компромисс с главнюгой Димочка не пойдет. Не тот у него характер. Уйдет, скорее всего, из «Вестей», да еще дверью на прощание хлопнет со всей силы. И никакой отпуск в банальном Египте положения не изменит.
Наде совсем не хотелось, чтобы Полуянов отправлялся в свободное плавание. Причем отнюдь не финансовый вопрос девушку смущал. Сейчас Димка в жизнь включен, при хорошей должности, при статусе. А окажется на вольных хлебах – совсем неизвестно, как жизнь повернется. Станет себя оппозиционером считать, начнет по митингам ходить или сутками в Твиттере сидеть. А то, еще хуже, запьет от невостребованности. Будет искать утешения в объятиях посторонних женщин.
В общем, совсем грустная перспектива: и для Димы лично, и для их отношений.
…Как назло, еще читателей в библиотеке полно, посидеть, спокойно подумать – никакой возможности. Плюс жара в городе, а кондиционеров в библиотеке нет.
Надя в своем деловом костюмчике просто не знала, куда от духоты деваться. Посетительницы – хотя явились многие в сарафанах, в кофточках с декольте – тоже над своими талмудами склонились все красные, кто газеткой, кто веером обмахивается. Будто в литейном цехе они, а не в библиотеке!
Одна Ирина Андреевна – любимая Надина читательница – выглядела сегодня свежей и бодрой. При том, что одета была в строгое льняное платье с рукавами две трети.
– Как вам удается жару игнорировать? – не без зависти в голосе поинтересовалась Надя.
Женщина заговорщицки улыбнулась:
– Меня научили одной очень полезной вещи. Называется «охлаждающее дыхание». Смотри, Надя. Складываешь очень узким колечком губы, сворачиваешь в трубочку язык – и втягиваешь воздух. Представляешь при этом, будто холодную воду через соломинку пьешь. Попробуй!
– И поможет? – недоверчиво произнесла Митрофанова.
– Через пять минут – гарантированно, – заверила читательница.
И – вот удивительно! – сработало. Даже холодно стало, хотя термометр в зале плюс двадцать восемь показывал.
– Где вы этому научились? – заинтересовалась Надя.
– На экологической ферме, – усмехнулась Ирина Андреевна.
– Где-где?!
– Я недавно в Италию ездила и останавливалась не в гостинице, а в частном доме. В деревеньке на озере Комо. Там удивительная хозяйка, бывшая наша. Представляете: в старинном замке – он ее мужу принадлежит – организовала что-то вроде частной гостиницы. Еда – только натуральная, все продукты со своего огорода и фермы. Свое молоко. Лошадки. По утрам – уроки йоги для начинающих, вроде нас с вами. Я сначала боялась ходить, у меня спина проблемная, так Луиза уговорила – теперь бегаю, словно девочка! Ну, и еще много полезных вещей узнала. Про охлаждающее дыхание, например. Плюс Италию посмотрела, Швейцарию – там рядом. Хозяйка такие интересные экскурсии проводит вдали от туристических троп!
– Умеете вы, Ирина Андреевна, жить, – улыбнулась Митрофанова.
– А тебе кто мешает? – усмехнулась женщина. – Могу ссылочку на сайт этой фермы дать. Стоит, между прочим, копейки – Луиза свое дело только начинает, поэтому скидки дает огромные.
И добавила:
– Если на душе тяжело – самое место, куда стоит поехать.
«А ведь мысль! – пронеслось у Митрофановой. – Вдруг к Полуянову моему как раз там просветление придет?»
* * *
Надя даже не поняла – понравилась ли Димке ее идея насчет необычного отпуска?
Поехать на экологическую ферму тот согласился, хотя счастливым совсем не выглядел. Буркнул: «Вечно придумаешь ты, Митрофанова… Ладно. Хоть отосплюсь там, в глуши».
Надя же, наоборот, летала, точно на крыльях. И очень надеялась, что этот их с Димкой совместный отпуск окажется куда удачней, чем предыдущий[2].
* * *
В первый их день в Италии, в экологической деревне на озере Комо, девушка пробудилась, когда часы на ратуше пробили семь утра.
Невозможно спать, если в открытое окно рвется запах свежей травы, озерной сырости, теплых булочек. «Выпить кофе на террасе и посмотреть, как просыпается озеро? Или сбегать искупаться? Или ласково – очень ласково! – вызволить Димку из объятий Морфея?»
Но Полуянов почивал совершенно безмятежно, и Надя решила его не будить. Умылась, оделась в спортивное и тихонько выскользнула из домика. Хозяйка фермы вчера, кажется, что-то говорила про йогу? В 7.15 утра?
До чего удивительно начинать день не по звонку будильника, без спешки, торопливого кофе. Из дома выходить не в угрюмый подъезд, но во влажную от росы траву.
Озеро искрилось у подножия холма, черепаха, обитавшая в искусственном прудике, вылезла из воды, подставила панцирь солнцу, пара гусей-горлопанов в загородке шумно, очень по-итальянски, обсуждала последние новости.
