К витавшему в воздухе аромату выпечки теперь примешивался запах отличного кофе. «Лучше начну-ка я – вместо йоги – утро традиционно, – решила Митрофанова. – С завтрака».
И отправилась на террасу с видом на озеро, где подавали еду.
Тут все блистало чистотой, на столах – букеты полевых цветов и белоснежные, с вышивкой, по всем признакам – рукодельные, салфетки. На фарфоровых блюдах белел козий сыр, золотилось домашнее масло, румянилась гигантских размеров черешня.
Надя вспомнила, как ворчал Полуянов («Везешь меня куда-то в колхоз!»), и улыбнулась.
Хорошо, что она решила не нарушать гармонию здешнего утра не очень уместной йогой. Местная, итальянская культура — не в физических упражнениях, а в «ристретто» и свежей выпечке. Одинокий ранний завтрак, что может быть лучше!
Но на террасе Митрофанова оказалась не одна. В самом дальнем углу, в низком шезлонге, восседал, возложив босые ноги на парапет, черноволосый мужчина. Смуглый, глаза – ослепительно-синие, будто небо над тропическим островом. Шелковая гавайская рубаха расстегнута, мускулы и кубики из-под нее выглядывают очень даже аппетитные. Джеймс Бонд, да и только!
– Бонжорно, – смущенно пробормотала Надя.
Русские мужики подобного экстра-класса ее обычно не замечали. Но черноволосый мгновенно вынырнул из нирваны. Сигаретку отложил, кофе отставил, резво вскочил на ноги, заулыбался:
– Бонжорно, синьорина!
Хорош! Глаз горит, на щеках ямочки. И лицо – в отличие от Димкиного, в последнее время постоянно озабоченного – беспечное, просто одна сплошная декларация на тему: «Да здравствует дольче вита!»
Сердчишко сразу дрогнуло. Вечная Надина проблема: ей бы по себе мужчину выбирать, доброго, домашнего, неприметного – но нравились всегда писаные красавцы. Беззаботные, успешные, острые на язык.
Надя растерянно улыбнулась незнакомцу и отправилась наливать себе сок. Но денди – нет, вернуться бы в свой шезлонг! – потянулся за ней, галантно предложил:
– Orange? Apple?
– Оранж, пер фавор, – пролепетала Надя.
Красавчик в ответ радостно улыбнулся:
– Вы наша, что ли?
– Да, – неловко буркнула Митрофанова.
Надеялась: отстанет разочарованно, но фотомодель сиял, будто она – миллионерша, голливудский продюсер и королева красоты в одном флаконе. Взгляд его одновременно и ласкал, и манил, и подбадривал.
Налил ей апельсинового соку, посоветовал дружески:
– Вот эти желтые катышки, они «нут» называются, не берите, послушайте старожила. Категорически безвкусные. Лучше козий сыр, с виноградом и медом.
Сигарету свою недокуренную раздавил в пепельнице, подхватил недопитую чашку кофе, молвил:
– Позволите вам компанию составить?
А ей и радостно от того, что писаный красавчик откровенно клеится, и не по себе. Жизненный опыт вкупе с родимыми, российскими традициями шепчут на ухо: «Зачем ты ему сдалась? Что за цель парень преследует? Он вор? Маньяк? Жиголо?»
К тому же у Нади черта: со своими, с тем же Полуяновым, держалась непринужденно, могла поострить, посмеяться. Но в присутствии незнакомых, да столь блестящих, всегда вела себя словно неуклюжая, ершистая девочка-подросток.
– Я Роман. – Мужчина протянул ей теплую, мускулистую руку.
– Надя. Вы тоже здесь отдыхаете? – Митрофанова изо всех сил старалась казаться небрежной, по-европейски расслабленной.
– Ну да, у меня винный тур, – хмыкнул тот. – Хотя Луиза, хозяйка наша, на меня ворчит. И пытается к здоровому образу жизни приобщить. Но как в Италии – без вина домашнего, без миланской салями, без граппы на диджестивчик? – виновато вздохнул. – Сегодня, правда, уговорила. На йогу встал. Но не дошел.
– Аналогично, – растянула губы в улыбке Надя.
Почему, собственно, она всегда ждет подвоха от уверенных в себе красавцев-мужчин? Ну, скучно ему стало медитировать на террасе одному, вот и завел светскую, ни к чему не обязывающую беседу.
– Мясное здесь не подают ни в каких видах, – продолжал болтать Рома. – Экологическая ферма, блин! Салями, хамончик приходится в сельпо покупать. Вчера принес на завтрак, а Луизкина дочка – ей лет шесть – смотрит на меня в ужасе и спрашивает: «Дядя, вы людоед?»
Надя улыбнулась. Внимательно взглянула на Романа. Что-то знакомое ей виделось в разрезе его ослепительных глаз. В манере говорить, усмехаться, выразительно вскидывая правую бровь. Девушка неуверенно произнесла:
– Мы с вами раньше никогда не встречались?
– Если бы я вас увидел – не забыл бы никогда! – последовал мгновенный ответ.
А в глазах мужчины на мгновение вспыхнула искорка довольства.
– Вы… певец? Артист? – предположила Надя.
Молвила – и смутилась. Кажется, все эти звезды жутко обижаются, если их по имени не признают и немедленно автограф не просят.
Но Роман, наоборот, обрадовался. Весело произнес:
– Ура! Слава нашла меня!
И (Наде показалось, что искренне) добавил:
– Даже странно, Надя, что вы меня видели где-то. Артист я начинающий. Парочка ролей второго плана да «Каникулы в Бразилии». И то выгнали практически на третий день. А на хлеб зарабатываю тем, что корпоративы веду. Не в «Газпроме», естественно, – туда Урганта приглашают. А вы чем занимаетесь?
Надя рассказала.
Полуянов всегда шутил, что у любого нормального человека, который название ее должности услышит, должно от скуки скулы сводить. Но Рома пришел в совершеннейший восторг:
– Потрясающе! Столь прекрасная девушка – и библиотекарь! А вы когда-нибудь замечали, что каждая книга пахнет абсолютно по-своему?
– Конечно, – кивнула Надя.
– Я бы прямо курсовую работу об этом написал! У меня вообще что-то типа наркомании: обожаю книжные запахи сравнивать. От желтых, ветхих страниц просто в экстаз прихожу. Пустите к себе в историко-архивную? Первое издание «Путешествия из Петербурга в Москву» понюхать?
– Его на руки не дают. Только фотокопию, – просветила Митрофанова.
– Ну да. Я понимаю. Борьба с наркоманией в разгаре! – сморщил нос Роман.
А Надя не удержалась, произнесла:
– Вы такой смешной!
– А вы – настолько очаровательны! – мгновенно парировал молодой человек. – Не желаете после завтрака вместе отправиться на прогулку?
И Митрофанова – вот она, волшебная сила мужского артистизма и обаяния! – едва не кивнула.
Но тут – вовремя или, наоборот, нет – на террасу ввалился Полуянов. Строго заявил:
– Так, Надька! Бросила меня, исчезла куда-то – нет бы кофе уставшему путешественнику принести!
Впрочем, глаза его улыбались, поэтому Митрофанова шарахаться от Романа или оправдываться не стала. Весело откликнулась:
– Меня вводят в курс местных реалий. Познакомьтесь. Дима – Роман.
Мужчины – слегка настороженно – пожали друг другу руки.
Артист подмигнул Наде и мгновенно начал речь на объявленную ею тему:
– О чем это я? Да. На йогу ходить не советую – это, конечно, сильно на любителя. Зато здесь отличный тренажерный зал. Еще можно на лошадях покататься. А на машине лучше не надо. Дороги узкие экстремально, я уже попробовал и благополучно помял бампер. Пришлось прокатчикам штраф платить. А сегодня хочу с горы на параплане слететь. Не составите компанию?
Дима оживился:
– Одного пустят? Или надо с инструктором?
– Я соврал, что у меня первый разряд, но европейцы – перестраховщики! – международный сертификат предъявить потребовали, – вздохнул Роман. – Поэтому придется пассажиром.
– Тогда неинтересно, – отмел Полуянов. Веско добавил: – Я на такси не люблю, лучше за рулем.
– А я бы хотела, – вырвалось у Нади.
– Готов сопроводить и всячески опекать, – мигом предложил свои услуги Роман.
И снова взглядом своим синим ее буквально прожег.
Но разве Полуянов, противный собственник, даст своей женщине свободу? Надю будто не услышал, покачал головой:
– Нет, спасибо. Мы лучше в Беладжио съездим.
– Что ж. Хорошего вам дня! – не стал настаивать Роман.
А Дима – когда новый знакомый отошел – проворчал под нос:
– Хлыщ какой-то!
Надя защищать артиста, конечно, не стала – Полуянов тогда совсем взбесится. Но проводила Романа откровенно заинтересованным взглядом. Она прежде ни разу не общалась вживую с артистами, но считала их заочно примитивными, самовлюбленными созданиями. Но этот оказался очень даже ничего!
Полуянов (противный психолог!) усмешливо поднял бровь:
– Уже замену мне ищешь? Безработному журналисту?
– Глупости, Димка, не говори! – возмутилась она.
Но покраснела.
– И я тебя понимаю, – самоуничижительно буркнул Полуянов. – Зачем я тебе? Неудачник, изгой?
Совершенно очевидно сгущал краски, но обычную в последнее время песню («Не переживай, милый, все устаканится») Надя завести не успела. К их столику подошла хозяйка экологической фермы, Луиза. Несмотря на вычурное имя и начальственный статус, одета женщина была совсем просто: в льняном сарафане, босиком, на шее простенькие, деревянные, но стильные бусы.
