Дело осложнялось тем, что маркиз дал им очень мало исходной информации. Он сказал лишь, что нянюшка его внучки пятнадцать лет назад сбежала с солдатом Сорок второго полка, украв его четырехлетнюю внучку. У него не было даже имени солдата, только весьма схематичное описание внешности нянюшки. Он вообще лишь недавно узнал, что любовником нянюшки был английский солдат.
Диего и Гаспар тщательно составили список возможных имен. В биографиях четырех женщин, в отношении которых они уже провели расследование, отсутствовали необходимые факты. Их источники сообщили, что дочь следующего в их списке солдата предположительно учится в школе для молодых леди миссис Харрис.
И уж лучше бы эта информация подтвердилась, потому что Диего был сыт по горло всем этим безумием.
Быстрым движением пальцев он возвратил миниатюру в свой карман.
— Я думаю, что учительница может быть нам полезней любой служанки.
Лжец. Ни о какой «пользе» речь не шла. Диего просто хотел встретиться с ней вновь.
Гаспар презрительно фыркнул. Диего посмотрел на старика и наткнулся на проницательный взгляд. Указав подбородком в окно, Гаспар спросил:
— Ну и как ее зовут? Диего скрипнул зубами.
— Я… я не уловил имя.
Услышав это, Гаспар удивленно вскинул брови.
Диего всегда «улавливал» имена. Умение запоминать имена зрителей составляло часть его привлекательности. Аудитории, особенно дамам, нравилось, когда он называл их имена со сцены.
Если бы Диего не потерял самообладание, он добился бы имени сеньориты Учительницы.
Это тоже вызывало досаду.
За последнее время Диего частенько приходил в ярость. С каждой новой неудачной попыткой отыскать внучку дона Карлоса его ярость проявлялась все сильнее. Если больной маркиз умрет прежде, чем Диего и Гаспар выполнят свою часть сделки, они не получат ничего. Именно поэтому сеньорита Учительница, задрав перед ним свой хорошенький носик и отчитывая его за несоблюдение правил приличия, особенно сильно спровоцировала его ярость.
— Придется тебе самому узнавать имя этой женщины, — сказал Гаспару Диего, — но это будет не слишком трудно сделать. Сколько учительниц может работать в такой школе?
— А какой предмет она преподает? — спросил Гаспар, и когда Диего застонал, добавил, рассмеявшись:
— Или ты и это не уловил? Придется мне узнать, чем питается этот английский образец добродетели, чтобы стать таким невосприимчивым к твоему обаянию. Это, должно быть, и впрямь редкая птичка.
— Я узнал по крайней мере, что ей двадцать лет, — с раздражением заявил Диего. — Для учительницы она слишком молода, так что с выяснения этого обстоятельства можно и начать. Ведь ты у нас утверждаешь, что способен добыть информацию даже из камня. Почему бы не воспользоваться своим талантом ради доброго дела?
— Не придирайся ко мне, — проворчал Гаспар. — Ты последнее время злой, как медведь. И я знаю почему.
— Потому что мы все время наталкиваемся на препятствия.
— Потому что тебе нужна женщина — вот почему. Как долго ты был без женщины?
— Не очень долго, — солгал Диего.
— Целый год. — Когда Диего удивленно взглянул на старика, Гаспар сказал: — Да. Я заметил. Ты не обращаешь внимания даже на элегантных леди, которые бросают на тебя призывные взгляды, и не водишь женщин к себе в комнату.
— В последнее время голова у меня занята более важными вещами, чем удовлетворение похоти.
— Тем не менее тебе необходимо сбросить накопившееся напряжение. Почему бы просто не покувыркаться в постели с проституткой — и дело с концом? Тебе бы это пошло на пользу.
— Dios mio, не хочу я кувыркаться с проституткой! — прорычал Диего. — Я сыт по горло проститутками. Кстати, и элегантными леди тоже. Они хотят забраться ко мне в постель для того лишь, чтобы говорить потом, что переспали с «великим» Диего Монтальво. Или чтобы поддразнить своих мужей.
— Раньше ты не обращал на это внимания.
— Я на многое не обращал внимания, — сказал Диего, взъерошив пальцами шевелюру. — Вспахивать каждое поле, которое попадается на твоем пути, было хорошо, когда я был молод, глуп и не знал ничего лучшего, но теперь я хочу… я хочу…
Он хотел уехать домой в Виллафранку, стереть из памяти окружающих все воспоминания об очаровательном трюкаче, роль которого играл последние пятнадцать лет. Он хотел жить достойной и честной жизнью, которую украли у него англичане и французы, жизнью, которой он должен был жить. И в этой жизни не было места кувырканию с проститутками.
— Я знаю, чего ты хочешь, — тихо сказал Гаспар. — Но уверен ли ты, что, когда маркиз возвратит тебе Арболеду, это тебя удовлетворит? Прошло много лет с тех пор, как ты жил там. Ты можешь обнаружить, что это не тот Эдем, который хранится в твоих воспоминаниях.
— Это не имеет значения. — Диего говорил с трудом, потому что в его душе царил полный хаос. — Что я буду за человек, если не выполню клятву, данную отцу?
— Будешь здравомыслящим человеком. Когда ты обещал ему, что восстановишь былое величие Арболеды, ни ты, ни он не могли предполагать, что твоей матери придется продать поместье. Ты сделал все, что смог, чтобы выполнить его последнее желание. Может быть, пора расстаться с этой мечтой? — Гаспар положил стопку сорочек в ящик комода. — Эта жизнь имеет свои преимущества, не так ли? Особенно для такого талантливого фокусника, как ты.
Но эти преимущества бледнели по сравнению с невозможностью осуществить мечту его жизни. Гаспар этого не понимал.
Гаспар направился было к двери, но остановился.
— Чуть не забыл сказать тебе. Ты видел сегодняшний номер «Тайме»?
— Еще нет. А что там такое?
Гаспар взял газету, раскрыл на какой-то странице и сунул Диего под нос. Тот прочел заголовок. Потом еще раз.
— Что это такое? — спросил он, уже зная, что это очередное препятствие, пропади все пропадом!
Гаспар пожал плечами:
— Возможно, Притчард проболтался представителям прессы.
— Но я рассказал Притчарду всю эту чушь для того лишь, чтобы заставить его сдать нам в аренду Рокхерст! Если бы я захотел опубликовать это в газете, то сам рассказал бы журналистам. Публикация в прессе полезна, когда нужно оповестить о своем появлении. Но если пытаешься скрыть свою подлинную цель, это может оказать чертовски плохую услугу.
— Во всех других местах эта чушь сходила нам с рук. Думаю, здесь тоже никто и внимания не обратит.
Диего сердито взглянул на него:
— Ты с ума сошел? Считаешь, что никто не обратит внимания на то, что какой-то иностранец создает рассадник порока и зла рядом с девичьей академией? Подумай сам, послал бы ты свою благовоспитанную дочурку в школу-интернат, соседствующую с увеселительным садом? Если владелица школы разумна, то сразу же ополчится против проекта. А возможно, уже ополчилась, — добавил он, вспомнив о газете, которую видел в руке сеньориты Учительницы.
