Переехал руку?
Видимо. Я видел, что предплечье как-то распластано, но он нормально шевелил пальцами и улыбался, как будто все нормально, хотя улыбка была немного вымученная.
И что?..
Я спросил, не надо ли мне отвезти его куда- нибудь, но он отказался. Тогда я пожелал ему скорейшего выздоровления и уехал.
Ты уехал?
Да.
И больше не вспоминал эту историю?
Нет, но недавно потихоньку стал припоминать.
Ты поэтому так замкнулся в себе?
Это вряд ли. Но я стал думать, что в столкновении не было моей вины. Это целиком и полностью его вина. А я виноват в том, что не остался на месте, а поехал за угол, видимо, в этот момент я и переехал его руку. Что он говорит?
Что ты не должен был ехать за угол.
Это я сам сказал только что. А что он сейчас сказал?
Он говорит, что ты обязан был остановиться, выйти из машины и посмотреть, что к чему.
Скажи господину Бадеру, чтобы он лучше следил за своими делами.
Этого я говорить не буду.
Скажи!
Нет.
Скажи.
Нет.
Я сказала, что мы признательны, что они приняли приглашение и пришли. И что ты и твоя жена, я то есть, хотим поблагодарить за наш чудесный домик.
Черт, пора учить немецкий.
Будь так добр.
Что они опять говорят?
Благодарят за вкусный обед, приятную беседу и твою интересную историю.
Жрите на здоровье.
Мне неприятна мысль, что ты что-то от меня скрываешь.
Я ничего не скрываю.
Ты наезжаешь людям на руки, а потом об этом ни слова. По-моему, это странно. Меня это тревожит.
Это было так ужасно, что я не мог думать об этом и вытеснил эпизод из памяти. Я не вспоминал об этом происшествии ни разу.
А теперь внезапно вспомнил?
Да.
Почему?
Потому что ты попросила меня рассказать историю, которой еще не слышала. Довольно трудная просьба, но я отнесся к ней серьезно, стал вспоминать — и вспомнил этот случай.
Он единственный или есть другие?
Что значит — другие?
Еще какие-то случаи, о которых ты умолчал.
Не думаю.
Не думаешь?
Нет.
Другие несчастные случаи, крупные, мелкие?
Нет.
Ты никого не убил?
Нет.
Хотя в этом ты не можешь быть уверен.
Не понял?
Раз тебя так ужаснуло, когда ты раздавил руку велосипедисту, то что-нибудь гораздо отвратительнее, например убийство, ты бы и вовсе забыл.
Тут ты права.
Но у тебя ничего в мозгу сейчас не щелкнуло? Звоночек не зазвенел?
Нина, по-моему, ты хочешь довести все до абсурда.
А по-моему, было довольно странно с твоей стороны рассказать историю о покалеченном велосипедисте при иностранцах, которых мы пригласили на семейный обед. Ты представляешь не только лично себя, Телеман, но также и меня и, по сути дела, свою страну. Теперь Бадеры наверняка решат, что все норвежцы — с большим приветом.
Хорошо. В следующий раз я расскажу другую историю.
Если следующий раз будет.
Что ты имеешь в виду?
Не знаю.
Но что ты хочешь сказать?
Что я по твоей милости, Телеман, не знаю, на каком я свете. У меня нет уверенности, что ты отличаешь реальность от фантазий и что другие взрослые люди могут уловить в этом логику.
Я тебя не совсем понимаю.
Ты живешь в мире, где воспоминания сливаются с фантазиями, но это не театр, Телеман, нет, это мы, ты, я, наши дети. Мы, например, пытались пообщаться с некими людьми, но из-за тебя все превратилось непонятно во что, в сцену, и даже если в твоей голове все это как-то состроено, людям вокруг тебя об этом ничего не известно.
Это серьезная проблема?
Да.
Но так было. Велосипедист налетел на машину, и я переехал его руку.
Я понимаю.
И рука выглядела приплюснутой.
О'кей, спокойной ночи.
Спокойной ночи.
Что ты делаешь?
Готовлю завтрак.
Больше похоже на обед.
Нет, это завтрак.
Ты съешь обед на завтрак?
Нет, я позавтракаю.
Но завтрак смотрится как обед.
Нина, ты занудствуешь.
Что-о?
Тебе, конечно же, неприятны мои слова, хотя прошу обратить внимание, что я не повышал голоса и не был груб, но если бы посторонний человек невольно подслушал наш разговор, я бы не удивился, сочти он тебя скучным и неинтересным человеком.
Ты называешь меня скучным человеком?
Мне совершенно не доставляет удовольствия оправдываться перед тобой. У нас отпуск. Никаких дел и планов. Я проснулся и некоторое время лежал, с удовольствием думая о театре, потом проголодался, встал и решил приготовить рыбное трио с пряной сальсой, потому что мне интересно испробовать этот рецепт. Время дня и вся эта рутина, что принято есть на завтрак, что не принято, меня не интересуют.
Тебя не шокирует, как Найджела на этом фото пихает себе в рот еду?
Нет.
То есть Найджелу ты скучной не находишь?
Не знаю.
Но как ты думаешь?
Думаю, она нескучная.
Я тоже нескучная.
Нет.
Ты только что это говорил.
Я сказал, что ты ужасно напоминаешь скучного человека.
Потому что я считаю странным есть обед на завтрак?
Да.
А ты интересная личность?
Этого я не говорил.
Но, по-моему, ты так думаешь.
Наверно, я более открыт. Меньше зажат условностями. Возможно.
А я, возможно, не считаю отсутствие границ той целью, к которой надо стремиться.
Возможно, и так.
Вот именно.
На том и порешим.
Да.
Хочешь попробовать?
Нет.
Попозже?
Пожалуй.
На обед?
Например.
Ты знал, что на самом деле это два города?
Да?.. Нет.
Бадер сейчас рассказал.
Понятно.
Один был Гармиш, а второй — Партенкирхен.
Здорово.
А перед зимней Олимпиадой тридцать шестого года их слили вместе.
Я понял.
Хотя жители были против.
Понятно.
Но Гитлер так решил, и все.
Очень в его духе.
Туристы часто называют город просто Гармиш, но это нехорошо, потому что многие жители Пар- тенкирхена на это обижаются. Так, по крайней мере, Бадер говорит.
А мы в какой части?
В Партенкирхене.
И Бадер тоже обижается на туристов?
Наверняка. Чуточку.
Ты его утешила?
Во всяком случае, я говорила с ним тепло и спокойно.
Понятно. Пользуясь названием Малые Перемешки, мы ловко увиливаем от этой проблемы.
Знаешь, хватит. Давай ты уже оставишь в покое эти перемешки.
Ни за что.
Это затрагивает чувства жителей, с этим не шутят.
А я шучу.
А если немцы придумают идиотское название для Осло?
Милости просим. Еще немного, и придется мне сделать это самому. Это надо записать, кстати.
У тебя есть варианты?
Нет.
А ручка?
Нет.
Телеман!
Да?
Ты знаешь, что каждой сигаретой ты укорачиваешь свою жизнь на одиннадцать минут?
Нет, этого я не знал.
Знай.
Понятно.
И что ты думаешь теперь, зная это?
Одиннадцать минут — не бог весть что.
Но если сложить все сигареты, выкуренные тобой, получатся месяцы и годы.
Так нельзя считать.
Почему?
По твоим подсчетам, маленькая пачка тянет на сто десять минут. Столько идет длинный фильм или, например, средний спектакль у нас в Национальном театре в Малеровском зале. Существует масса фильмов и спектаклей, которые не стоит смотреть, так что если я начну пропускать постановки, которые легко можно не смотреть, а таких большинство, то выйдет так на так.
Ты серьезно?
Конечно.
Иногда я начинаю сомневаться, что у тебя голова в порядке.
В полном порядке. К тому же у меня тоже есть опасения на твой счет, но я их не озвучиваю.
Да?
Да.
Например?
Без комментариев.
Сейчас ты ведешь себя трусливо.
Нина, по-моему, ты сама не очень хорошо понимаешь, что говоришь.
Я хочу знать, что ты обо мне думаешь.
Без комментариев.
Но ты меня любишь?
Ну, да.
Ты спишь?
Что?
Спрашиваю, не спишь ли ты.
А ты как думаешь?
Можно я что-то скажу?
Ну.
Я думала о нашем разговоре днем.
И?..
По-моему, это очень важно — говорить, что мы друг о друге думаем, в больших вещах и в мелочах, всегда.
Ты не боишься, что это будет грубо и обидно?
Как будет, так будет.
И когда начинаем?
Прямо сейчас.
Хорошо. Меня раздражает, если мне не дают заснуть, когда я хочу.
Но это важный разговор.
Мы увидимся утром, вряд ли это не могло подождать до тех пор.
Думаешь, мне стоило подождать?
Уверен.
Поверни налево.
Точно?
Если верить карте, до замка несколько километров вверх.
А почему такой взгляд?
Я немного раздражен.
Из-за чего?
Меня раздражает твоя манера вождения.
Сегодня или вообще?
Вообще.
Да я нормально вожу.
