А еще объявить его истощенным?
Но в слух я этого не говорю. Эту тайну не надо никому знать. Иначе вороны и шакалы снова начнут брызгать слюной. Думаю, было не просто убедить всех в пустоте недр прииска.
Дверь приоткрывается.
— Дед?
Оборачиваюсь. Парнишка лет тринадцати. Худощавый, хмурый…
— Проходи, Тихон. Познакомьтесь. Это Демид Черкасов.
— Здравствуйте, — немного неловко мнется он.
Протягиваю ему руку, пытливо разглядывая. Похож на сестру.
— Дэм.
— Тихий, — пожимает он в ответ, так же пытливо разглядывая меня. Нормальный пацан…
— Дед! — забегает следом Злата. — Мы тебе клубнику прине…
Обрывается на середине фразы заметив меня.
Во мне всё вспыхивает и местами коротит, вызывая лаги и глюки в моей «оперативке». Потому что чудо как хороша! В джинсах, белой маечке, без макияжа.
Две косички.
Свежая, юная и прекрасная!
— Привет, — сглатываю я.
— Здравствуйте.
Но меня еще слишком бомбит, чтобы я мог просто наслаждаться этим, без своих болевых ревнивых спазмов.
— Как аттракционы? — претензионно дергаю бровью.
— Хорошо.
Мы стоим с ней друг напротив друга. Я перестаю ощущать, что здесь есть еще кто-то.
— М. Я рад, что тебе понравилось.
— В самом деле? — дергает бровью.
— Если в самом деле, то нет, не рад.
Прямой вопрос — прямой ответ.
— Ну Вы же все равно не хотели идти, Демид.
— Откуда тебе знать, чего я хотел на самом деле?
Стягиваю из её чашки крупную ягоду клубники.
Тихон тихо разговаривает с дедом, а мы всё ещё стоим в дверях.
— Я хочу компенсацию, Злата.
— Компенсацию?! — распахиваются удивленно ее глаза.
— Да. За то, что обещанное мне свидание отдано другому.
— Разве я обещала? — скептически.
— Разве нет?
Морщась, съедаю кисловатую ягоду.
— Так, я могу рассчитывать?..
— На аттракционы?.. — растерянно.
— Нет. Аттракционы уже не кондиция. Нужно что-то такое, что будет для тебя более интересным.
— Хм… Знаете что, Демид — хотите куда-то пригласить — пригласите, — сердится она. — Если мне будет интересно — пойду.
— Вот всегда так.
— Как?
— За то, что младшему достается на халяву, старшему приходится биться в мясо.
— Вы про Родиона?
— Иван Михайлович, до свидания, — разворачиваюсь я. — Тихон, приятно было познакомиться.
Злата, съедает одну из ягод сама, раздавливая ее белыми зубами.
Хочу!.. Едва сдерживаю порыв впиться в этот сочный рот.
Облизываю свои полыхающие губы.
— Я позвоню через пару часов тебе… — едва касаясь веду костяшками пальцев по её плечу. Ухожу.
Глава 6. Лемби
Промучившись с час мыслями, что могло бы ей понравиться больше аттракционов, психую и отказываюсь решать эту задачу.
Я — не клоун! И я не про развлекать. Сложно было сказать самой?
Рассерженно медитирую на телефон.
Чем плоха идея поужинать где-нибудь и пообщаться? Идеальное свидание, на мой взгляд.
Но что-то мне подсказывает, что моей золотинке это не вставит. С общением у нас непросто.
Ловлю себя на мысли о том, что злюсь на неё до чертей! Потому что она не лёгкая добыча? Да, радуйся, Черкасов. Тебе ещё не осточертели дешевки? До тошноты осточертели. И самое стрёмное, что я теперь заточен под них. Я это осознаю. И с трудом себя вытаскиваю из этого состояния.
Может что-то необычное подарить? Что может ее порадовать?
У Ивана Михайловича в центре антикварный магазин. Еду мимо него.
На витрине притягивающая взгляд дизайнерская композиция из самоваров, веретён, начатых кружев на коклюшках, икон в старинных окладах… и множество украшений из янтаря, малахита, коралла.
Антикварка — сложный бизнес. Не думаю, что он дает большой и стабильный доход, а вложений требует немало. Интересно посмотреть, что внутри. Паркуюсь недалеко.
Открываю дверь, колокольчик мелодично звенит. Оглядываю небольшой зал. Это больше похоже на музей.
Злата помогает упаковывать в коробки «экспонаты». Я узнаю её еще со спины. Вернее, узнает вперед мозгов моё нервное с некоторых пор сердце. Я еще не понял, что это она, а сердце уже заходится в приступе тахикардии.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Аккуратнее, пожалуйста… — просит Злата работников. — У нас закрыто, — разворачивается ко мне.
Закусывает губу.
— Привет, еще раз. Ревизия?
— Нет. Это все продано с торгов вчера, — с сожалением.
— Ясно… Всё-всё?
— Практически. Пару вещиц мы оставили на память.
Снимаю с крючка бусики из янтаря.
Звенья сделан в виде шариков, на каждом вырезанные символ. Отшлифованы так хорошо, что палец на автомате гладит бусины.
— Это чётки. Старинные. Из Индии. Хотите подарю?
— Хочу.
— Возьмите, — мнет в пальцах кусок упаковочной бумаги.
Опомнившись берет в руки очередную статуэтку и начинает заворачивать. Кладёт в одну из коробок.
— Нет, нет! — перехватывает одного из работников. — Эту в зелёную коробку…
— Злата, могу я тебя похитить на ужин?
— Простите, Демид. Сегодня я не могу, — разводит руками, показывая на происходящее вокруг. — Дед просил проконтролировать, чтобы ничего не перепутали.
— А ты умница, да? Не только красавица? — поглаживаю пальцами бусины четок.
Злата поправляет волосы, не отвечая мне. Наклоняется над столом. Из выреза футболки выскальзывает чудной золотой медальон на длинной цепочке.
— А это что? — ловлю его в кулак и, раскрывая ладонь, пытаюсь рассмотреть.
Ахнув, дергается назад. Медальон выскакивает из руки.
— Нельзя! — распахивает широко глаза.
— Почему?
— Это лемби!
Как будто я должен знать что это такое. И… бояться этого.
— Лемби?
Смущённо прокашливается.
— Только для мужа, — соболиные брови серьёзно нахмуриваются. — Прикасаться нельзя.
— Подарок мужу?
— Ритуальный.
— Почему нельзя прикасаться?
— Только муж.
— Как невинность?
Щеки красиво покрываются алым… Мы сталкиваемся взглядами. Между нами происходит что-то очень интимное, уязвимое…
Я зависаю, завороженный этим. И опускаю взгляд первым, под давлением очень редкого, практически незнакомого чувства, которому я не знаю названия.
Оно заполняет мою грудь, распирая её и пьяня меня близостью с совершенно посторонней мне по сути девушки. Такой близостью и интимностью, которой у меня не случалось даже в самых откровенных запилах… Да о чем я вообще? Как это можно сравнивать?
— Подари мне… его, — ловлю снова её взгляд. — Я же уже прикоснулся.
Сжимает медальон в кулак. Шаг назад.
— Вам пора, Демид. Мне нужно работать.
— Я сказал что-то обидное? Прошу не принимать прямоту за оскорбление. Я точно этого не хотел.
— Нет, не сказали. Просто… — мнётся она.
— Просто Вам рассказали, что я плохой человек? А Вы поверили.
— Что же мне делать, если времени узнать человека у меня нет? Но ошибка может стоить мне…
— Я понимаю… — моргаю ей я. — А что делать мне, если у женщины нет времени узнать меня? Но её ошибка будет стоить мне…
— Состояния?
— Нет. Даже если ты выберешь Родиона, то эта проблема будет решена.
— Хорошо. Поужинать с Вами я смогу завтра, — сдаётся она.
— Увы завтра не могу я, — разочарованно вздыхаю.
С утра у меня тьма неотложных дел, а вечером семейный ужин. Это традиция и там, по нашей общей договоренности, не бывает никого постороннего. Только члены семьи.
— Ну что ж… — осаживается она, делая ещё шаг назад.
— Я позвоню ближе к ночи, хорошо? И что-нибудь придумаю.
Кивает.
Сев в тачку, раздражённо стучу пальцами по рулю. Всё наперекосяк. Но не могу я бросить все дела! Это же, на минуточку, и её дела, в будущем. — Как она сказала? — вспоминаю ее медальон, прикосновение к которому так её взвело.
— Лемби?
Ввожу в гугл.
«Карельское слово «lembi» ведёт свое начало от культа древнего одноимённого божества любви. В славянском мире данному понятию соответствовала «славутность» — девичья привлекательность, красота, манкость, очарование. В языческой культуре лемби использовался девицами в свадебных ритуалах и приворотах. Парень принимая от девушки лемби, навсегда покорялся ей, становясь суженым…».
